Дмитрий Емец - Пегас, лев и кентавр
– Какого эльба вы вообще тогда потащились на Воробьевы? – спросил он.
– Я не знал, – поспешно стал оправдываться Белдо. – Это была обычная рутинная работа по поиску их зарядных закладок. Гиелы прочесывали Москву по квадратам. Внезапно одна из гиел начала падать. Наездник чудом удержал ее на крыле. Тилль связался со мной. Квадрата они не знали: только что над Воробьевыми. Я прибыл к нему, и мы стали прочесывать Воробьевы. Я думал: там простая зарядная закладка!
– Она там и была, – вполголоса сказал Гай.
Зарядные (они же охранные) закладки ни с чем не спутаешь. Крупные, яркие, как цветы, чем-то похожие на огромные розовые бутоны, которые вот-вот распустятся внутри камня.
Старичок протестующе зацокал языком.
– Ту закладку я почувствовал почти сразу. Они вкопали ее под бетонное основание столба…
Белдо вспомнил, как шел по высокой траве и как ныли у него виски. Голова не просто болела. Казалось, ее накачали, как шар, и она вот-вот лопнет. Где-то впереди – он точно угадывал направление – маленькое пространство, враждебное ему.
– Три квадратных метра, свободных от зла! Рядом с охранной закладкой не может находиться ни один опекающий эльб. Уроды! Всю Москву изгадили! – бормотал Белдо, вспоминая принципы ШНыра и моргая от боли. Он знал, что это не его боль, а отраженная боль его эльба, но от этого ему не становилось легче.
К самой закладке знатный куровед приближаться не рискнул и, остановившись метрах в пяти, послал берсерка обшарить все вокруг столба и, если потребуется, разрыть землю. Берсерки довольно долго могли находиться у охранных закладок без особого вреда для себя. Возможно, потому, что эльбы их не опекали.
И тут, грубо оттолкнув старичка, Тилль вдруг на что-то прыгнул.
– Никогда такого не видел! Она исчезла мгновенно! О слиянии я даже не говорю! Как мы сможем взять то, к чему неспособны даже прикоснуться? – сказал Белдо.
– При желании возможно все, – таинственно ответил Гай.
Он ненадолго отлучился и вернулся с предметом, завернутым в платок. Под ним угадывалось нечто прямоугольное. Там, где ткань примыкала неплотно, Белдо видел поцарапанные медные углы, прижимавшие зеленое сукно.
– Подарок вашего предшественника. Видите, как я им дорожу?
– Ужасная смерть! – вздрогнув, отозвался Белдо.
– Однако в отваге ему не откажешь: на гиеле пытаться прорваться на двушку… – продолжал Гай.
– Ужасная смерть! – попугаем повторил старичок, не сводя глаз с рук Гая.
Гай сделал резкое движение. Под платком обнаружилась шкатулка с деревянной крышкой и ручкой изящной ковки.
– Ах-ах! Неужели это… – начал Белдо, мгновенно все угадывая, но по привычке кокетничая, чтобы доставить собеседнику удовольствие.
– Перехватчик закладок! Втянет любую, которая окажется поблизости! – сухо подтвердил Гай.
Он щелкнул ногтем по крышке и вручил шкатулку Белдо. Тот вцепился в нее, ощущая, как крышка вздрагивает под пальцами. Ледяная, она одновременно была и обжигающей. То становилась невесомой, то наливалась тяжестью, и тогда Белдо едва мог ее удержать.
– Никогда не открывайте шкатулку без нужды, Дионисий! – предупредил Гай. – Если рядом не окажется живой закладки, внутри шкатулки будет ваше сердце. Скромная плата за ложный вызов.
– Так там… – пугливо начал старичок.
– Навеки прикованный эльб, – подтвердил Гай. – Ваш предшественник, не совсем покойный Клавдий, любил эксперименты. Думаю, он и сейчас в них участвует. В том или ином качестве.
Белдо поставил шкатулку на стол и снова ее взял. В его движениях читалась птичья суетливость.
– И как нам оказаться рядом с бабочкой? – спросил он.
– Проявите воображение, Белдо! Что делают все бабочки?
Старичок вытянул губы трубочкой.
– Ну как же-с? Порхают, – сказал он нежно и застенчиво.
– Порхают – да! Но где? – сказал Гай.
– На цветах, – еще застенчивее сказал Белдо.
Рот Гая сполз на щеку, что происходило, когда он был особенно доволен.
– Тепло, – отозвался он. – Даже горячо! Вы мыслитель, Дионисий!
– Но в Москве немало цветов! Поставить берсерка у каждого нереально! – замученно отозвался старичок.
– И не надо. Для этой бабочки требуются особые цветы – живые закладки с двушки. К ним она и летит в первую очередь… Что, вы думаете, она делала на Воробьевых? А сейчас наверняка сидит на другой зарядной закладке! Знать бы только, на какой!.. – Рот Гая опять пополз куда-то, а лицо провисло.
– А если использовать ту, что мы нашли у горнолыжного спуска? Установить ее, спрятать рядом шкатулку и ждать? – предложил Белдо.
Гай погладил шкатулку.
– Нечто подобное я и предлагаю. Только считаю, что вероятность следует максимально увеличить. Подарите закладку с Воробьевых подопечной Долбушина. И пусть Тилль поспешит. Если бабочка не прилетит к закладке, она прилетит к девчонке, когда ее возьмут в оборот…
Всю обратную дорогу глава второго форта молчал. Обеспокоенный Птах временами бросал взгляд в зеркальце и видел хозяина, похожего на взъерошенную больную птицу. Рядом на сиденье лежало нечто укутанное в платок. Сомнения глодали Белдо и отплевывали кровавые куски души. Возможность попасть на двушку растревожила старичка.
Дома Белдо длинным нехудожественным шипением отогнал метнувшихся к нему Младу и Владу и ушел в дальнюю комнату. Всю ночь там терзалась и плакала виолончель. Ей хотелось сказать что-то, чего никогда не говорил ее хозяин.
Глава 12
Фонтан Зеленого Лабиринта
Если ты свет, то и вокруг тебя свет будет разливаться и согревать других. Даже помимо твоей воли. Если же ты сам себе кажешься светом, а люди от тебя разбегаются и холодно им рядом с тобой, то, видно, в розетку ток не завезли.
Калерия ВалерьевнаВводная лекция для новичков– Подумаешь, стена! Это Ульчик показушку устроил! Обычная телепортация – четыре секунды, а ускоренная – полсекунды. Правда, это опаснее, – хмуро пояснил кто-то.
Рина обернулась. Рядом стояла бритая Наста и дергала в ухе автоматную гильзу.
– У нас тоже кадр один вздумал перед девушкой выпендриться. Поднялся на двадцать третий этаж, разбежался и – в полете – цап за нерпь… – продолжала она.
– А нерпь была разряжена? – попыталась угадать Рина.
– Да не, почему? Заряжена! Но переместился-то он тоже на уровень двадцать третьего этажа!.. – цинично закончила Наста.
Придержав Бинта, Наста бесцеремонно сдернула Рину с седла.
– Круп не задевай! Укусит!.. Куда в крылья вцепляешься? Это тебе не поручни в метро! Родион бы увидел – нагайкой бы хлестнул!
Наста уже уводила Бинта, когда Рина поймала ее за плечо. Наста остановилась и выразительно посмотрела на ее руку.
– Тут пальцы чьи-то прилипли! – сказала она.
– Чего ты заводишься? – растерянно спросила Рина.
– Заводятся машинки!.. А я негодую! – отрезала Наста и исчезла в пегасне.
Рина осталась на месте, не зная, что ей делать.
– Ты на нее не обижайся! Она всегда на всех орет! – растягивая слова, сказал кто-то.
Рина увидела толстого флегматичного парня в красной лыжной шапочке. Парень сидел у лужи и вяло болтал в ней лопатой. Видно, у него была внутренняя установка поддерживать инструмент в чистоте.
– Почему? – спросила Рина, не зная, что спросить.
– Без понятия, – отозвался толстый парень и впал в вертикальную кому.
Рина подождала секунд десять, даже помахала у него перед глазами рукой, однако парень не шевелился. Даже зрачок и тот не сокращался. Она обернулась и пошла к ШНыру.
– А какая у нее коса была! Толстая, как канат, – мечтательно произнесли за ее спиной.
Рина повернулась.
– У кого коса? У Насты??? А зачем она…
– Без понятия. – Толстый парень неохотно встал и, волоча за собой лопату, утащился в пегасню, из которой уже две минуты кто-то орал дурным голосом: «Рузя-я-я-я!!! Рузя-я-я-я!!! Ты где прилип?!!»
Ул вернулся вечером. Живой, только прихрамывающий и исцарапанный. Рина решила, что он ранен, но все оказалось куда менее романтично. Телепортировав на Воробьевы горы, Ул как-то позабыл, что они имеют склон, а склон – естественные перепады высоты. В результате некоторое время ему пришлось сглаживать перепады своей курткой.
Белдо с Тиллем к тому времени уже уехали. Зарядную закладку они увезли с собой. Только гиелы кружили в небе. Так высоко, что казались с земли точками. Теперь, когда закладки не было, ничто не могло им помешать.
Пока Ул отсутствовал, Рина в ШНыре наткнулась на Афанасия. Молодой человек, похожий на принца, путешествующего с розой в кармане и скворцом в клетке, жизнерадостно оглядел ее.
– А это кто у нас? Трехжелательная фея? Русалка после хирургического вмешательства? Ничего… ноги сделали терпимо! А то обычно запарывают! – сказал он весело, но как-то не… в общем, Рина уловила, что за ней не ухаживают – ее задирают.
