Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Тайная комната
– Попался! – Он ткнул пальцем в Гарри.
– Сейчас же замолчите, МакМиллан, – призвала его к порядку профессор трансфигурации.
Паривший под потолком Пивз широко улыбался, обозревая происходящее. Он любил переполох и вообще всякую свару. Учителя наклонились над распростёртыми телами. Пивз тут же сочинил песенку:
Гарри Поттер, ты злодей,
Убивец духов и людей!
– Прекрати, Пивз, – прикрикнула на полтергейста профессор.
Пивз отлетел подальше и показал Гарри язык.
Профессор Флитвик и профессор Синистра с кафедры звездочётов осторожно подняли и понесли Джастина в больничное крыло. А вот с Почти Безголовым Ником вышла заминка: как понесёшь привидение? Задачу решила профессор МакГонагалл – наколдовала из воздуха большущий веер, дала его Эрни и объяснила, как им действовать. Гордый Эрни замахал веером, и чёрный призрак, как воздушный корабль, поплыл наверх к месту своего обитания. В коридоре остались только Гарри и профессор МакГонагалл.
– Пойдёмте, Поттер, – сказала она.
– Профессор, это не я.
– Не мне это решать.
Молча двинулись по коридору, свернули за угол и остановились у огромной уродливой гаргульи.
– Лимонный шербет! – произнесла МакГонагалл волшебный пароль.
Стена с гаргульей раздвинулась, открывая проход. У Гарри всё внутри дрожало от страха. Но увиденное так поразило его, что дрожь прекратилась. Перед ним бежала вверх винтовая лестница. Вдвоём они шагнули на ступеньку, и стена сзади сомкнулась. Лестница довольно быстро двигалась по спирали, и у Гарри немного закружилась голова. Скоро они очутились перед тяжёлой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Гарри сразу понял – здесь живёт Дамблдор.
Глава 12
Оборотное зелье
Профессор МакГонагалл негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного.
Гарри огляделся. Из всех кабинетов – а он так много повидал их в этот год – кабинет Дамблдора был самый интересный. Если бы он не боялся так исключения, он был бы сейчас наверху блаженства.
Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах – они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре – громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке – потёртая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа.
Гарри вдруг осенило: а что, если он ещё раз наденет Шляпу и послушает, что она скажет? Он с опаской взглянул на спящих по стенам колдуний и чародеев. Не натворит ли он бед, если попытает счастья ещё раз? Просто чтобы не сомневаться, на правильный ли факультет он попал.
Он тихонько обошёл стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза – точно так же, как в прошлый раз. Гарри в ожидании замер, как вдруг тихий голос шепнул ему в ухо:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер?
– Д-да, – пробормотал Гарри. – Простите за беспокойство, я хотел спросить…
– …на тот ли факультет я тебя отправила, – опередила его Шляпа. – Да… С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. – Сердце у Гарри подпрыгнуло. – Ты бы прекрасно учился в Слизерине…
Пол поплыл у него из-под ног. Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке – выцветшая и грязная. Гарри положил её обратно на полку, чувствуя, как внутри у него всё протестует.
– Ты не права, – сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась. Гарри попятился, всё ещё глядя на неё, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся.
Оказывается, он был не один. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё – птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна – глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев.
Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете один на один. В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя.
Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды – ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение – и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла.
Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый.
– Профессор, – Гарри едва переводил дух от волнения. – Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела…
К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.
– Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим. – Его развеселило ошеломлённое лицо Гарри.
– Фоукс – это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него…
Гарри взглянул, и как раз вовремя – из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя.
– Досадно, что ты увидел его в день сожжения, – заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. – Большую часть жизни он очень хорош – в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они – самые преданные друзья.
Потрясённый сценой самосожжения, Гарри забыл, зачем он тут, но тотчас всё вспомнил, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на мальчика проницательные голубые глаза.
Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид – взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, чёрные космы всклокочены, а в руке всё ещё болтается мёртвый петух.
– Это не Гарри, профессор Дамблдор! – пылко проговорил он. – Я с ним… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыплёнка! У него, сэр, не было времени…
Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны.
– Не мог он такое вытворить! Ну это, как его… Присягну – хоть перед Министерством магии…
– Хагрид, я…
– Вы… не того сцапали, сэр! Я знаю… Гарри никогда…
– Хагрид! – рявкнул Дамблдор. – Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих.
– Уф! – выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. – Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор.
И, тяжело топая, он в смущении вышел.
– Вы действительно думаете, что это не я? – с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья.
– Да, Гарри, не ты, – подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. – И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой.
Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев.
– Я должен спросить тебя, Гарри, – произнёс он мягко, – не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать. Вообще что-нибудь.
Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, – плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нём распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином…
– Мне нечего вам сказать, профессор, – потупившись, произнёс Гарри.
* * *Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего было то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мёртв? Все билеты на экспресс Хогвартс – Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство.
– Вижу, мы тут будем одни, – оценил ситуацию Рон в разговоре с Гарри и Гермионой. – Наша троица и слизеринцы – Малфой и Крэбб с Гойлом – вот и все, кто останется. Весёлые будут каникулы.
Крэбб и Гойл всегда и во всём подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на каникулы. Что касается Гарри, он был только рад, что почти все уезжают. Он устал от того, что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюётся ядом, устал от шушуканья, кивков и шипения за спиной.
![Брайен Килкоммонс - Ребенок и собака [Их добрые отношения. Советы опытного собаковода]](/uploads/posts/books/234699/234699.jpg)
