Дмитрий ЕМЕЦ - СОКРОВИЩА МУТАНТИКОВ
– Не доверяешь – сам переводи! – обиделся лобастик.
– Странно, что они верят в каких-то Мерзольд! – поморщился Пупырь. – Дурацкие суеверия! Тьфу, тьфу через левое плечо, чтоб не сглазить!
– Ты не веришь, что Мерзольда существует, и это после того, как нас самих едва не съело океанское чудовище? – удивилась Трюша.
У шерстюша недовольно замерцал нос. Было видно, что он продолжает упрямиться.
– В наши мутавремена все возможно, а здесь ведь экология нормальная. Настолько нормальная, что мне скоро придется есть фрукты и овощи вместо привычного мыла и стирального порошка, – заявил он.
– Бедняга Пупырь! Еще несколько недель голодания – и на нем начнут застегиваться брюки и их не нужно будет подвязывать веревочкой! – засмеялась острая на язык Трюша, и уязвленный философ, крякнув, замолк.
«Попасть к Трюше на язычок – все равно что к Карле на копье!» – говаривала порой Мумуня.
– Нормальная здесь экология или нет, а Атлантида оказалась на океанском дне, – заметила Рыжая Карла.
– И, возможно, не без помощи нашего Бормо-го-го! – насмешливо подхватил молодой вождь.
Королева с интересом взглянула на него:
– Ого, Хвостище, ты делаешь успехи! Никогда не думала, что у тебя есть чувство юмора!
– Наверное, вы потеряли, а я нашел! – предположил Хвост, и Карла впервые в жизни зашла в тупик, не зная, как отшутиться.
– Как называется их город? – спросила Трюша.
– Сейчас спрошу! – Лобастик обратился к младшему жрецу с вопросом.
– Ор-то-ле-на! – немедленно откликнулся жрец.
– Город называется Ортолена, – перевел лобастик.
– Это столица?
– На острове нет других городов. Когда-то Ортолену строили, чтобы прикрыть бухту и защитить Атлантиду от неприятельского флота.
– А с других сторон острова неприятель не мог приплыть?
– Жрец говорит, что это невозможно. С других сторон мели и подводные рифы.
– Раллахба Бормо-го-го! – отчетливо сказал жрец.
– Снова здоровается! Вот какой вежливый! Я тебя так и буду дразнить, Раллахба Бормогогошечка ты мой! – шепнула Трюша на ухо жениху.
– Раллахба, раллахба! – обрадовался атлант, услышав знакомое слово.
– Дядюсик Отеллюсик, что такое «раллахба»? Атлантюсик его все время твердит! – спросила Бубнилка.
– «Раллахба» означает «да здравствует». Он восхваляет нашего приятеля на полную катушку! Короче, как сказал бы Шекспир, «совсем фигакнулся».
Атлант говорил еще что-то, но так быстро, что лобастик ничего не понял и, чтобы не уронить престиж, заявил, что жрец шепчет заклинания, состоящие из тарабарщины.
Оставив жреца раскачиваться и самозабвенно бормотать: «Раллаха-баллаха-сууп-гююк!», мутантики отправились к городским воротам. На крепостных стенах Ортолены и на примыкавших к воротам улицах собрались тысячи жителей, и все выкрикивали: «Раллахба, раллахба Бормо-го-го!»
– И эти уже знают! Слухи разлетаются быстрее молнии! – процедила сквозь зубы Рыжая Карла, не любившая, когда почести оказывались не ей.
Путешественники уже ступили на мост, ведущий через ров, когда услышали громкое ржание. Из города показалась колесница, запряженная шестью белоснежными лошадьми, и понеслась прямо на мутантиков.
Те раздумывали уже, не спрыгнуть ли им в ров, чтобы не быть раздавленными, но смуглый возничий резко натянул поводья. Кони встали на дыбы и замерли всего в нескольких метрах от мутантиков. Разгоряченные, они нетерпеливо переступали с ноги на ногу, грызли удила и ржали.
– Раллахба Бормо-го-го! – Возничий широко улыбнулся и показал рядом с собой, приглашая кошачьего мутантика занять это место.
Бормоглотик хотел подсадить Трюшу, но атлант жестами объяснил, что колесница предназначена только для великого Бормо-го-го и никакие замены совершаться не могут.
– Лезь, а я пешочком пройдусь! Все равно мне в колеснице страшно! – шепнула жениху Трюша.
Бормоглотик сел в колесницу, возничий круто развернул коней, и в город кошачий мутантик въехал как триумфатор.
В воротах кони замедлили бег. Свесившись с низкого мраморного балкона одного из домов, юная и прекрасная девушка надела Бормоглотику на шею лавровый венок. Должно быть, это было традицией. Мгновенно улицы Ортолены огласились приветственными криками. Атланты подбрасывали вверх шапки, потрясали оружием, пускали в небо стрелы, размахивали руками и всячески выражали восторг. У женщин из глаз текли слезы радости, и они протягивали мутантику своих малышей, умоляя его передать им часть своего мужества и удачи. Некоторые старались сорвать лист с его лаврового венка, веря, что это принесет счастье.
– Еще немного, и начнут разрывать его одежду, как на знаменитом эстрадном певце! – ворчал Отелло.
Недовольство лобастика объяснялось тем, что он плелся в пыли за колесницей и на него никто не обращал внимания.
– Раллахба, Раллахба! – сладко обволакивал слух юного мутантика разноголосый хор.
Атлантка в белом хитоне с ниткой жемчуга на загорелой шее вскочила на колесницу и поцеловала Бормоглотика в губы. Трюша, вынужденная следовать за колесницей в толпе почитателей, от возмущения трижды поменяла цвет носа.
– Бывают же такие хамки! – воскликнула разгневанная невеста.
– А ты не знала? Запомни, милочка: встречаются еще хуже! – усмехнулась Рыжая Карла.
Бормоглотиком все восхищались, остальным же мутантикам приходилось проталкиваться сквозь толпу, стараясь не потерять своего товарища из виду.
– Папулик, я хочедрыжу к дядюлику Бормоглотику! – попросила Бубнилка.
– Как же, открыла мечталку! Он у нас триумфатор, а мы так себе, прихехешники, сбоку припека, – раздраженно осадил племянницу Отелло.
– Где справедлякость? Едет со всеми удободрыгами и не вспоминает о лучших друзьяках, которые глотают пыль и тащатся с величайшими трудилками, сопелками и кряхтелками! – пожаловался Хорошист.
Но напрасно он обвинял Бормоглотика, что тот забыл друзей. Мутантик давно уже знаками объяснял что-то возничему, пока тот не уяснил, что герой хочет, чтобы его спутникам тоже воздавались почести.
Слово Бормо-го-го – закон. Немедленно солдаты оттеснили толпу, и мутантики сели в повозку, которую тянули волы с посеребренными рогами. Теперь в друзей летели цветы и горсти зерна, которыми их осыпали атланты.
– Этот народ мне нравится. Уверена, повелевать им намного приятнее, чем моими дуралеями, – заявила Рыжая Карла.
– Интересно, они знают, что вы собираетесь ими повелевать? – с невинным выражением лица полюбопытствовала Трюша.
– Всему свое время, моя крошка, – ощутив скрытую иронию, ответила королева. – Я уверена, вскоре они поймут, что твой Бормоглот – полное ничтожество. А если им понадобится настоящая правительница, выбор атлантов наверняка остановится на мне! Народ, как лошадь, любит, когда его узду держит твердая рука.
– Мечтать не вредно! – фыркнула Трюша, отвернувшись.
Она поняла, что спорить с королевой бесполезно. Что бы ни изменилось в этом мире, в какую бы ситуацию она ни попала, Рыжая повелительница упорно будет стремиться к власти. Но и достигнув ее, она не почувствует себя счастливой, а будет жаждать большего, как старуха в пушкинской «Сказке о рыбаке и рыбке». Став повелительницей атлантов, Карла захочет управлять всем миром. Если, волею судьбы, и мир окажется у ее ног, она замахнется на Вселенную, но даже этого ей будет мало, и она станет выяснять, существует ли что-то более масштабное, чем Вселенная, чтобы заграбастать в свои руки и это.
Быки с посеребренными рогами дотянули повозку до ступеней Храма и остановились, лениво что-то пережевывая и отгоняя хвостами мух. Обогнавшая их колесница Бормоглотика находилась здесь же, а сам он с нетерпением ждал друзей.
– Ну и как тебе, зятек? Понравилось быть важной персоной? – поинтересовался Пупырь.
Кошачий мутантик ловко поймал огромный букет, который бросили ему из толпы, и, заслонившись им, прошептал:
– Мне постоянно кажется, что меня разоблачат! «Ага! – завопят. – Никакой ты не Бормо-го-го! Самозванец! Отрубить ему голову!»
Они стояли у ступеней огромной лестницы. Она вела на покатый холм, на вершине которого возвышался мраморный Храм. Его плоскую крышу подпирали колонны такой ширины, что если бы все мутантики взялись за руки, то не смогли бы обхватить колонну.
Воображение заходило в тупик при попытке представить, сколько трудов было затрачено безымянными строителями, чтобы вытесать из горной породы хотя бы одну такую колонну, привезти ее за много километров, поднять на холм и укрепить в нужном положении.
Порывшись у кого-то в голове, Отелло сказал, что Храм в течение сорока лет возводили сто тысяч строителей, собравшихся в Ортолену со всей Атлантиды.
– У них на острове не было белого камня, поэтому пришлось строить гигантский паром и перевозить камень с материка, – добавил лобастик.
