Владислав Крапивин - Белый шарик Матроса Вильсона
Яшка сдержался, не нагрубил в ответ. Он нашел слова спокойные, взрослые, мудрые даже:
— Перед Бесконечностью, перед Великим Кристаллом все мы одинаковые пылинки…
Тетушки опять возмущенно и дружно взметнули руки. Но опустили их вразнобой, растерянно.
— Гм… — сказал в своей качалке Темно-красный шарик. — В рассуждениях мальчика есть какой-то философский стержень…
— Только на первый взгляд, — сдержанно отозвался Большой Белый шар. — А на самом деле… Какой же смысл сравнивать с шарами существа микромира? Ведь именно шарам предназначено осуществить идею Всеобщей Гармонии Великого Кристалла.
Яшка подался вперед, сжал пальцами коленки:
— Но если… Всеобщая Гармония — это ведь когда всему Кристаллу хорошо, да? Но тогда ведь и каждому в нем должно быть хорошо! И большому, и самому крошечному! Чтобы каждый… Ну, чтобы у любого, кто живет, было как бы свое окошко, когда оно в домике светится. У всех-всех… А иначе зачем она, эта Всеобщая Гармония?
— Не-ет, малыш, тут ты загнул, — как-то излишне весело сказал Красный шар. — Такого не достичь никогда.
— А если не достичь, тогда зачем всё на свете? И Кристалл, и все мы?
Темно-красный шарик закашлялся опять. Желтые тетушки посмотрели друг на друга и приготовились закудахтать.
— Видишь ли… — медленно начал Большой Белый шар. Но Красный перебил:
— Не вертитесь поперек оси, шары. Мальчик спрашивает в упор, надо отвечать честно: никто не знает, зачем на свете всё.
— А я знаю! — звонко сказал Яшка.—Чтобы каждому было хорошо!
Большие шары не засмеялись, только Красный слегка улыбнулся. Когда все повздыхали, он снисходительно сказал:
— Так никогда не бывает, милый Белый шарик. Спроси хоть кого… Хоть своего Вильсона…
Большой Белый шар тоже заговорил — с некоторым смущением:
— Ты уж извини, дружок, но мы немножко… так сказать, покопались в твоих мыслях, когда ты спал. Не обижайся, это в твоих же интересах. Нам важно было знать, какими понятиями ты живешь, когда уходишь туда.
— Ну и пожалуйста! Я ничего и не скрываю!
— Тем лучше… И вот посуди: может ли быть хорошо всем даже там, у Стасика? Если его ловит Чича, хорошо Чиче, а Стасику наоборот. А если…
— Подумаешь! Мы этому Чиче недавно так навтыкали, что…
— Ясно, ясно… Вот я и говорю: всем ли было тогда приятно?.. Или другой пример. Вы там со Стасиком очень любите пельмени. А хорошо ли теленку, которого пустили на фарш?
— Но ведь… — начал Яшка.
— Что? — спросил Красный шар с грустной подковыркой.
— А то! Нигде ведь еще Всеобщей Гармонии нет! И Вильсон не виноват, что так получается на свете! А когда он вырастет, он будет стараться, чтобы никто никого не убивал и не обижал!
— И у него ничего не получится, — сказал Большой Белый шар. — Да… Конечно, он не виноват, что так все устроено. И когда он вырастет, он поймет, что каждый должен заниматься своими делами: он — человеческими, а звезды — звездными… Возьмем один пример. Я знаю: в микромире, где обитает Стасик, есть свой микромир, еще более крошечный. Невидимые даже глазу Стасика живые существа. Бактерии и так далее. И вдруг среди них обнаружились бы мыслящие, развитые… Или еще мельче! Нашлись бы разумные жители на частицах атомов, летающих вокруг ядра! Стал бы твой Стасик с ними вступать в контакт? С такой… извини уж, неизмеримой мелочью…
— Конечно стал бы, — убежденно сказал Яшка. — Если бы это… существо… если бы ему было плохо и оно бы позвало на помощь.
— Но это бессмысленно! — воскликнул Красный шар.
А Темно-красный шарик неожиданно проговорил:
— Однако почему же? Возможно, в этом есть своя логика.
— Но это не логика звездных шаров! — раздраженно отозвался Большой Белый шар. — Согласитесь, что с такой логикой мы придем… сам черт не знает куда! Надо помнить, в конце концов, что у нас есть своя, звездная цель!.. Белый шарик, мальчик мой! Ведь ты родился звездой! Нельзя изменять предначертанию судьбы, это большой грех…
Яшка тихо, почти со слезами сказал:
— А если я брошу Стасика, значит, я ему изменю… Я и так уже изменил одному…
Большой Белый шар сочувственно кивнул:
— Я знаю, ты имеешь в виду мальчика Ежики… Но ему сейчас хорошо, и он с благодарностью вспоминает о тебе.
— Мне-то от этого не легче…
— Но пока вообще ничего не было! — хохотнул Красный шар. — Вся эта история еще далеко впереди по вектору Времени!
— «Было — не было…» — по-взрослому вздохнул Яшка. — Все равно это неизбежно, раз я здесь… Раз я — шарик. Ведь я стал звездой, потому что бросил Ежики…
— Но ты же стал звездой! — наперебой заговорили Желтые тетушки (оставаясь, впрочем, прямыми и строгими). — Значит, никакой измены не было! Пора бы знать, что звезды не зажигаются с помощью нечестных поступков. Это общий закон Великого Кристалла! Ты просто выполнял свое предназначение!
— А что, разве обязательно кого-то бросать, чтобы выполнить… это… предназначение? Тогда Ежики, сейчас Вильсона…
Большой Белый шар сунул очки в жилетный карман. Подошел, сел рядом на диван, не боясь, что Яшка испачкает пятками его светлые брюки. Взял Белого шарика за плечи.
— Послушай, малыш… Что поделаешь, раз так устроен мир. Приходится и расставаться иногда… с кем-нибудь или с чем-нибудь… ради главной цели. У тебя звездная судьба, а у Стасика своя — маленькая, земная… Ну, нет, нет, не маленькая, не обижайся. Но… другая…
У Яшки защекотало в горле. Потому что он уже понимал: Большой Белый шар прав. И все же Яшка возразил:
— Я ведь тоже родился на Земле.
— На Земле родился кристаллик. А ты, Белый шарик, вспыхнул в пространстве. Вспыхнул не только кристаллик, но и тот кусочек материи, с которым он столкнулся. Может быть, у того кусочка тоже были свои планы, цели, память…
— Это была просто песчинка. Неживая. Иначе бы я помнил…
— Может быть, еще вспомнишь. А кроме того, и кристаллик… он вырос хотя и на Земле, но из крошечного звездного зернышка. Мадам Валентина фан Зеехафен вырастила тебя… его то есть… из так называемой звездной жемчужины — такие прилетают иногда на Землю, как мельчайшие метеориты…
— Откуда вы знаете?
— Пришлось узнать. Ради тебя… И еще ради тебя я хочу сделать одну вещь. Показать тебе окно в будущее. По правде говоря, это нарушение правил, но приходится, ты ведь не обычный шарик… Чтобы спасти тебя, я покажу, от какой жизни ты хочешь отказаться. Ты думаешь, манипуляции с индексами и минутные радости Резонанса — это все в звездной жизни? А радость познания! А великое счастье строительства новых структур! А музыка пространств, которую слышат большие звездные шары! А тайны межпространственного вакуума, где, возможно, рождается новый, неведомый нам мир!.. Все это шарики узнают после Возрастания. Но пока — хотя бы взгляни! — Большой Белый шар шагнул к окну и толчком распахнул створки.
Летний день за окнами исчез. Раскинулось темно-синее пространство, и в нем загорелись вдруг сотни многоцветных радуг, переплелись, отразились в гранях невидимых черных зеркал. И все эти радуги зазвучали — словно вздохнула и отозвалась мелодией Вселенная.
Это была мелодия, похожая на ту, что пришла к Яшке в комнате Полины Платоновны. Только бесконечно более глубокая, полностью берущая в плен. И в душе от нее — небывалая радость и обмирание…
— Это Всеобщая Гармония? — прошептал Яшка.
— Нет, что ты…
Да, не было полной гармонии, не было радости Всеобщего Резонанса. Потому что среди черных зеркал открылись щели, из них дохнуло страхом неведомого, это же неведомое зазвучало в музыке. Но страх не унижал, не заставлял спрятаться, а звал в свою глубину: в провалах межпространственного вакуума была жуткая, но притягательная тайна. Из этих провалов метнулись, выросли веерные лучи, превратились в ломкое переплетение разноцветных бесконечных плоскостей, зазвенели неслышно и оглушительно, и в звоне их отозвалась вся неохватность многомерных пространств. В этом переплетении, в этой звонкой мелодии был какой-то скрытый смысл. Еще чуть-чуть, и Яшка уловил бы его. И одним движением пальца, одним импульсом перестроил бы звучащий, тревожный и зовущий к себе мир. Сделал бы его еще лучше! Он чувствовал в себе такую силу!..
— Хватит! — громко сказал за спиной Красный шар. И в окне опять возник обычный день с пыльным солнцем и воробьями в тополиных ветках.
Яшка обернулся — оскорбленно, яростно! Почему у него отняли такое!
— Больше пока нельзя, — объяснил Большой Белый шар. — Я и так переборщил. Ты уже начал проникать. А это запрещено до Возрастания. Потерпи…
Яшка опять сел на диван. И молчал. Оглушенный, тоскующий по только что открывшейся Вселенной.
Большой Белый шар снова присел рядом:
— Ты видел, сколько радостей и загадок тебя ждет. Разве можно от этого отказаться?
Нет, не в силах был Белый шарик отказаться от этого… А от Вильсона?
