Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»
- За что?!
- Он отпел павших героев Талабского полка рыбаков, а какой-то мерзавец донес на него в Чека.
- Что это за полк такой, бабушка? - спросила Юлька. - И почему он «полк рыбаков»? Они что, рыбу ловили, а не воевали?
- Воевали, да еще как! А «полк рыбаков» потому, что в него входили рыбаки с Талабских островов.
- А что это за Талабские острова, бабушка? - спросила Юлька.
- А я знаю, знаю! - воскликнула Аннушка. - На Талабских островах жил старец отец Николай Гурьянов, мы к нему на «Заре» с дядей Витей плавали. Правда, бабушка?
- Вы навещали этого чудесного батюшку? - воскликнула Александра, - Что же ты, Аннушка, никогда об этом не рассказывала?
- Я еще не успела, - виновато сказала Аннушка. - Мы же все время были так заняты! То зайцы, то… еще что-нибудь.
- Ладно, ладно, про отца Николая и его котика ты расскажешь Александре потом! - нетерпеливо прервала ее Юлька. - А сейчас, бабушка, рассказывай дальше про рыбацкий полк! Мы с Аннушкой родились в Пскове, так надо же нам знать, что тут до нас в старину делалось, правда?
- Правда, Юля, историю места своего рождения должен знать каждый культурный человек, - сказала Александра. - Расскажите, Анастасия Николаевна, про этот полк!
- Хорошо, расскажу. Талабский белогвардейский полк был сформирован молодым ротмистром Борисом Пермикиным из рыбаков Талабского архипелага и входил в Северо-Западную армию генерала Юденича. В полку было полторы тысячи бойцов, все бывшие рыбаки А началось все в ноябре 18-го года с того, что большевики силой попытались загнать талабских рыбаков в Красную армию. Это было время, когда народ уже разобрался, что произошло в 17-м году, и по всей России шли антибольшевистские народные восстания. Эти восстания рабочих и крестьян против советской власти жестоко подавлялись большевиками. Псковская губерния была одной из самых «контрреволюционных», как это называли красные. Узнав, что Талабский архипелаг захвачен красными, молодой и отчаянный ротмистр Борис Пермикин с семнадцатью белыми солдатами осенней ночью высадился на острове Талабске и разгромил красный отряд из пятидесяти бойцов, а комиссаров приказал бросить в озеро. Именем одного из этих комиссаров, эстонца Яна Залита, и был потом назван остров. Сформированный рыбацкий полк ушел к белым, к генералу Юденичу. Бориса Сергеевича Пермикина назначили командовать полком, и он им командовал до самого конца. А конец у полка был героический. В декабре 19-го года под Нарвой талабцы прикрывали отход Северо-Западной армии Юденича, прямо с реки Наровы. На одном берегу были наступавшие красные, а на другом - эстонские войска. Когда талабцы увидели, что все уцелевшие бойцы армии Юденича перебрались на эстонский берег, они тоже решили отступить. Но эстонцы открыли по ним огонь и отогнали их назад, на лед Наровы. А с другой стороны стреляли красные. Так, под перекрестным огнем, весь полк и погиб. Весной тела талабцев прибивало во льдинах к берегу Наровы, и вот тут отец Виктор совершил свой подвиг. Услышав о первых найденных во льду телах талабцев, он добрался до Нарвы, отпел добытые изо льда тела павших талабцев и вместе с местными жителями похоронил их в братской могиле. После этого он вернулся в Псков, и какое-то время жил тихо со своей семьей, продолжая служить в своем храме. Но слух о том, что он ездил под Нарву хоронить талабцев, разошелся по городу. Батюшку предупреждали, что надо бы ему с семьей на время уехать из Пскова, что чекисты о нем уже расспрашивают. Он так и собирался сделать, но только хотел дождаться весны - у него было шестеро детей, а зимой с детьми трудно решиться на дальнюю дорогу. Но так и не успели они никуда уехать. Однажды ночью пришли комиссары, выгнали матушку с детьми на улицу, дом сожгли, а батюшку увели и через несколько дней расстреляли.
- Поня-ятно!… - мрачно сказала Александра. - А его вдова и дети, с ними что стало?
- Они уцелели. Их увели к себе соседи, а потом спрятали в одной из тихих старинных деревенек в псковских лесах. Старший сын Алексей, отец нашего соседа, через несколько лет вернулся в Псков. Но на месте сгоревшего священнического дома стояли уже два новых домика, и в одном из них поселился школьный учитель. Это был мой отец. Алексей Викторович со временем перекупил второй дом у наших соседей, а его сын, наш сосед Виктор Алексеевич, решил полностью восстановить дом своего героического деда, отца Виктора, таким, каким он его видел на старой фотографии. Фотографию эту, кстати, я ему разыскала в нашем краеведческом музее. Вот и вся история.
- Так дядю Витю в честь его дедушки назвали? - спросила Аннушка.
- Да, в его честь. По крайней мере, он сам так считает.
Дмитрий Сергеевич покрутил головой и сказала:
- Нет, это надо же! Я жил тут несколько лет, вроде и отношения у нас с дядей Витей были хорошие, добрососедские, даже выпивали несколько раз вместе, а самого главного я о нем, оказывается, и не знал! Ну, работает дядя Витя на реке, катер какой-то куда-то водит, простой вроде дядька, а он, оказывается, внук расстрелянного большевиками священника!
- Он не всем про себя говорил правду, Митя.
- Не доверял, значит, соседям?
- Выходит, так.
- А вам, Анастасия Николаевна? - спросила Александра. - Вам он, конечно, доверял?
- Представьте, да. По-моему, я с самого детства все о нем знала.
- И ни один человек не уцелел из всего того Талабского полка? - спросил Дмитрий Сергеевич.
- Уцелели двое, полковник Пермикин и один рядовой, который тоже скрылся и тихо дожил до самой старости. От него люди и узнали, как происходил расстрел Талабского полка красными и эстонцами на льду Наровы, под Нарвой. А полковник Пермикин к концу гражданской войны стал генералом армии, ушел в эмиграцию, умер и похоронен в Австрии.
- Так значит, остров Залита назван в честь комиссара, которого талабские рыбаки в озеро бросили? - спросила, нахмурясь, Юлька.
- Да.
- А как раньше назывался остров?
- Остров Талабск.
- Вот пусть бы он так и назывался! - сказала Александра.
- Или переименовали бы его в честь белого генерала Пермикина, который рыбацкий полк создал! - предложила Юлька.
- Или пусть он называется Никольским - ведь на нем не только батюшка отец Николай жил, на нем и храм Николая Угодника стоит, - сказала Аннушка.
- Вы все правы, девочки! - сказал Мишин, обращаясь, кажется, не только к дочерям, но и к Александре. - Но Талабский архипелаг - это ж не какие-нибудь необитаемые острова, на них люди живут, внуки и правнуки тех самых рыбаков-героев. Вот пусть они и решат этот вопрос! И спасибо вам, Анастасия Николаевна, за рассказ.
- Ну, теперь-то вы согласны со мной, Митя, что сосед должен восстановить дом своего деда? - спросила бабушка.
- Конечно! - согласились Дмитрий Сергеевич и Юлианны. - Пусть восстанавливает!
- А вы что об этом думаете, Александра? Александра вздрогнула - она думала о другом.
- О чем?
- О том, что сосед должен восстановить дом деда?
- Ну, конечно, должен! Только я о другом думала: я вдруг вспомнила песню Александра Галича «Ошибка». Знаете? - и она тихонько напела: «Мы похоронены где-то под Нарвой, под Нарвой, под Нарвой…» - И я поняла, о ком эта песня: она о белогвардейцах, погибших под Нарвой.
- Что это за песня? - спросила Юлька.
- Ты тоже не знаешь ее, Аннушка?
- Не знаю.
- Если бы была гитара, я бы вам спела.
- Гитара есть, Александра. Анастасия Николаевна, можно? - спросил Дмитрий Сергеевич.
- Ну, конечно, можно, Митя. Сходи, принеси!
- Это нашей мамы гитара, - пояснила Аннушка Александре. - Мама хорошо играла и пела.
Дмитрий Сергеевич сходил в комнату бабушки и вернулся с гитарой. Он протянул ее Александре и сказал:
- Боюсь, что она очень расстроена, на ней давно уже никто не играл.
- Ничего, я попробую настроить, - сказала Александра.
Пока она настраивала гитару, все молча ждали. А потом Александра ударила по струнам и запела:
Мы похоронены где-то под Нарвой,
Под Нарвой, под Нарвой,
Мы похоронены где-то под Нарвой,
Мы были - и нет.
Так и лежим, как шагали, попарно,
Попарно, попарно,
Так и лежим, как шагали попарно -
И общий привет!…
Она пела песню о мертвых солдатах, которые лежат замерзшие в земле, которых «не тревожит ни враг, ни побудка». И вдруг павшие воины слышат голос трубы:
Эй, поднимайтесь, такие-сякие, Такие-сякие!
Эй, поднимайтесь, такие-сякие, Ведь кровь - не вода! Если зовет своих мертвых Россия, Россия, Россия,
Если зовет своих мертвых Россия, Так значит - беда!
- И вот сейчас - слушайте! - скороговоркой сказала Александра и запела дальше:
Вот мы и встали, в крестах да нашивках, Нашивках, нашивках,
Вот мы и встали, в крестах да нашивках И в белом дыму.
Встали и видим, что вышла ошибка, Ошибка, ошибка,
Встали и видим, что вышла ошибка, И мы ни к чему!
Александра допела песню. В конце песни говорилось, что мертвые солдаты встали спасать Россию и увидели, что вышла ошибка: это по полям, где они полегли, «гуляет охота, трубят егеря».
