Вадим Чирков - Ликующий джинн
И еще "на ты"!
— Да. Я жду звонка из Егоровки.
— Передай ему… Нет…
— Что передать?
— Передай ему, что звонил… пусть будет "звонил". Что звонил Питя и сказал, что все будет… все будет… — мальчишка подыскивал нужные слова. — Все будет… почти как с Бар-Косом. Он знает, о чем я. Повтори имя! — снова распорядился пацан.
— Бар-Кос.
— Не забудешь? — Так со Стрельцовым давно уже никто не говорил.
— Нет.
— Ну, будь здоров!
— И ты тоже…
На экране снова воцарился качок-геркулес с горой мышц, которые ему нужны только раз в году, когда он выходит на сцену. Все остальное время он носит на себе эту гору без толку. Она приходит в движение и вздувается, и сотрясается даже тогда, когда качку нужно взять со стола крошечную чайную ложечку.
Этими мыслями Андрей Стрельцов заслонился на время от наглого мальчишки, с которым только что разговаривал. На время. потому что тут же сами собой возникли вопросы: что это за Туми? что это за Бар-Кос?..
А что за фокусы творит компьютер?
Он начал его выключение, и пока на экране менялись картинки, пытался сообразить, что только что с ним было.
И постепенно, постепенно приходила догадка, что… ну, конечно! Ну, конечно, это опять Кукурбита! А этот мальчишка с прической типа "Ужас", Питя, — он ведь на самом деле величиной с карандаш! И что-то важное он хотел передать Славке, а попал на него! Так вот как они связаны — через компьютер! Две планеты — через компьютер! Наверняка это придумали коламбцы. У Славки — он чувствовал, чуял, догадывался — свой мир, о котором они с мамой ничего не знают! И кроме этого, есть, кажется, какая-то "карусель", земная, и о ней им тоже ничего не известно! И эта земная карусель — вот где загадка! — связана с Кукурбитой. Это ж надо!
Пока папа ходил по всем трем комнатам, бормоча слова "Питя, Туми, Бар-Кос… Бар-Кос, Туми, Питя…"…
…Славик думал о том, что выжить в Егоровке можно лишь тогда, когда в ней будет либо Кубик, либо пришельцы. Лучше, если и Кубик, и пришельцы. Кубик, он художник, у него есть лето, краски лета, кисти, мольберт, тюбики, палитра. И то он не обходился без Нинки и еще завел козу, которую брал с собой на луг. А когда увидел Славика, бросился его обнимать как родного. Значит, даже Кубику в Егоровке кто-то нужен…
Холодок поднялся на крыльцо, звезды стали похожи на ледышки, Славик, одетый в полурукавку и джинсы, озяб, обнял руками плечи. И мама, словно узнав об этом, тут же подала голос:
— Хватит, хватит тебе там мерзнуть! Иди спать!
— Ну, Питя, — рассуждал папа, меряя комнаты большими шагами, — Туми, Бар-Кос — это еще можно как-то объяснить, зная о Кукурбите. Но КОМУ здесь грозит участь Бар-Коса? И почему Славик непременно должен о нем знать? Кто этот неведомый? И ЧТО ИМЕННО ему грозит?
Задача была неразрешимой, и старший Стрельцов понял, что завтра же, когда ему позвонят из Егоровки, он попытается хоть что-то узнать у сына. Придется, правда, признаться, что влез в его сайт — тоже замута…
Разговор с Егоровкой
Разговора с Егоровкой Андрей Стрельцов еле дождался. Звонок раздался в одиннадцать в воскресенье.
— Ну как вы там? — был самый первый его вопрос.
Рассказ жены его вполне удовлетворил. Славик — под ее неусыпным наблюдением — занимается около двух часов в день, бабушка относительно здорова, на огороде ей помогаем, сыты, скучно, конечно, погода, слава богу, отличная, хотя дождя огороду не хватает, кое-что поливаем, не все, понятно…
На вопрос жены, не было ли странных звонков, старший Стрельцов ответил, что были, но сказать, странные они или те, что по ошибке, он не может. Кот в порядке, он его кормит, убирает за ним… И тут папа попросил передать трубку Славке: он хочет услышать его голос.
— Сына, — сказал папа, понизив голос, — тебе звонили…
— Кто? — спросил Славик. Кубик был в Варшаве, он, конечно, мог позвонить и оттуда, но вроде бы не должен.
— Некий Питя.
— Пи… — и Славик снова осекся: мама не должна была знать о Пите. — Ты вышел на мой… — слова "сайт" он, оглянувшись на маму, не произнес.
— Да, — сказал папа виновато, — случайно. Так вот Питя, — поскорей назвал он спасительное имя, — просил передать тебе, что…
Тут он услышал голос жены:
— Что там случилось, Славик?
— Да ничего такого, — отмахнулся Славик, — компьютер задурил. Пап, что, что?!
— Он просил передать тебе, что, цитирую: "все будет в порядке, все будет, почти как с Бар-Косом". Слово "почти" он подчеркнул.
— Фу-у-у, — облегченно вздохнул Славик и бросил взгляд на маму, — значит, ты его исправил.
— Кого? — не понял папа.
— Да компьютер же.
— Исправил, исправил, — догадался папа, — куда он денется. Так, значит, Бар — Кос… Я правильно расслышал это слово?
— Правильно.
— Слава, а с кем здесь будет, как с Бар-Косом? — спросил самым невинным тоном папа. Вопрос был осторожен, как лис, крадущийся к курице, отошедшей далеко от дома. Ответь сейчас Славик на него, старший Стрельцов получил бы недостающую деталь, с помощью которой можно было бы собрать весь механизм сыновой тайны. Ведь из-за нее он, в конце концов, оказался в Егоровке!
Но Славик-курица вовремя заметил рыжий хвост, мелькнувший над травой.
— Да это мы со Витькой играем в одну электронную игру.
— А где живет этот твой Витя-Питя? — был еще один крадущийся, как лис, вопрос.
— В… в… Тюмени. Далеко. — Славик не смог бы объяснить, кто подсказал ему это название города.
Старший Стрельцов крякнул.
— Получается, сына, что твой Питя достал тебя даже через папу.
— Подумаешь, какая-то Тюмень, — ответил на это Славик. — Для компика — раз плюнуть.
Папа хотел спросить еще о чем-то, но через паузу задал чисто бытовой вопрос:
— Ты как там, в порядке? Нинка тебя не достает?
— Достает, и еще как.
— Бабушку не обижай…
По дороге домой Славик спросил у мамы:
— Может, мы раньше вернемся? Я и там могу заниматься.
Мама была полна подозрений.
— Что это тебя всего переёжило-перекорежило после разговора с папой? Там ничего другого не случилось? Мне только этого не хватало: чтобы у тебя и с папой были от меня какие-то секреты!
— Я же тебе сказал: компьютер. Не выходил на интернет, хоть тресни. Уж папа там поломал голову! Так, может, вернемся? У меня, наверно, писем!
— Через три дня, — отрезала мама. — Еще помидоры подсадить надо. Да и тебе здесь полезней побыть. В городе опять какая-нибудь кутерьма начнется.
Дома Славик сразу же направился к кукурузному кругу: снова потянуло посмотреть, не взошла ли там какая-нибудь диковина. Но дойти не успел, на него набежала Нинка с событием вселенского масштаба:
— Представляешь?! Генка-то, оказывается, Наташку не любит! Ей всё-всё рассказали. Он за Веркой ходит, его уже два раза с ней видели. Наташке, конечно, на него плевать, да ведь видно, что так-то просто не плюнешь. Ну, Генка! Ну, изменник! Вот у кого ветер в голове! А Верка-то — глядеть не на что. Только ноги, как у цапли, длинные, а на морду, ну, отворотясь не насмотришься!
Тьфу! Сбила с такого хорошего настроения!
Мысли Славика, цепочкой муравьев устремившиеся было к самому интересному, снесло Нинкиным ветром. Он остановился возле круга кукурузы. Круг, что в самом деле был выше остальных ростков, особенным сейчас не показался. Просто выше, и все. Может, посаженные зерна были из другого початка.
А Нинка стояла напротив и трещала, вытаращив голубые глаза до невозможной для глаз нормального человека величины:
— Ну, на Генке свет клином не сошелся. Есть еще ребята в селе, есть! Да и из Михайловки приходят…
Славик повернулся и зашагал домой. Нинка же, не обратив внимания на его крутой разворот, шла за ним след в след. Наташкина обида была близка ее женскому сердцу, и она не переставала костерить изменника Генку.
О тайне
Если ты хочешь чуть-чуть освободиться от тайны, которую тяжело нести одному, выдай ее за чью-то фантазию (за которую ты не отвечаешь) либо за недавний фильм, книгу, мультик — это ведь тоже чьи-то фантазии.
Способ этот старый, известный всем. И первая его фраза давным-давно продумана и проверена временем: "А вот я читал в одной книге (видел вчера по телеку)… И мало кто догадается, что рассказ, что пойдет за этой фразой, — твоя сокровеннейшая тайна, тайна, которую просто-напросто тяжело нести одному.
Поделишься ею, и сбросишь груз с души.
Скажу по секрету, что вся-вся-вся литература, и детская, и взрослая, это способ, (способы, скорее, их много) поделиться собственными сокровенными тайнами. "А вот я знаю одну историю…". И начинается "Снежная королева" (и "Дюймовочка", и "Соловей", и "Гадкий утенок"…), и Буратино, между прочим, из той же волшебной шкатулки, и Чипполлино, и Джельсомино из Страны Лжецов, и Винни-Пух, и Пеппи Длинный чулок, и Алиса из Страны Чудес, и волшебник Изумрудного города… Но это тайна тайн, которую писатели так разукрашивают словами, так под ними прячут, что ее не сразу разглядишь. А дети эту тайну, разукрашенную, как елка игрушками, принимают за сказку.
