Сильвана Мари - Последний эльф
Лучше бы дракон остался новорождённым.
Йорш был уже настолько чистым, что больше не было смысла сидеть в воде. Он вылез, и ледяной ветер набросился на его мокрую кожу По телу поползли мурашки, и он чихнул. Дракон, занятый самовосхвалением, снизошёл до него.
— Ты дрожишь, как осиновый лист на ветру, — заметил он, — это значит, тебе холодно, — триумфально заключил он, в восторге от собственной проницательности.
— Я так и знал, что не смогу этого скрыть, — подтвердил Йорш, всей душой ненавидя тон дракона.
— Я могу лишь догадываться и представлять себе это, ибо мы, драконы, не знакомы с холодом, — высокопарно и самодовольно продолжила зверюга, — чешуя — это превосходный термический изолятор, не говоря уж о двух внутренних межлопаточных крыльях, покрытых шерстью…
— Я задыхаюсь от восхищения, — бросил эльф сухим и ледяным тоном.
Он и сам весь заледенел. Нужно было убираться отсюда и попытаться хоть как-то согреться в холодной пещере, покрытой экскрементами. Может, сжечь их, чтобы стало теплее, но эта перспектива была не из самых приятных. Хоть бы перестали стучать зубы!
Дракон окинул его долгим взглядом, потом распахнул крылья и открыл свои тёплые и мягкие, как карманы, малые крылья.
— Залезай наверх, — предложил он, — пойдём полетаем.
— Полетаем? — Йорш даже растерялся на несколько мгновений: от раздражения он совсем забыл, как это здорово — летать. Здорово? Великолепно!
— Ага, полетаем, — подтвердил, подмигивая, дракон и так широко раскрыл крылья, будто хотел его обнять. — Здесь ты согреешься, — напомнил он эльфу.
— Полетаем! — воскликнул Йорш, заскакивая на тёплое и мягкое сиденье. — На этот раз — в сторону гор.
Невыносимый младший братик вдруг превратился в невыносимого старшего брата, но, честно говоря, в некоторых случаях, например в полёте, взрослый дракон был гораздо лучше, чем новорождённый! Пока Йорш залезал на великолепную драконью спину, он опять заговорил о процессе рождения:
— Слушай, а у бабочек…
— Опять ты с этими бабочками?
— Я ж тебе говорил, я только за ними и мог наблюдать. Так вот, я хотел спросить: ты говорил, собаки, кошки, канарейки, куры и эльфы размножаются, как бабочки. Значит, и я родился из яйца? Правильно? Кто его высиживал, по-твоему: мама или бабушка? Наверное, бабушка, ведь мамы почти сразу не стало… Значит, моя супруга должна будет высиживать наше яйцо, или я тоже смогу?.. Эльфы тоже высиживают яйца, как драконы или куры, или просто их откладывают в укромном месте, не высиживая, как бабочки? Или как пауки! Однажды я видел паука, который откладывал…
Дракон едва не задохнулся, настолько у него перехватило дух.
— Прости, сынок, но неужели никто из твоих родных и знакомых не объяснил тебе жизненно важных вещей? И ты не нашёл описания ни в одной из всех прочитанных книг?
Йорш понял, что больше всего на свете ему не нравилось, когда к нему пренебрежительно обращались: «Сынок».
— Конечно, объяснили! — раздражённо ответил он. — Бабушка прекрасно растолковала мне Декрет о защите эльфов и Особые законы для эльфов, не говоря уж о двенадцати книгах по праву и сорока четырёх по истории…
Дракон расхохотался и смеялся невыносимо долго и просто невыносимо. Иногда он прерывал свой хохот, чтобы взглянуть юноше в лицо, но потом начинал сначала. Невыносимо.
— Устраивайся поудобнее, сынок, — в конце концов выдавил он, — я объясню тебе кое-что, пока мы летим.
Точно, он больше походил на занудного старшего брата.
Глава десятая
Небо, словно наполненное свинцом, растворилось в тумане, который превращал весь мир во что-то непонятное и волшебное. Тени высоких сосен сливались с более светлыми вершинами.
Эрброу решительно полетел в вышину. Он спросил у Йорша, каков его план, и тому пришлось срочно и всерьёз его придумать.
Они отправлялись на поиски Монсера и Сайры, двух людей, которые подобрали малыша-эльфа, спасли, защитили и помогли. И на поиски одежды. Нет, лучше наоборот: сначала одежда, потом люди. Всё-таки не стоит заявляться к людям голым, как бабочка. Или нет, голым, как гусеница…
— Как червяк, — подсказал дракон.
Голым, как червяк, точно. Сначала он раздобудет одежду, потом, уже одетый, найдёт женщину и охотника, а уже они помогут ему найти невесту, среди людей конечно же, которая была бы счастлива провести с эльфом и драконом свою жизнь в недоступной, если у тебя нет крыльев, пещере, питаясь золотистой фасолью. У него не было и тени сомнения, что любая девушка с радостью согласится с его предложением. Почему это он должен был сомневаться?
За одеждой он думал отправиться в деревню Арстрид, что сразу же за горами, нужно было всего лишь лететь вдоль реки, минуя извилину за извилиной. Жители посёлка доброжелательны и терпимо относились к эльфам. Не исключено, что охотник и женщина как раз там и обосновались: это было хорошее место. Под вопросом оставалась добыча одежды. Нужно было дать что-то взамен, а у него совсем ничего не было, и вообще трудно торговаться голым, как гусеница.
— Как червяк, — снова поправил его дракон.
Последовала пространная дискуссия, каким образом эльф мог бы получить одежду. Йорш подумывал об «Обширном трактате по астрономии», написанном Джервазио-астрономом, четвёртым королём третьей рунической династии: в библиотеке имелось две копии книги, и одну из них можно было бы обменять на одежду. Нет, ему пришло в голову, что убогое и неграмотное человечество не посчитало бы «Обширный трактат по астрономии» Джервазио-астронома достойной обмена ценностью. Ну, люди могли бы разглядывать рисунки, в трактате прекрасные гравюры… Нет, как же он не подумал о том, что когда руки и ноги у людей трескаются от холода и они перебиваются на каше и каштанах, им не до красоты. В любом случае, он ни за что не пойдёт на кражу — это исключено, пусть Эрброу и не настаивает, лучше уж ходить дальше голым, как личинка… ладно, ладно, как червяк, какая разница…
Туман наконец рассеялся, и они увидели, что летят как раз над деревней.
Йоршкрунскваркльорнерстринк забеспокоился, что его могли увидеть голым, как бабочка, то есть гусеница… да-да, как червяк, на спине у дракона, но опасения его были напрасны: от Арстрида камня на камне не осталось, и единственными живыми существами в этом месте были вороны.
Домов было больше, чем он помнил, но все они были обгоревшими, с проваленными крышами и сломанными дверями, покачивающимися кое-где на скрипящих петлях. Редкая лоза одичавшего винограда — всё, что осталось от богатых виноградников, — карабкалась тут и там по обгоревшим подпоркам. Яблони были срублены. На песчаном берегу виднелась перевёрнутая лодка с пробитым дном, рядом валялись гниющий коровий скелет и обглоданные кости какого-то маленького животного, может, овцы или собаки. В центре площади этой когда-то цветущей деревни валялся котёл согласия, погнутый, почерневший и непригодный.
Дракон приземлился.
Йоршу казалось, что умер его близкий друг. Во время долгого заточения в пещере он непрерывно мечтал о возвращении в мир, людской мир, так как мир эльфов существовал теперь только в книгах по истории. Все его будущие планы были связаны с этой деревней. Йорш представлял себе, как попадёт в Арстрид, обменяет старинную книгу или немного золотистой фасоли на одежду, спросит, где живут Монсер и Сайра, и жители деревни укажут ему дорогу, потому что они, наверное, были недалеко. Это было самое приятное и самое далёкое от Далигара, с его грозными солдатами, поселение: вероятно, его друзья тут и остались. Он встретился бы с Монсером и Сайрой, и они сказали бы: «О-о, какой ты большой, как ты вырос, как мы рады тебя видеть!» И он ответил бы: «Я тоже очень рад вас видеть, я пришёл, чтобы поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь, когда я был ребёнком». Потом он открыл бы свой мешок и показал бы им золотистую фасоль, и они сказали бы, какая она замечательная, и они обнялись бы…
Голос дракона заставил его подпрыгнуть: он снова потерялся в мечтах.
За свою жизнь Эрброу видел лишь пещеру, горы, лес и море, но этого было достаточно, чтобы понять, что Арстрид был, мягко говоря, безлюден. Откровенно говоря, это место было ужасным. В гниющем коровьем скелете копошились жирные белые черви, стояло чудовищное зловоние. Вороны, хрипло каркая, кружились кругами над деревней. Туман рассеялся окончательно, развеянный лёгким ветром, от которого глухо захлопнулась полуразбитая дверь одного из домов, но и яркий дневной свет не приукрасил зрелища. Эльф был бледен как смерть. Казалось, отчаяние подкосило его, как будто умер кто-то родной и очень любимый. Дракон попытался найти слова утешения в своей обширной памяти, в памяти своего родителя и в памяти отца своего родителя, но ничего подобного там не было. Тогда он подумал о том, что могло бы утешить его самого.
