Павел Филатов - Слуга Света
Глаза начали слипаться, и я не стал противиться воле организма, закрыл их. Руки протиснул в крепления на седле, лбом уперся в спину пилота и задремал. Всегда думал, что когда говорят, что можно уснуть в любом положении — хоть сидя, хоть стоя — то преувеличивают. Оказывается, нет. Для подобного фокуса, в котором оказывается, нет ничего сложного, всего лишь и надо, что предельно вымотаться и тогда организм возьмет свое. И в том, что уснул на спине крылатой кошки, летящей в километре над водой, уже не будет ничего удивительного.
Сам не знаю, сколько проспал, может быть час, может и того больше, но проснулся я лишь тогда, когда нарн начал снижаться.
Неужели прилетели?
Оказалось, что нет. Я взглянул вниз и увидел, что мы готовимся приземлиться на небольшой островок, обильно заросший пальмами. Только сейчас я вспомнил, что еще на земле один из пилотов говорил, что во время полета, нарнам нужно будет отдохнуть и подкрепиться. Тогда я не придал этим словам особого значения, зато теперь понял, о чем шла речь. Если решили прерваться, значит, полдороги, а то и боле, осталось позади. Неплохо я так вздремнул! Остановка меня чрезвычайно обрадовала. От сидения в одной позе, затекло все тело, поэтому размяться было так же необходимо, как нарнам отдохнуть.
Едва только нарн опустился на землю, я сразу же отстегнул ремни крепления и спрыгнул на желтый песок. Покачнулся — ноги, стали ватными, будто чужими — и едва не упал. Скинул шлем и вдохнул полной грудью воздух, наполненный ароматами влаги и соли.
Для отдыха мы выбрали остров, который был настоящим тропическим раем — по крайней мере, именно таковым его показывают в фильмах. Волны, прозрачно-голубые, совершенно удивительного оттенка, лениво накатывали на берег. Над самой поверхностью воды носились друг за другом птицы, вовсе на чаек не похожие, но изредка нырявшие в воду, и возвращавшиеся из-под ее поверхности сжимая в клювах пестрых рыбешек. Высокие пальмы шелестели под порывами освежающего ветерка, широкими темно-зелеными листьями, среди которых перекликались невидимые мне птички. Идиллия!
Алан и эр Серхио сразу же принялись разминаться — махали руками, приседали на месте — лишь бы разогнать кровь по венам. Я же, памятуя, о неудачном опыте путешествия под палящим солнцем, поспешил укрыться от него под тенью от пальм. Хорош же я буду, если на глазах Даны, потеряю сознание.
Эр Серхио с Аланом и одним из пилотов скрылись за пальмами. Звали меня с собой, но я отказался — в туалет мне не хотелось. Утром не стал ничего пить, как раз для того, чтобы избежать таких вот проблем.
Второй перевозчик начал возиться с нарнами. Отстегнул от седла котомку, и высыпал из нее какой-то корм, нарны сразу же оживились, и набросились на предложенное угощение. Сам же мужчина, из другой котомки, достал три больших кожаных мешка и направился в джунгли. Чтобы водички животным набрать, как он пояснил перед уходом.
Мы с Данной остались наедине. Она подошла и ко мне и села рядом. Я сидел на песке и рисовал пальцем смайлик.
Дана, оглянулась вокруг, проверяя, не следят ли за нами любопытные глаза посторонних, и тихонечко прикоснулась кончиками губ к моим губам. Тут же отстранилась. На лице у нее играла улыбка, которая заставила сердце биться чаще, и прогнала из головы все мои тяжкие думы.
— Ты как? — не смог придумать ничего лучше я.
Она только легко пожала плечами, нормально мол.
— Твой папа ничего не заподозрил?
— Точно нет. Он у меня мужчина прямолинейный — сразу бы все высказал. Побурчал только немного, что вчера поздно вернулась и все.
— Ясно.
— Ты сам-то как? Он тебя точно не укусил?
— Кто, твой отец? — рассмеялся я. — Все в порядке, не волнуйся.
Дана, не довольная моей шуткой, поморщилась.
— Ага, как же, не волнуйся! Я, вчера, когда твой крик снизу услышала, у меня сердце чуть не оборвалось. Я к тебе кинулась, но меня папа не пустил. Сам пошел, а мне сказал, что там может быть слишком опасно. Пришлось сидеть в номере. Я думала, что умру от страха за тебя!
— Ну, брось, ничего же ужасного со мной не произошло. Я могу за себя постоять, — сказал я, и легонько обнял Дану за плечи. Надо же, она за меня уже переживает.
Она положила голову мне на плечо и несколько минут мы просидели в тишине.
Дана отстранилась и посмотрела мне в глаза.
— Почему ты такой грустный? — спросила она.
И что ей можно на это соврать? Ничего в голову упорно не приходило. Ну не говорить же ей, в самом деле, что меня гложет?!
— Не знаю, может быть, не выспался, — в сущности, это правда. О мыслях, появившихся во время полета, ей лучше не знать. Я ненадолго замолчал и постарался перевести тему разговора. — А эр Серхио не сердиться, что из-за меня ты вчера так поздно вернулась?
— Нет, не сердиться. Сердился бы, если ушла бы погулять с Аланом. Ты ему понравился.
— Серьезно? — не поверил я. — Почему?
— Не знаю. Ты очень хороший, — сказала она и улыбнулась. — Ты располагаешь к себе людей, не прилагая к этому никаких усилий.
— Тебе я нравлюсь?
— А сам ты как думаешь?
— Надеюсь что да. То есть да, — я потянулся к ней, но она быстро отстранилась.
— Не стоит напрасно рисковать. Они могут в любую минуту вернуться, — пояснила она. Я только и мог, что разочаровано и очень протяжно вздохнуть. — Не обижайся на меня. В городе еще все наверстаем. Скажи, мне лучше — я-то тебе нравлюсь?
— Слова тут излишне — сейчас я тебе докажу! — и полез доказывать. Она рассмеялась, и начала от меня в шутку отбиваться. Мы покатились по песку, не переставая шутливую борьбу. За тем нас и застали вернувшиеся спутники.
— И чем мы это тут занимаемся? — сурово спросил эр Серхио, глядя на меня. Хотя я видел, что, на самом деле, он не злиться. Он просто изображал строгого папашу, чтобы хоть как-то сдержать рвущийся наружу смех. Эр Серхио видел, что впервые за пару месяцев его дочь счастлива, и от этого стало хорошо и ему самому.
— Пап, да брось ты, — рассмеялась Дана.
— Хорошо. Забыли. Он к тебе не приставал?
— Хватит уже шутить, ты же знаешь, я могу любому отпор дать.
— Да и мал он еще приставать! — ухмыляясь, сказал Алан, а погонщик добавил:
— Женилка еще для этого не доросла! — и они оба расхохотались, довольные своей пошлой и обидной шуткой.
Эр Серхио смерил их полным презрения взглядом. Я едва сдержался, чтобы не броситься на Алана с кулаками. Только присутствие Даны заставило меня умерить свой гнев и остаться сидеть на месте.
Привал продлился дольше, нежели я себе представлял — часа два, наверное. Жара сковывала, навязывала свои условия, поэтому разговор никак не клеился. Останься мы вновь наедине с Данной, то наверняка бы придумали, как себя занять.
Наши перевозчики людьми оказались практичными, поэтому запасли еду не только для нарнов, но и для нас. Мы пообедали, в общем-то, без всякого аппетита — просто потому что так было нужно. Я все же не выдержал и напился сока — очень уж жарко было. Поэтому пришлось следовать примеру старших товарищей и сбегать в пальмовую рощу. Этот островок был последним отрезком суши. Остаток пути мы должны были проделать в воздухе, без остановок.
Сразу после моего возвращения, все мы взобрались на нарнов, привязались к ним самым надежным образом и продолжили наше путешествие.
Все та же безграничная синева вокруг, куда не кинь взгляд, которая успела приесться за первую половину пути. Только сейчас меня грело наше короткое свидание с Даной. Все то, что случилось вчера, было не просто каким-то невероятным, сказочным сном, а, в самом деле, произошло со мной. Хотя утром я несколько раз в этом и усомнился.
Впереди, на море, показалась черная точка. Мы подлетали все ближе, и становилось понятно, что это корабль. Изящная каравелла, с поднятыми парусами, шла по тому же курсу, что и мы.
Нарн начал снижаться и уже через минуту, я смог рассмотреть малейшую деталь на палубе. Видел, как бегает по палубе команда, исполняя приказы. Кто-то драил палубу, кто-то перетаскивал в другое место канат. Матрос в люльке на центральной, самой высокой, мачте — вперед смотрящий, так, кажется, он назывался — приветливо помахал нам рукой. Не знаю, видел ли он меня из-под тела нарна, однако я махнул ему в ответ.
Когда мы пролетали уже над самой палубой, я невольно вздрогнул. Под кораблем появилась огромная тень, превосходящая размеры шхуны раза в три. На корабле все забегали еще быстрее. Звонко начал трезвонить колокол — видно так, объявлялась тревога на судне. До меня долетели неясные отрывки команд — Кто-то, после таких криков, наверняка себе голос сорвал. Корабль несколько замедлился и вильнул в сторону, так что исполинская тень проскочила вперед и замерла на месте. Из-под глади моря вылетел огромный темно-коричневый, весь в каких-то разводах, хвост, больше всего напоминающий змеиный, и тут же упал вниз, подняв целую тучу брызг. Я начал дергать за куртку погонщика нарнов и закричал, стараясь перекрыть шум ветра:
