Nora keller - Король звезды
Хагрид, не глядя, ставил всем оценки. Сейчас его волновала только судьба Клювокрыла. Как и предсказывал Карл, за мгновение справедливой, но всё-таки ярости гиппогриф должен был заплатить жизнью.
Попрощавшись с опечаленным преподавателем, Карл побрёл в замок. У подножия холма он заметил светловолосого мужчину, опиравшегося при ходьбе на трость. Ему не хотелось встречаться с отцом Драко Малфоя, но времени спрятаться уже не оставалось.
— Здравствуйте, мистер Малфой, — произнёс Карл, поравнявшись с мужчиной.
Тот едва заметно кивнул. Этот красивый, властный, с лёгкими признаками изнеженности человек, казалось, никогда не сомневался в своей правоте. Словно правоту он унаследовал от предков вместе с кровью. Карл почти слышал его мысли: «Грязный мальчишка, по нелепой случайности получивший право учиться вместе с моим сыном!..»
Он опустил голову, пытаясь не слышать внутри себя этих слов, и собирался уже уйти, когда его окликнул спокойный, чуть сладковатый голос.
— Мистер Штерн, если я не ошибаюсь?
— Да… — пробормотал мальчик. «Ну, давай, скажи, что я грязнокровка и что мне здесь не место!..» — подумал он, напрягшись.
— Советую с большим вниманием относиться к указам министерства Магии. В следующий раз вам может так не повезти.
«Указы министерства Магии?.. О чём это он?..» — удивился Карл. И тут вспомнил рождественскую ночь на крыше приюта. Но если отец Драко знает, что он нарушил указ, то почему его до сих пор не исключили?.. Профессор Дамблдор заступился?.. Лучше бы он заступился за гиппогрифа. Исключение Карл как-нибудь пережил бы, а вот смертную казнь пережить трудно…
Люциус Малфой улыбнулся презрительно-вежливой улыбкой и пошёл дальше, оставляя внутри ребёнка эхо своих мыслей.
Карлу вдруг захотелось побежать к хижине Хагрида, отвязать Клювокрыла и улететь далеко-далеко — подальше от людей и от волшебников.
«Трус… — раздался шёпот над левым плечом. Теперь дементор говорил голосом его отражения. — От себя нельзя убежать… А гиппогриф… С ним будет то же, что и со змеем… То же, что рано или поздно произойдёт и с тобой…»
Глава 20. Горе везде, как ветер в соснах — II
И всё-таки в день казни гиппогрифа Карл сбежал. Не на край света, а в Визжащую хижину. Он боялся, что крик умирающего животного напомнит крики матери, и, ругая себя за малодушие, прятал голову под старой пыльной подушкой.
Здесь не было часов, и только сердце отсчитывало неровные секунды… Где-то около замка умер гиппогриф, но до Хогсмита его крик не долетел. Крики умирающих редко долетают до слуха живых…
Карл не открывал глаз, но отчётливо видел палача, закутанного в тёмный плащ. С опущенного топора на молодую траву капала кровь. «Я ещё хуже… Он открыто говорит всем, что он убийца… А я… я боюсь им сказать… Я как те, кто стоит рядом с палачом, — в чистых костюмах и цветных плащах… А ведь именно они отдавали приказ… Он просто орудие…»
Вдруг за стеной послышались странные звуки, а потом крик. Кричал Рон Уизли.
Карл посмотрел на волшебную палочку. Отпугивать Рона ему не хотелось, да и сам Рон, судя по голосу, был уже порядком напуган. Карл нехотя поднялся с постели: придётся уйти, слишком долго объяснять, что он тут делает…
Но звуки теперь доносились со стороны двери. «Не хочу никого видеть!.. Может, Рон посидит тут немного и уйдёт…» — подумал он и быстро спрятался за полог кровати.
Звуки становились ближе и громче, а потом началось что-то невообразимое. Словно кто-то вырезал картинки из разных сказок и склеил в одну нелепую историю.
Огромный чёрный пёс втащил в комнату кричащего Рона, а сам вдруг превратился в высокого худого мужчину с длинными, спутанными волосами. Его кожа напоминала высохший пергамент, и только на измождённом лице по-прежнему ярко горели глаза.
«Сириус Блэк…» — растерянно подумал Карл. Он несколько раз встречал чёрного пса по дороге в Хогсмит, но не мог предположить, что тот окажется беглым преступником.
Снова послышались голоса, и в комнату вбежали друзья Рона.
Сквозь порванный полог Карл видел искажённое ненавистью лицо Гарри, в смерти родителей которого оказался виновен Сириус Блэк, видел волшебную палочку, дрожащую в поднятой руке мальчика, и повторял про себя: «Не убивай!.. Ты не знаешь, что значит жить с этим!..»
Внезапно на пороге комнаты появился профессор Люпин и помог Сириусу Блэку. Теперь палочки повернулись в сторону бывшего преподавателя, а Гермиона Грейнджер рассказала всем, что Римус Люпин — оборотень.
Карл понял это после странного разговора с профессором Снейпом. Тогда профессор сказал: «Насколько мне известно, профессор Люпин уже чувствует себя лучше». И было в его интонации что-то такое… Он словно пытался намекнуть на что-то… Карл перелистал конспекты по защите — и ответ нашёлся неожиданно быстро.
А Гарри с Роном удивились. Рон даже упрекнул профессора Дамблдора в том, что тот позволил оборотню работать в Хогвартсе… Как быстро меняются человеческие чувства: ещё вчера он был любимым преподавателем, а сегодня…
Но Римуса Люпина сейчас не волновало мнение окружающих, гораздо важнее для него было оправдать в глазах Гарри своего друга.
Их было четверо. Четверо верных друзей: Римус Люпин, Сириус Блэк, Джеймс Поттер и Питер Петтигрю. Узнав, что Римус — оборотень, они не оставили его, а научились изменять свою сущность, превращаясь в собаку, оленя и крысу. Им было весело вместе — в обличье и людей, и зверей.
Но иногда от этого веселья страдали другие. Чуть не погиб Северус Снейп, ставший жертвой злой шутки Сириуса Блэка. Его спас Джеймс Поттер, и этого Северус Снейп не мог простить ни отцу, ни сыну.
Теперь всё вроде бы вставало на свои места: профессор Снейп ненавидел профессора Люпина за то, что много лет назад тот заставил его испытать страх и унижение от сознания этого страха. Но Карлу казалось, что в стремлении профессора раскрыть ученикам истинное лицо Римуса Люпина было что-то ещё. Профессор словно говорил им: «Смотрите! Он тоже оборотень!»
— Так вот почему Снейп вас не любит, — сказал Гарри Поттер. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.
— Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос.
Карл дёрнулся и чуть не выдал себя. Сердце сжалось от недоброго предчувствия.
Профессор Люпин пытался объяснить Северусу Снейпу, что Сирус Блэк невиновен, но профессор не слышал ничего, кроме своей ненависти.
— Но это же глупо, — мягко проговорил Люпин. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан?
Карл посмотрел на профессора. Нет… Дело было не только в той жестокой шутке. Северусу Снейпу нужно было доказать виновность Блэка, словно это каким-то образом оправдывало его самого…
Тем временем перед Гарри Поттером встал вопрос: кому верить? И он сделал свой выбор. Его друзья тоже.
— Экспелиармус! — крикнули они.
Тройное заклинание сбило профессора Снейпа с ног и ударило об стену у изголовья кровати. Он сполз на пол, потеряв сознание. Из-под волос по бледному лбу побежала струйка крови.
Карл рассеянно слушал слова, произносимые Блэком, Люпином, Гарри и его друзьями, а сам, не отрываясь, смотрел на тонкую струйку крови, становившуюся всё длиннее.
Почему они не помогут ему?.. Да, возможно, они презирают, ненавидят его. Но они ведь считают себя лучше!.. Тогда где же их милосердие?!
Если Сириус Блэк узнает, что он подслушивал их разговор, то рассердится. Остальные тоже… Но если ничего не делать…
Карл с трудом поднялся на затёкших ногах и выбрался из-за полога.
— Ты что тут делаешь?! — Сириус Блэк инстинктивно направил на него волшебную палочку.
— Сириус, подожди! — остановил его Люпин. — Это мой ученик!.. Как ты здесь оказался, Карл?
— Я иногда прихожу сюда… — ответил мальчик, доставая носовой платок. — Извините, профессор, я не знал, что это ваш дом.
Он опустился на пол рядом с профессором Снейпом и, осторожно убрав пряди волос, вытер кровь.
— Что он делает? — Сирус удивлённо уставился на Люпина.
Карл приложил руку к груди профессора — тихий, неровный стук. Опять потекла кровь, он вытер её чистым краешком платка.
— Чёрт возьми! — взорвался Сириус. — Мы теряем время, а предатель всё ещё жив!
— Я не хотел вам мешать, — подняв голову, сказал Карл. — Я только хотел помочь профессору.
Сириус махнул на него рукой, повернулся к Рону, прижимавшему к себе напуганную крысу, и кивнул Люпину.
— На счёт три. Раз, два, три!
Комнату озарила вспышка бело-голубого света, и крыса медленно превратилась в низкого полноватого человечка.
Он был жалок в своей мольбе о помиловании, но, странное дело, глядя на ползающего в пыли Питера Петтигрю, Карл испытывал чувство, похожее на зависть. Забыв о гордости, Питер отчаянно цеплялся за жизнь. Карлу бы тоже хотелось уметь с такой страстью мечтать о жизни…
