Алека Вольских - Мила Рудик и Чаша Лунного Света
— Здесь написано, что, цитирую: «Видения пробуждают сон разума в тот час, когда грядет череда неминуемых событий, сплетенных воедино с жизнью самого шамана, обладающего Северным оком». — Ромка посмотрел на Милу и добавил: — Может, у тебя это самое Северное око?
— А что это такое? — спросила Мила.
Ромка опять опустил глаза в книгу и перевернул еще несколько страниц назад.
— Под Северным оком они имеют в виду способность видеть будущее. Не прошлое или настоящее, а именно будущее.
— А почему Северное?
— Потому что, цитирую: «Будущее — это бесконечная снежная равнина, укрытая от глаз смертных покрывалом белых хлопьев».
— Ух ты! — восхитилась Белка, отрываясь от спящего котла. — Красиво!
Мила не была расположена восхищаться поэтичным слогом автора. Ее больше интересовало, какие неприятности подразумевались под всем этим словосплетением.
— И что это за череда? — спросила она, глядя на Ромку.
— А это надо поинтересоваться у северных шаманов, — с усмешкой ответил он, постучав по корешку книги.
Мила усмехнулась в ответ.
— Ну, это вряд ли получится, — вздыхая над котлом после очередной неудачи, сказала Белка. — До Севера путь не ближний. А у нас тут ничем таким северным даже и не пахнет.
Ромка покосился на Белку.
— Ну да, конечно, — с опасной интонацией притаившегося балагура согласился Ромка, — за исключением того йети, на котором ты сидишь.
— Гидро… Что! — подскочила на ноги Белка, чуть не опрокинув котел. — Это что, шкура снежного человека!?
Она поспешно сошла с мохнатой подстилки.
— Его что, убили и сняли шкуру? — на высокой ноте пропищала Белка, и глаза у нее сделались, как головы гекатонхейра.
— Ой! — Ромка поморщился. — Только не ори. Весь Львиный зев на ноги поднимешь. Нет, ну нельзя же быть такой наивной! Ну где ты видела, чтоб со снежного человека снимали шкуру? Это, скорее, какой-нибудь белый полярный медведь.
— Ничуть не лучше… — нахмурилась Белка, но все-таки вернулась на ковер, и снова, скрестив ноги, устроилась перед котлом.
Ромка проследил, как она сосредоточенно произнесла заклинание, гипнотизируя взглядом воду. Само собой разумеется, что и в этот раз у нее ничего не вышло.
— Послушай! Ты уже битый час сидишь над этим котлом, — обратился он к ней. — За это время можно было и океан вскипятить.
— У меня пока не получается, — с озабоченным выражением лица сказала Белка. — Но я уверена, что если упорно тренироваться… — она строго посмотрела на Ромку: — Тебе бы это тоже не помешало!
— У меня и так все прекрасно выходит, — с самодовольной улыбкой сказал Ромка и снова дунул на челку, но в этот раз задорно и с вызовом.
— Ну, значит, не мешай мне, — холодно произнесла Белка. — Спасибо Яшке. Благодаря его потопу нас сегодня не проверяли. Теперь целая неделя в запасе… — А потом как будто опомнилась и, уставившись в пространство над котлом, нервно пробормотала: — Ой! Что я говорю?!
Мила с Ромкой затряслись от беззвучного смеха.
— Гидро Эгидос! — в сто первый раз раздалось в гостиной.
Устав потешаться над Белкой, Ромка вернулся к изучению тайн северных шаманов. Не прошло и минуты, как он воскликнул:
— Смотри, Мила! Оказывается, у Славянина было Северное око!
— Правда? — оживившись, подскочила Мила. Она подбежала к Ромке и склонилась над книгой.
И действительно, там было написано, что Колодезь Славянин обладал Северным оком: «Пред силой его ума спадала снежная завеса будущего, открывая свои тайны, недоступные простым смертным».
Ромка многозначительно посмотрел на Милу:
— Вот почему в день распределения Зеркальный Мудрец показал тебе Славянина. У тебя, как и у него, Северное око.
Теперь уже Мила не могла бы сказать, что ей не нравится ее талант. Ведь Славянин был легендой. И нужно быть не в своем уме, чтоб не обрадоваться сходству с легендой.
Часть II
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧЕРНОЙ МЕТКИ
Глава 1
Встречи у Часовой башни
В кабинете искусства метаморфоз было сумрачно. Весь класс в ожидании скучал за партами, перешептываясь друг с другом, а учитель до сих пор не появлялся. Белка достала тетрадь и принялась шуршать карандашом по бумаге. Ромка осторожно заглянул в ее конспект, потом, нагнувшись к Миле, прошептал:
— Сдается мне, скоро весь Троллинбург будет утопать в портретах профессора Лирохвоста, как по осени парки в желтых листочках. Если это случится — я не смогу себя заставить выйти на улицу. Пойду и утоплюсь в унитазе.
Мила улыбнулась: нелюбовь Ромки к музыке усиливалась с каждым днем.
С передней парты к ним повернулся Мишка Мокронос.
— Никто не в курсе, что собой представляет наш перевоплощенец? — спросил он у Ромки с Милой.
Ромка почесал краешком пера висок и задумчиво протянул:
— А-а-а… Значит, так: здоровый, как тролль, с дырой вместо одного глаза, на костылях и в парике а-ля Пизанская башня.
У Мишки от впечатления чуть глаза на лоб не повылазили. Он доверчиво воззрился на Ромку:
— Да ну!?
Мила не выдержала и засмеялась. А когда вслед за ней захохотал Ромка, Мишка сконфуженно улыбнулся и, укоризненно глянув на них, проворчал:
— Да ну вас…
— Ты же сам не знаешь, зачем обманывать? — не поднимая глаз от рисования, упрекнула Белка, краем уха слышавшая разговор. — Что за привычка — нести всякую чушь?
Последняя фраза Белки очень отчетливо прозвучала в резко наступившей тишине. Мила с Ромкой позабыли про смех и, повернув головы в сторону учительского стола, увидели, что наконец появился учитель.
Костылей у него не было и парика а-ля Пизанская башня тоже. С ростом и глазами у него тоже все было в полном порядке. Он смотрел на учеников, и по выражению его лица нельзя было понять, чего им следует от него ожидать: правильные черты, тонкий рот и взгляд, спокойный, как у удава, который знает, что запросто проглотит кролика, если, конечно, ему это придет на ум.
Но, кроме того, это был тот самый рыжеволосый человек в хамелеоновом костюме, который читал им лекцию в «Перевернутой ступе». Мила взглянула на Ромку, чтобы удостовериться, узнал ли он его. Ромка живо кивнул, давая понять, что узнал.
В этот момент учитель искусства метаморфоз неожиданно улыбнулся, и Мила услышала, как класс облегченно выдохнул. Напряжение, электрическим током зависшее в воздухе, мигом улетучилось.
— Я вижу, вы меня заждались, — сказал учитель. — Прошу прощения за опоздание.
Ребята притихли. То, что учитель просит прощения, повергло школьников в замешательство.
— Первым делом хочу представиться. Меня зовут профессор Лукой Многолик. Преподавать вам я буду искусство метаморфоз — науку древнюю и… — он улыбнулся подбадривающей улыбкой, — и, согласитесь, полезную. Чтобы не затягивать вступительную речь, скажу самое, на мой взгляд, важное: в моем классе скучать вам не придется. Перевоплощение — это такая штука, которая никогда не надоедает, знаю по собственному опыту.
Сидящие за партами ученики, переглядываясь, одобрительно зашушукались. После такой речи хотелось побыстрее увидеть какую-нибудь метаморфозу, но профессор не спешил:
— Я не рассчитываю, что каждый из вас в процессе обучения проявит гениальные способности, — сказал он и опять улыбнулся, но в этот раз улыбка была не только подбадривающей, но и многообещающей. — Но кое-чему я научу всех вас.
На этом стало ясно, что вступительная речь учителя закончена.
Профессор Многолик взмахнул рукой, и на доске появились слова:
«Имаго Модус!»
— Это заклинание Простейшего Перевоплощения. Его можно применять как по отношению к себе, так и по отношению к другим. А для того чтоб сейчас продемонстрировать его действие, мне нужен доброволец.
Он окинул класс вопрошающим взглядом.
— Нет желающих?
Несмотря на горячий интерес, желающих не было. Многие, наоборот, пригнулись пониже, чуть ли не ложась на парты, в том числе и Белка. Но именно ей это и не помогло.
— Как насчет вас? — волшебная палочка профессора смотрела прямо на Белку.
Белка обреченно покосилась в сторону палочки, затем медленно встала и скованной, неуверенной походкой пошла к доске.
— Ну что вы как на казнь, ей-богу? — подтрунивая, сказал профессор, когда она подошла. — Я обещаю не превращать вас в гибрид ежика и поросенка.
Меченосцы дружно отреагировали смехом. По всему было видно, что преподаватель искусства метаморфоз с первых же минут завоевал расположение своего нового курса.
— Если не ошибаюсь — госпожа Векша?
Белка сдавленно промычала в ответ в знак того, что, к сожалению, это действительно она. Мила заметила, что фамилию Белки знали почти все преподаватели. Наверное, благодаря ее старшим братьям.
