П. Баккаларио - Каменная Звезда
Дверь кабинета господина Миллера приоткрылась.
— Вау! Вот это порядок! — воскликнула Электра, засовывая туда голову.
— Маньяк, да? — усмехнулся Харви. — Посмотри на стены: его книги… его награды…
Электра любовалась коллекцией томов и бесчисленными фотографиями. Под ногами у нее был мягкий ковер.
— А это Дуэйн, — сказал Харви, указывая на фото.
— Он был похож на тебя.
— Это я на него похож. Но не во всем, к сожалению.
— Перестань, — остановила его Электра. — А что это за карты?
— Исследования морей, воздушных течений… — ответил Харви рассеянно. — Мой отец занимается климатом. Кислотные дожди, торнадо, глобальное потепление, изменение магнитных полюсов, таяние ледников, цунами… каждый вечер он находит что-то новое, чтобы пожаловаться. Если его послушать, человечество доживает последние дни. Он такой с тех пор, как Дуэйн… В общем, он считает, что быть сегодня оптимистом означает быть идиотом. Он такой холодный, точный, рациональный!
— И ты чувствуешь себя глупым.
— Именно, — ответил Харви. — И мне это неприятно. Я никак не могу найти с ним общий язык.
— Я понимаю тебя.
— Мой отец обожал Дуэйна. И мать тоже. У него все получалось. Он был гением.
Электра поцеловала его в щеку.
— Ты тоже гений, Харви.
— Надо было мне изучать геологию.
— И стать повелителем землетрясений? — пошутила девушка.
В этот момент в доме Миллеров зазвонил телефон.
ИГОЛКИ
В Центральном парке Шенг начал бегать за белками, а Мистраль хохотала, глядя, как он носится среди деревьев. Этот парк и правда был создан, чтобы забыть город: тропинки, практически дикие аллеи, пруды, огромные лужайки и… высокий египетский обелиск. Он стоит на холме за Метрополитен-музеем и похож на луч из камня, высящийся на четырех больших бронзовых столбах.
— Он был подарен городу по случаю открытия Суэцкого канала и называется «Игла Клеопатры», — прочитала Мистраль в путеводителе, который только что купила в киоске. — Хотя на самом деле он не имеет никакого отношения к Клеопатре. Это была часть храма Солнца в Древнем Египте… вместе с двумя другими обелисками.
Шенг обошел вокруг обелиска. Каждая из четырех сторон была украшена иероглифами и таинственными фигурами, стертыми от времени, похожими на следы древних животных.
Внизу были прикреплены четыре металлические таблички с текстом.
— О Гор, сильный бык, сын Кепры, царь Верхнего и Нижнего Египта… — прочитал Шенг.
— Два других обелиска, — продолжала Мистраль, — находятся в Лондоне и в Париже.
— Ты пришел в дом отца, Повелителя Земель, потомка Солнца, любимца Амона…
Мистраль неожиданно подняла голову.
— Черт, — сказала она. Потом воскликнула: — Иголки! Конечно! Вот почему он оставил нам иголки!
Шенг внезапно перестал читать.
Мистраль сделала шаг назад и указала на обелиск:
— Игла Клеопатры была частью группы из трех обелисков… Три обелиска. Три иглы. Один в Нью-Йорке, один в Лондоне, один в Париже. Нью-йоркская, лондонская и парижская игла!
Шенг замер.
— Хао, ты права!
Девочка подошла к табличке, которую читал Шенг.
— Четыре стороны. Четыре текста, которые не изменятся.
— И четыре открытки.
— Читай первый номер!
— Двадцать пять.
— В двадцать пятом слове первая буква G.
— Шесть.
— О.
— Восемьдесят пять.
— Минуточку… Т.
— Сорок два.
— Опять О.
— Go to, — заключила Мистраль. Затем повторила: — Это значит… Это значит «иди», черт возьми!
— Давай дальше! — почти закричал Шенг, читая следующие номера.
За иглой двигалась нить из черного шелка. Пантера аккуратно водила ею по ранам Доктора Носа, лежащего на диване на животе.
— Ух, ух… — жаловался он каждый раз, когда игла касалась его спины. — Осторожнее! Осторожнее! У-у-у-у! О моя бедная старая кожа!
Девушка взяла нитку зубами, откусила ее и отошла.
— Ты закончила? — бросил Эгон Нос. — Хорошо. Нет, отвратительно.
Он медленно встал, натянул шелковую рубашку и подошел к зеркалу.
Там отразилось покрытое шрамами чудовище. Раны изуродовали его лицо, шею, руки.
— Ужас… — пробормотал он, глядя на себя. — Я просто ужасен. Даже для того, кто привык видеть в зеркале ужас каждое утро, это зрелище отвратительно. Абсолютно отвратительно.
Он провел рукой по своим ранам. Каждая царапина напоминала ему о вороне, который ударил его лапой или клювом. Его лицо превратилось в маску из царапин.
— Вот теперь я страшно зол. Я очень, очень, очень зол. Как можно заживить все эти раны? Как я теперь выйду на улицу? Что скажешь, Пантера? Может, мне надо сделать вид, что ничего не произошло?..
Доктор Нос нашел свою трость. Он трижды стукнул ею по полу.
— Позови остальных. Мы сейчас кое-кому позвоним и пойдем в гости к нашему другу антиквару.
— Как это вы ее разгадали? — спросил Харви по телефону сделав Электре знак подойти. — Как это? Обелиск? Конечно! Игла Клеопатры! Как я об этом не подумал! Точно!
Электра обежала вокруг него и прижалась к трубке с другой стороны.
Она даже слышала эмоции в голосе Мистраль.
— Фраза на первой открытке… адресованной тебе… «Иди в старую школу мастера чисел. Три на три. Три на пять». Ты понимаешь, что это значит?
— Школа мастера чисел? Нет. Никогда не слышал.
— В Нью-Йорке есть такое место? Школа чисел… Три на три… Три на пять…
— Это таблица умножения! — воскликнула Электра.
— Это таблица умножения, — повторил Харви.
— Мы тоже так подумали, — сказала Мистраль на том конце. — Но что это значит?
— Таблица умножения… таблица умножения… — приговаривал Харви.
Он передал телефон Электре и начал искать в книгах библиотеки своего отца.
— Таблица умножения…
— Мы и вторую расшифровали! — продолжала Мистраль.
— И что в ней? — спросила Электра.
— «Путь безопасен. Чтобы войти, нужно терпение и душевная сила».
— Терпение! — проворчала Электра. — Какое терпение? У нас только два дня…
— История математики! — воскликнул Харви, дотянувшись до полок, чтобы взять большую черную книгу.
— Мы, кажется, что-то нашли, — сказала Электра.
Голос Мистраль заглушал шум ветра. Как будто вокруг них начало бешено вращаться время.
Харви нервно перелистывал книгу по истории математики. Посмотрел оглавление.
— Таблица умножения… Ничего. Таблицы Пифагора… Пифагор… Мастер чисел! — воскликнул он.
— Это Пифагор.
— Нужно найти школу Пифагора! — воскликнула Мистраль.
— Я попробую! — ответила Электра. — Харви, есть телефонный справочник? Желтые страницы? Как он называется в Америке?
Девочка отложила трубку и начала выдвигать ящики стола, пока не обнаружила гигантский телефонный справочник из нескольких томов.
Она прижала трубку к уху плечом и начала:
— Школа Пифагора… Древняя школа… Или что-то такое.
Харви тем временем быстро читал главу о Пифагоре. Он пробегал по строчкам глазами, словно сканер.
— Значения чисел… нумерология… восточная школа чисел… учился в Египте… путешествовал на Восток… знания древних волхвов! — Голос Харви повысился. — Может быть, это?
— Школы… школы… — читала Электра не менее взволнованно. — Ну и беспорядок в этом справочнике.
— Терпение и душевные силы, — сказала Мистраль по телефону. — Нам нужно терпение и душевные силы.
— Как там Шенг с третьей открыткой?
— Как сумасшедший. Если кто-нибудь подойдет к обелиску, он его порвет.
Электра вздохнула:
— Три миллиона школ и ни одной школы Пифагора.
— Магические числа… семь… семь планет… — продолжал читать Харви. — Пифагор изобрел семь музыкальных нот… и соответствие их семи числам вселенной. Вселенная — это число… Основал свою школу в Великой Греции…
— Школа в Великой Греции! — закричала Мистраль, перебивая его.
— Великая Греция в Италии, — объяснила Электра. — Это средняя часть Италии.
— В Кротоне, — уточнил Харви.
— Школа Кротоне, — попробовала Электра.
И опять ничего.
— Терпение. Душевная сила, — снова повторила Мистраль. — Это здесь написано.
— У нас нет целого года, — ответила Электра. — У нас нет даже месяца. Перечитай послание, Мистраль.
— «Иди в старую школу мастера чисел. Три на три. Три на пять».
— Это значит, что мы должны… ехать в Кротон?
— Это на другом конце света! — воскликнул Харви. — Тогда нет смысла оставлять послание в Нью-Йорке.
— Кротоне.
— Что «Кротоне»? Я где-то слышал это слово!
Трое ребят надолго замолчали.
— О нет! — закричала Мистраль.
— Что такое?
