Виталий Мелентьев - Обыкновенная мемба
— Ладно, не крути! Шут с ней, с этой планетой.
Робот неуклюже повернулся и растерянно сообщил:
— Мне неизвестно, имеется ли рядом с этой планетой шут.
Что можно поделать с таким помощником?
Обыкновенного русского языка понимать не хочет. Андрей махнул рукой и отвернулся от робота и тут же встретился с широко открытыми Валиными глазами. В них светился не то что испуг, а прямо-таки ужас. Андрей, конечно, не мог не пожалеть ее и потому бодро сообщил:
— Ничего особенного! Просто мы летим домой. На Землю. И ты не нервничай.
Оказывается, проснулся от Андреева вскрика и Виктор. Он спокойно спросил:
— А ты ничего не путаешь?
— Зачем мне путать? Вон сидит робот, и он мне все объяснил. Да и на экране видно: летим. И кажется, здорово летим. Прямо возле светового барьера.
— И куда же мы прилетим? — спросила Валя.
— Как это куда? — искренне удивился Андрей. — Тебе же ясно сказали — на Землю.
— Слушай, Андрей, ведь это же… Нам же ничего не известно!
— Ерунда, Виктор. Ерунда! У робота есть программа полета, только я не стал слушать, пока вы не проснетесь. А раз вы проснулись, давайте слушать. Эй! — крикнул он роботу! — Докладывай программу.
Робот послушно встал из-за пульта, и в тесной каюте зазвучал знакомый голос Оэты:
«Дорогие ребята! Не обижайтесь на нас за то, что мы отправили вас домой не попрощавшись. Просто условия полета складывались так, что нельзя было терять ни минуты. — Здесь она начала рассказывать все то, что говорилось на Совете, и добавила: — Вообще-то вы можете гордиться. Вы первые, кто летит на таком корабле так далеко. Знайте, что мы вас будем всегда помнить и всегда любить, потому что вы настоящие ребята. Надеюсь, что у вас хватит мужества и находчивости преодолеть все трудности и неожиданности этого сложного полета. Прежде всего сообщите роботу то место, куда нужно сесть кораблю, чтобы вы как можно скорее попали домой. Нарисуйте материк, на котором вы живете, и укажите нужную точку посадки. Она должна быть возле какого-нибудь заметного ориентира — реки, озера, большой дороги и так далее. Подобное вы, наверное, изучали в своей школе. А уж потом действуйте в соответствии с обстановкой. Обо всем справляйтесь у робота».
Пришлось срочно чертить карту мира и свой евразийский материк с горами и озерами на нем, потом нарисовали Волгу, уж потом — свою реку и большую дорогу, что шла мимо родного городка. Робот долго рассматривал сообща составленную карту, и Виктор спросил:
— Вы разбираетесь?
Робот выпрямился, а Андрей шепнул Виктору:
— Чего это ты его на «вы» величаешь?
— Н-ну, неудобно как-то… Все-таки он не ребенок.
— А ты откуда знаешь? Может, он младше нас?
Вопрос оказался не праздным хотя бы потому, что никто из ребят нигде и никогда не читал, как нужно обращаться с роботами — на «ты» или на «вы». С одной стороны, роботы создания умные, и поэтому, если обращаться к ним по уму, так нужно было бы говорить «вы». Но поскольку робот — это всего лишь машина, то…
Словом, открылись определенные неясности, которые еще предстояло решить. Но тут вмешался сам робот и сообщил:
— Я не разбираюсь. Я самоуничтожаюсь.
— Чего-чего? — не понял Андрей.
— Отвечаю на вопрос. Я не разбираюсь. Я самоуничтожаюсь. В последнюю минуту.
Самостоятельно.
— Какой же мы ему вопрос задали? — удивился Андрей.
— Так это я у него спросил, разбирается ли он в нашей карте? Найдет ли он точку посадки? — ответил Виктор. — А он понял все по-своему.
— Да уж… С ним нужно держать ухо востро, — заметил Андрей.
Робот, по-видимому, опять задумался и сообщил:
— Острые уши бывают у лятуев. Как можно их держать?
Ребята только переглянулись. Виктор обратился к Вале:
— Знаешь, возьмись-ка ты за хозяйство. Опять хочется есть. И — пить.
У девочек, настоящих конечно, есть особое чутье на хозяйственные дела. Валя мгновенно разыскала шкафчик и очень быстро определила, что в каком тюбике заключено: долгие разговоры с Пепой принесли свои результаты. Она раздала ребятам тюбики с супом, вторым и напитками. Андрей выпил последний тюбик, потом съел второе и отложил первое.
— Надо съесть и первое, — строго сказала Валя.
Андрей даже не взглянул на нее. Он небрежно сунул тюбик с супом в карман и тяжело вздохнул.
— Вы так ничего и не поняли, — грустно произнес он. — Ведь мы навсегда расстались с Мёмбой. Понимаете, навсегда! И мы уже никогда не увидим милых лятуев и не попьем их вкусного молока, мы не будем плавать с гршами и даже не встретимся с отариями, будь они неладны.
— И ты, конечно, не встретишься с Пепой, — съязвила Валя.
— Конечно! И это очень грустно. Хорошая девчонка, хоть и серебряная.
Виктор ничего не ответил. Должно быть, поэтому все примолкли, вспоминая Мёмбу и пережитое. Что ж… Жизнь есть жизнь. Она сталкивает людей и разводит их, принося грусть и разлуку. Но в жизни есть и хорошее — постоянная надежда, что могут быть и новые встречи.
Еще древние мудрецы заметили, что молчать слишком долго не только неприлично, но даже невозможно. Но если это необходимо, нужно хотя бы смотреть на что-нибудь или слушать. Слушать было нечего — корабль летел тихо и сосредоточенно. Смотреть друг на друга не слишком интересно. Поэтому все уставились на экран.
Глава одиннадцатая
Нырок в неизвестность
На экране не происходило ничего интересного: набегали и расходились разноцветные световые полосы. В их линиях и спектрах, как рыба в неводе, иной раз показывались некие далекие планеты. Иной раз появлялись ослепительные неизвестные солнца неизвестных солнечных систем. Они излучали столько света, что корабль некоторое время слегка гудел от натуги, пробиваясь сквозь световые потоки.
Но в целом полет проходил как-то уж слишком спокойно и буднично. А это всегда вызывает тревогу — не может же быть, чтобы все в жизни шло как по маслу. Тем более в космосе, и особенно при такой невероятной, околосветовой, скорости. И тем не менее полет продолжался без приключений.
Ребята решительно не знали, чем себя занять. Первым не выдержал робот. Его построили для запрограммированных действий. Он был построен для того, чтобы действовать. А он бездействовал, и, вполне возможно, от этого у него перегревались какие-нибудь электронные внутренности.
Видимо, именно поэтому робот спросил:
— Какие будут указания?
Ребята переглянулись, и Валя обратилась к Виктору:
— Скажи ему что-нибудь… А то как пристанет.
— Так я же не знаю… что говорить.
— Но ведь ты же командир! Ты и должен придумать.
— Кто командир? — удивился Виктор.
— Ты.
— Почему я?
— Потому что, когда мы сюда летели, ты был командиром, значит, когда мы летим отсюда, ты тоже должен быть командиром. — И, перехватив недоуменный взгляд Виктора, пояснила: — Но у тебя же опыт. Ты же знаешь, как это делается. Вот я, например, совершенно не представляю, как это — командовать…
— Ладно. Спрошу, — кивнул Виктор и обратился к роботу: — Скажите, а как вы определили, что нам лететь еще пять часов?
— Так составлена программа.
— А если случится что-либо непредвиденное?
— Непредвиденное тоже запрограммировано. В программе нет только катастрофы. Но для катастроф программ и не требуется.
В роботе, видно, что-то прогрелось и поэтому стало на свои места, он говорил совершенно правильно и убийственно точно.
— А кто же нам сообщит эту программу? — допытывался Виктор, постепенно понимая, что серебряные люди, кажется, дали им неплохого спутника.
— Она вложена в приборы и в автопилот. Кое-что знаю я. — Робот подумал и сообщил: — Я советую передвинуться поближе к пульту. По расчету времени, хвостовая часть корабля должна уже проаннигилировать.
Валя тревожно взглянула на Виктора:
— Что он говорит?
— Он говорит, что часть нашего корабля в полете сократится, проаннигилирует, и поэтому нужно приблизиться к пульту: наверное, помещение уменьшится.
— Этак мы окажемся прямо в космосе, — опасливо протянула Валя и первая пересела в кресло за пультом.
— Ну и что? — усмехнулся Андрей. — Летели же мы в сплошной невесомости? И тут справимся.
Уверенность всегда хороша, и потому неприятное предупреждение робота несколько померкло.
— Словом, получается так, что нам, всем троим, и делать нечего? Да? Все запрограммировано, все продумано?
— Не знаю, как получается, — словом, программа правильно составлена, — сухо ответил робот.
— Ну вот. — Виктор обратился к Вале: — Сама видишь — командиру делать нечего, и я перейду на положение рядового путешественника. Кстати, а есть ли на корабле какие-нибудь обзорные люки? Скучно же лететь вот так… почти вслепую.
— Люки задраены. Экран дает полную информацию. Следите. — Робот сказал это явно недовольно. Ему, кажется, начинали надоедать эти несмышленые пассажиры, для которых созданы все условия безопасного путешествия, а им и того мало.
И как раз в это время экран стал стремительно светлеть, как бы наливаться опасным ослепительным светом, а по кораблю пронесся первый приступ еще мелкой, словно примеривающейся дрожи. Похоже, корабль наткнулся на какое-то препятствие и старательно преодолевал его.
