Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и принц-полукровка
«И Вы думаете, что мы — мусор, не так ли?» кричал Гонт, продвигаясь в направлении Огдена и тыча в него своим грязно-желтым пальцем, «Мусор, который побежит в Министерство, когда оно им скажет? Ты хоть знаешь с кем ты говоришь, грязный маленький грязнокровка?»
«Я думал, что говорю с г. Гонтом,» сказал Огден, он выглядел напуганным, но по прежнему стоял на месте.
«Правильно!» ревел Гонт. На мгновение, Гарри подумал, что Гонт сделал непристойный жест рукой, но потом понял, что он показывал Огдену уродливое, кольцо из черного камня, которое носил на среднем пальце, и махал им перед глазами Огдена. «Видишь это? Видишь? Знаешь, что это? Знаешь, откуда оно? Столетиями оно было в нашей семье, так далеко наши корни уходят в прошлое, и мы полностью сохранили чистую кровь! Знаешь, сколько мне предложили за этот герб Чистокровных, выгравированный на камне?»
«Понятия не имею,» сказал Огден, мигая, когда кольцо было на расстоянии дюйма от его носа, «и это совсем не относится к делу, г. Гонт. Ваш сын передал-»
С гневным воем Гонт побежал к дочери. Доли секунды, Гарри думал, что он собирался задушить ее, потому что его рука летела к ее горлу; но он тянул ее к Огдену за золотую цепь на ее шее.
«Видишь это?» проревел он Огдену, встряхивая тяжелый золотой медальон на цепи, в то время как Мероуп кашляла и задыхалась. «Я вижу, вижу это!» торопливо сказал Огден.
«Слизерин!» вопил Гонт. «Салазар Слизерин! Мы — его последние живые потомки, что ты скажешь на это, а?»
«Г. Гонт, ваша дочь!» в тревоге сказал Огден, но Гонт уже отпустил Мероуп; она вернулась в свой угол, потирая шею и глотая воздух.
«Так!» торжествующе сказал Гонт, как будто он только что доказал сложную теорему без всякого труда. «Не пытайтесь говорить с нами, как будто мы — грязь на ваших ботинках! Поколений чистокровных волшебников, больше, чем вы можете сосчитать, я не сомневаюсь в этом!»
Он плюнул на пол к ногам Огдена. Морфин снова закудахтал. Мероуп сидела у окна склонив голову, ее лицо ничего не говорило.
«Г. Гонт,» упорно сказал Огден, «я боюсь, что ни ваши предки, ни мои не имеют никакого отношения к нашему вопросу. Я — здесь из-за Морфина, Морфина и магла, к которому он обращался поздно прошлой ночью. Наша информация» — он мельком взглянул на свиток пергамента в его руке — «состоит в том, что Морфин выполнил проклятье или волшебство на упомянутом магле, заставив его покрыться очень болезненными фурункулами.» Морфин захихикал. «Сиди тихо, мальчик,» прорычал Гонт на змеином языке, и Морфин снова затих.
«И что, если даже он так сделал?" вызывающе сказал Гонт, «Я думаю, что ты бы вытер грязное лицо магла, а не оставил ему память о своем ботинке —»
«Это не дело, г. Гонт?» сказал Огден. «Это было неспровоцированное нападение на беззащитное-»
«Я сразу понял, что вы любитель маглов, как только вас увидел,» глумился Гонт и снова плюнул на пол.
«Эта дискуссия ни к чему не приводит,» твердо сказал Огден. «А по отношению вашего сына, ясно видно, что он не чувствует никакого раскаяния в своих действиях.» Он снова мельком взглянул на свиток пергамента. «Морфин посетит слушание четырнадцатого сентября, чтобы ответить на обвинения по использованию волшебства перед магглом и порождению вреда и бедствия тому же самому магг-»
Огден прервался. Звон, стук лошадиных копыт послышались из окна. Очевидно, извивающийся переулок в деревне подходил близко к роще, в которой стоял дом. Гонт застыл, слушая, и широко распахнув глаза. Морфин зашипел и повернул лицо на звук, выражение его лица было голодным. Мероуп подняла голову. Ее лицо, заметил Гарри, сильно побледнело.
«Боже мой, какое бельмо на глазу!» прозвучал голос девочки, так ясно слышимый через открытое окно, как будто она стояла в комнате рядом с ними. «Разве твой отец не может убрать эту лачугу, Том?»
«Это не наше,» сказал голос молодого человека. «Все с другой стороны долины принадлежит нам, но этот дом принадлежит старому бродяге по имени Гонт, и его детям. Весьма безумный сын, Вы должны были слышать некоторые из историй, которые говорят в деревне-»
Девочка засмеялась. Звон, и стук копыт становились все громче. Морфин попытался, встать из кресла. «Сиди на месте,» предостерегающе сказал его отец на змеином языке.
«Том,» снова сказал голос девочки, теперь так близко, что было ясно, что они остановились около дома, «Я могу ошибаться, кто — то прибил змею к двери?»
«О господи, Вы правы!» сказал голос человека. «Это его сын, я сказал Вам, что он не нормален. Не смотрите на это, Сесилия, любимая. Звон и стук копыт снова приглушился.
«'Любимая',» шептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. «'Любимая, так он ее называет. Значит, ты ему не нужна.»
Мероуп была такой бледной, что Гарри был уверен, что она вот-вот упадет в обморок.
«Что это значит?» резко сказал Гонт, также на змеином языке, переводя взгляд с сына на дочь. «Что ты сказал, Морфин?»
«Она любит смотреть на того маггла, «сказал Морфин, и порочное выражение разлилось по его лицу, когда он уставился на сестру, которая теперь выглядела испуганной. «Всегда, когда он проходит мимо, она смотрит него, правда? И вчера вечером-»
Мероуп умоляюще трясла головой, но Морфин безжалостно продолжал, «Она высунулась из окна и ждала, пока он проедет мимо?»
«Высунулась из окна, чтобы смотреть на магла?» спокойно спросил Гонт.
Все три Гонта, казалось, забыли про Огдена, а он выглядел и изумленным, и раздраженным этой вспышкой непонятного шипения и кряхтения.
«Это так?» смертельным голосом сказал Гонт, продвигаясь на шаг или два к испуганной девочке. «Моя дочь, чистокровный потомок Салазара Слизерина — мечтает о грязном, испещренном прожилками грязи маггле?»
Мероуп отчаянно трясла головой, вжимаясь в стену, очевидно она была неспособна говорить.
«Но я проучил его, Отец!» кудахтал Морфин. «Я проучил его, когда он проходил, и он не выглядел таким симпатичным с фурункулами на всем его теле, правда, Мероуп?»
«Ты отвратительна! Ты грязная маленькая предательница крови!» ревел Гонт, потеряв контроль над собой, и его руки сомкнулись на горле его дочери. И Гарри, и Огден завопили «Нет!" Огден поднял палочку и закричал, „Relaskio!“
Гонта отбросило назад, далеко от его дочери; он споткнулся об стул и упал на спину. С ревом гнева, Морфин встал из стула и побежал к Огдену, размахивая своим кровавым ножом и без разбора стреляя заклинаниями из его палочки.
Огден побежал, чтоб остаться в живых. Дамблдор указал, что они должны следовать за ним, и Гарри повиновался. Крики Мероуп, эхом отзывались в его ушах.
Огден бросился на дорожку и вырвался на главный переулок, его руки были на его голове, и он столкнулся с блестящей каштановой лошадью, на которой ехал очень красивый, темноволосый молодой человек. И он, и симпатичная девочка, едущая около него на серой лошади ревели от смеха при виде Огдена, который отпрыгнул от лошади и снова побежал, его платье взлетало позади него, покрытое с головы до пят пылью.
«Я думаю, хватит, Гарри,» сказал Дамблдор. Он взял Гарри под локоть и потащил. Через минуту, они оба летели через темноту, пока они не приземлились прямо на ноги в офисе Дамблдора.
«Что случилось с девочкой в доме?» сразу спросил Гарри, пока Дамблдор включал лампы взмахом его палочки. «Мероуп, или как там ее звали, неважно?»
«О, она выжила,» сказал Дамблдор, снова садясь за свой стол и показывая, что Гарри тоже может сесть. «Огден трансгрессировал в Министерство и возвратился с подкреплением в течение пятнадцати минут. Морфин и его отец попытались бороться, но были побеждены, выселены из дома, и впоследствии обвинены Визенгамотом. Морфин, который уже нападал на маггла, был приговорен к трем годам в Азкабане. Марволо, который боролся со служащими Министерства подкрепления Огдена, получил шесть месяцев.» «Марволо?» с любопытством переспросил Гарри.
«Правильно,» сказал Дамблдор, одобрительно улыбаясь. «Я рад видеть, что ты все понимаешь.» «Тот старик был-?»
«Дедом Волдеморта, да,» сказал Дамблдор. «Марволо, его сын, Морфин, и его дочь, Мероуп, были последним из Гонтов, очень древней волшебной семьи, вошедшей в историю, из-за неустойчивости и насилия, которое передавалось из поколения в поколение, и из-за их привычки к женитьбе на собственных кузенах и кузинах. Нехватка здравомыслия и большая симпатия к великолепию означало, что семейное золото потратили на несколько поколений раньше, чем родился Марволо. Его, как ты заметил, оставили в нищете и бедности, с очень противным характером, фантастическим количеством высокомерия и гордости, и несколькими семейными реликвиями, которыми он дорожил так же, как и его сын, и скорее даже больше чем своей дочерью.»
«Так Мероуп,» сказал Гарри, наклонившись вперед и уставившись на Дамблдора, «, таким образом Мероуп была… Сэр, это означает, что она была… Мать Волдеморта?»
