Мэтт Хейг - Сбежавший тролль
Именно в этот момент Тролль-сын поскользнулся во второй раз и скатился еще ниже, так что одна его нога повисла прямо перед окном. Тролль-сын попытался нащупать глазное яблоко и нашел его как раз в ту секунду, когда Сэмюэль схватил его за руку и потянул вверх.
Оказавшись в безопасности, они, переводя дыхание, легли на черепицу, и Тролль-сын вставил глазное яблоко обратно в глазницу.
Но тут случилось кое-что еще.
Окно.
Да.
Кто-то открывал окно.
— Быстро, — приказал Сэмюэль. — Выше.
И они с Тролль-сыном как можно быстрее начали карабкаться на самый верх крыши. Оказавшись там, Сэмюэль посмотрел назад вниз и увидел затылок мистера Томассена, высунувшего голову в окно.
— Быстрее. На другую сторону! — шепотом скомандовал Сэмюэль и перетащил Тролль-сына через конек крыши на другую сторону.
И хотя они сделали это как раз вовремя, чтобы их не успели заметить, Сэмюэль столкнулся с другой неожиданной проблемой: эта сторона крыши была гораздо круче. Настолько круче, что Сэмюэль с Тролль-сыном немедленно покатились вниз и в конце концов повисли, уцепившись за водосточный желоб.
Ну, точнее, Сэмюэль повис, уцепившись за желоб. Тролль-сын же повис, уцепившись за Сэмюэля.
Да-да, именно так. Сэмюэль висел на самом краю крыши, очень высоко над землей, и держал на себе увесистого мальчика-тролля с каменной кровью, ухватившегося за его спину.
— Хватайся за желоб! — воскликнул Сэмюэль. — Отцепись от меня! Ты слишком тяжелый! Хватайся за желоб!
— Я пытаюсь… я пытаюсь… — сказал Тролль-сын, размахивая рукой, не в силах уцепиться ни за что, кроме пустоты.
Боль была невыносимой. Сэмюэль чувствовал, что его пальцы вот-вот оторвутся.
— Попробуй снова, — сказал он Тролль-сыну.
Но это была ошибка. Как только Тролль-сын во второй раз попытался отклониться от Сэмюэля и дотянуться до крыши, он потерял равновесие, а вместе с ним и спину Сэмюэля.
И если бы рука Сэмюэля, схватившая Тролль-сына за запястье, задержалась хоть на мгновение, Тролль-сын уже обрушился бы на землю.
«А-а-а-а-а-а-а!» — мысленно вскричал Сэмюэль, скривившись от боли, но зная, что если он закричит вслух, его услышат в доме.
Он посмотрел вниз и увидел, что Тролль-сын уставился на него с открытым ртом и расширившимися от ужаса глазами. Посмотрев еще ниже, Сэмюэль увидел каменную дорожку, на которую они упали бы, если бы он разжал руки.
Как долго он сможет тут провисеть? Явно недолго. Минуту? Тридцать секунд?
Может быть, ему стоило отпустить Тролль-сына. Может быть, подумал Сэмюэль, тролли не разбиваются, когда падают. Но он не мог этого сделать. Хотя он понимал, что все действия Тролль-сына вызывали одни сплошные проблемы, Сэмюэль чувствовал себя ответственным за него. Тролль-сын в него верил. Он жадно ловил каждое его слово. Сэмюэль по какой-то странной причине был, видимо, его кумиром, а кумиры никогда не должны подводить людей — или троллей. Поэтому Сэмюэлю приходилось держаться. И, кроме того, он понимал, что если мистер Томассен выйдет и найдет мертвого тролля перед крыльцом, у тети Иды и дядя Хенрика будут такие же большие неприятности, какие были бы, если бы он нашел живого тролля, а Сэмюэля и Марту отправят в детские дома.
Поэтому он продолжал держаться, держаться и еще раз держаться, пытаясь тем временем придумать план. Он огляделся вокруг, бросив взгляд на фьорд и далекие, покрытые снегом вершины. Если он отпустит руки, то никогда больше не сможет увидеть эту красоту. Или увидеть вообще хоть что-нибудь.
Он чуть было не закричал — на этот раз во весь голос.
Но тут под ними открылась входная дверь. Он услышал голос тети Иды, которая провожала гостей.
— Уверяю вас, Томас, если мы когда-нибудь увидим в окрестностях тролля, вы первым об этом узнаете.
И теперь, кусая губы, чтобы не закричать, Сэмюэль видел их макушки и слышал их голоса, говорящие по-норвежски.
И он знал, что любой момент может стать последним. Он больше не мог держаться. У него оставалось максимум десять секунд, а потом все должно было кончиться. Десять, девять, восемь…
Марта должна была бы чувствовать себя очень счастливой. Ведь Корнелия оказалась неправа насчет тролля (хотя на самом деле она была права), и ее папа, очевидно, был на нее ужасно зол.
Но Марта не чувствовала ничего, кроме грусти. Единственная подруга, появившаяся у нее с тех пор, как она приехала в Норвегию, оказалась вовсе не подругой. Корнелия просто использовала ее, чтобы получить информацию. И когда Марта вышла из дома в это прохладное солнечное утро, она смерила Корнелию полным отвращения взглядом. Не то чтобы Корнелия это заметила — она была слишком занята тем, что пыталась оправдаться перед папой на норвежском. Но мистер Мюклебуст, не обращая внимания на свою дочь, говорил что-то мистеру Томассену. А мистер Томассен, в свою очередь, не обращая внимания на мистера Мюклебуста, говорил что-то тете Иде и дяде Хенрику.
Марта не понимала слов, но видела, что мистер Томассен извиняется за то, что потратил их время.
«Интересно, где Сэмюэль? — подумала она. — Он, наверное, прямо сейчас наблюдает за нами из-за занавесок в спальне».
Улучив момент, когда на нее никто не смотрел, Марта осмелилась поднять взгляд на окно, ожидая увидеть Сэмюэля. И, конечно, она увидела Сэмюэля, но вовсе не там, где ожидала.
В первый момент вид Сэмюэля, висящего на краю крыши и держащего Тролль-сына, показался ей таким странным, что она не поверила своим глазам. Но, увидев ужас в глазах Сэмюэля, она осознала, что все это происходит на самом деле.
Она понимала, что ее брат сейчас либо закричит, и тогда все увидят тролля, либо сорвется с крыши, и тогда, скорее всего, умрет.
Нет.
Марта не могла позволить ничему из этого случиться.
Когда-то она уже спасла жизнь брата и теперь собиралась сделать это снова.
Ей нужно было что-то придумать. И быстро.
Марта посмотрела на Сэмюэля и одними губами произнесла единственное слово:
«Держись».
Она не представляла, как долго тетя Ида и дядя Хенрик собираются оставаться снаружи, разговаривая со своими непрошеными гостями. И она понимала, что ей не удастся рассказать им об опасности, которой подвергается Сэмюэль, так, чтобы это не услышали мистер Мюклебуст с мистером Томассеном. Она также понимала, что Сэмюэль находится слишком далеко от окна, чтобы его можно было втащить внутрь, даже если бы ей удалось его открыть.
И тем не менее она, не отдавая себе отчета в своих действиях, тихонько отступила назад, затем проскользнула в дом и со всех ног понеслась наверх. Но вместо того, чтобы войти в свою спальню — комнату, ближайшую к тому месту, где висел Сэмюэль с Тролль-сыном, она побежала в спальню тети Иды и дяди Хенрика.
Оказавшись там, она бросилась к комоду тети Иды и нашла маленькую деревянную шкатулку, разрисованную розочками, которую тетя показала ей пару дней назад. Марта со щелчком распахнула крышку и вытащила браслет Хек, после чего направилась прямиком в свою спальню и попыталась открыть окно. Защелка была тугой, но, приложив все свои силы, Марта наконец заставила окно распахнуться.
— У меня есть браслет, — прошептала она Сэмюэлю, увидев, что мистер Мюклебуст и остальные все еще находятся под ними.
Лицо Сэмюэля сморщилось от боли. Ему казалось, что его тело вот-вот разорвется на две части.
— Я… не… смогу… о-о-о… поймать… а-а-ах… его…
Это звучало разумно. У него не было свободной руки, чтобы поймать браслет, если бы Марты его кинула.
— Моя… а-а-ах, — прохрипел он, вытягивая ногу по направлению к окну, у которого стояла Марта, но от боли он не смог закончить фразу. — Моя… а-а-ах… а-а-ах… моя… о-о-о… ло-о-о…
И тут Марта поняла, что он пытался сказать.
Лодыжка!
Правая нога Сэмюэля теперь болталась прямо перед окном. Если бы Марта каким-то образом смогла дотянуться до нее и застегнуть браслет вокруг лодыжки, Сэмюэль был бы спасен.
Но как она могла сделать это?
Она перегнулась через подоконник и как можно дальше вытянула руку, однако все равно не смогла даже кончиками пальцев дотянуться до босой ноги брата.
— Я… я… боюсь, — сказал Тролль-сын.
— Чш-ш! — прошипела Марта.
Она снова посмотрела на брата. Его лицо было красным, как помидор. На шее пульсировали багровые вены. А глаза его, казалось, готовы были выскочить из орбит от напряжения.
Но она все никак не могла надеть браслет на его ногу.
— Я… не могу… о-о-ох… я… не могу… удержаться…
Хватка Сэмюэля неуклонно слабела, пока наконец он не повис на самых кончиках пальцев.
Марта задохнулась от страха. Не то чтобы это было эффективным действием, но она ничего не могла с собой поделать. Когда ей было страшно, она делала именно это. Задыхалась.
А затем она сделала то, что должна была сделать, чтобы спасти жизнь брату. Она вылезла наружу, на карниз. На очень узкий карниз. Если честно, он был таким узким, что на нем могли уместиться только пальцы ног Марты. И именно так она и стояла, когда осторожно распрямилась в полный рост — на цыпочках, повернув голову в сторону, с дрожащими коленками. И не смотрела вниз.
