Владислав Крапивин - Бабочка на штанге (Стальной волосок-3)
Я отступил, сделал вид, что сейчас атакую противника в третий сектор (так оно и полагалось по самым простым правилам). А на самом деле замер с опущенным клинком, выждал мгновенье, а потом чиркнул Арамиса кончиком рапиры по ноге. Легонько так, снизу вверх. Чулок разъехался.
— Ай… — сказал Арамис. Уронил шпагу, присел, прижал к прорехе ладони. — Это совершенно неожиданный прием… Я введу его в свою память. Но он сможет пригодиться мне только в будущем. А сейчас… увы…
Он распрямился. На чулке вместо прорехи была свежая штопка.
— Увы, — повторил шевалье Арамис. — я вынужден признать, что переоценил свои силы. Вы оказались достойным противником и одержали законную победу.
У меня затеплелась внутри скоромная горделивость.
— А вы… тоже достойный… Подождите! Вот… — Я выдернул из охапки сирени большую ветвь, протянул Арамису. — На память…
— О-о… Я не смел и мечтать! У вас благородная душа, месье Клим!
Я, кажется, порозовел и осторожно напомнил:
— А как теперь с мышкой-то?
— О, не беспокойтесь! Подобные ситуации решаются автоматически. Мышка уже на грядке, репка выдернута, зрители и персонажи ликуют…
Я облегченно передохнул. Хотя жаль было, конечно, что не увидел, как выдернули репку (тогда и голос Рины мог бы, наверно, услышать).
— Пора прощаться, — сообщил Арамис и опять подмел перьями пол. — Я был искренне рад познакомиться с вами, месье Клим.
— И я, шевалье. Только… еще вопрос…
— Я весь внимание!
Может, было это слишком нахально, однако я не удержался, напомнил:
— Вы говорили, что если я победю… тьфу, выиграю бой, вы что-то подарите мне…
— О! — Шевалье ударил себя перчаткой по лбу так, что шляпа съехала на затылок. — Прошу прощенья! У котов тоже случается склероз… Минуту!
Он сунул руку за отворот камзола и вытащил на свет ключик на цепочке. Серебристый, странной формы, с узорным колечком. Длиной он был со спичку.
— Вот! Этот ключ, открывает любую дверь, если только в мыслях у открывающего нет ничего дурного… Это в память о вашем выигрыше и моей к вам симпатии… Кстати, Яну можете не говорить о своем трофее. Ключик — моя собственность и дело касается лишь нас двоих… Прощайте.
Шевалье сделал шаг назад и упал спиной в глубину шара. Шар затянулся полупрозрачной оболочкой, обрел твердую форму, а у меня из руки исчезла рапира…
Третья часть. Колёса
Ключик и другие тайны
Да, рапира исчезла. Но ключик не исчез. Он лежал у меня на ладони, серебристо отражал свет плафона. И он был достаточно увесистым для своих маленьких размеров. То есть он был настоящим.
Странная была у него форма. Неровное овальное колечко, толстый стерженек с утолщением, массивная бородка. Из стерженька торчала короткая проволочка, будто жало. Я подумал, что в карман ключик следует класть осторожно, чтобы не уколол сквозь подкладку…
Конечно, я показал ключик Яну сразу, как тот вернулся (а это случилось через пять минут).
— Вот… Это мне дал Арамис…
— Что за Арамис?
— Вы… то есть ты не знаешь?
И я рассказал про все, что тут выдал Футурум.
— Дела… — сказал Ян. Почти без удивления. Хотя и почесал в затылке.
Я покачал ключик на цепочке.
— Что теперь с ним делать?
— Как что? Оставь себе. Будет сувенир… или даже талисман. Может, пригодится когда-нибудь…
— Ян, а разве бывает так… ну, чтобы из виртуального пространства возникла настоящая вещь. Такая вот…материальная…
Ян поднял опрокинутый стул, сел на него, взял меня за локти теплыми пальцами, поставил перед собой. Мне показалось, что глаза его смеются.
— Клим, ты ясная и наивная душа… Всё бывает во Вселенной, а особенно на остриях иглы. Большинству людей некогда вникать в загадки мироздания. Они на эти загадки смотрят, как на фантастику. Давно уже установлены контакты с экипажами НЛО, прилетающими из сопредельных секторов пространства. Давно доказано, что многие атомы, подобно солнечным системам, хранят в себе целые цивилизации. Давно известно, что Время — это отдельный многогранный мир, который касается нашего мира лишь одной из своих граней… Есть люди, которые всё это пытаются засекретить…
— Зачем?
— Затем, что они чиновники. У чиновников одно из неистребимых свойств — страх перед необычным. И страх, что это необычное станет понятным большинству людей. Когда люди осознают, как многогранен и бесконечен мир… не только мир космоса, но и мир внутри нас… они увидят, что нынешние ценности — деньги, все эти виллы, «мерседесы», миллиардные акции, власть над массами, предвыборные марафоны, владение нефтяными залежами — мыльная пена. Что главное — резонанс человеческих душ…
Он замолчал и как-то поскучнел. Я тоже молчал. Но потом одолел неловкость:
— Ян, я иногда… думал про такое… Только не умел сказать так четко.
Он опять оживился:
— Я знаю! И ты думал, и Чибис, и многие тысячи… Потому что среди тех, кто «не думает» не так уж редко появляются мальчики и девочки с тревогой о за нашу планету и за Вселенную… Правда, потом они вырастают, и повседневная жизнь заглушает эту тревогу… Но не у всех…
«У тебя не заглушила», — подумал я. И решился еще на один вопрос:
— Ян… здесь ведь не простое кафе, да?
Он хмыкнул, отпустил мои локти, протянулся на застонавшем стуле.
— Скажем так. Это кафе «не для всех». То есть открыто оно для каждого… но главным образом собираются те, в ком не потерялась та самая тревога…
Я вспомнил мужчин в кожаных безрукавках и фоменных рубашках, шумных студентов, всклокоченных очкастых спорщиков… Сказал осторожно:
— Разные они…
— Разные, конечно! Но умеют найти дорогу в этот притон. Будто в каждом шевелится рогатка Чибиса… Тут и доценты со всякими сумасшедшими гипотезами, и авторы формул для межпространственных порталов, и непризнанные поэты, и штурманы межпланетных челноков… (будем считать, что это шутка)… И сторонники идей Бернара д’Эспаньята…
— Думаешь, я знаю, кто это такой? — слегка обиделся я.
— Это знаменитый французский физик, открывший немало премудростей квантового мира. Он создал концепцию Гиперкосмического Бога. Это, по его словам, незримое царство. Оно нематериально, но все-таки может быть осознано человеческим понятием. Правда, не до конца. Осознать полностью сущность Творца не может, конечно, никто…
— Кроме Него самого, — мудро вставил я. Мне понравилось, что вот мы с Яном ведем такую серьезную философскую беседу.
— Ты прав, дитя мое… — усмехнулся Ян. — А о концепции д’Эспаньята я недавно дискутировал с одним твоим знакомым…
— Это с кем? — удивился я.
— С отцом Борисом…
— Да какой он знакомый… А что он говорил?
— Поздно вечером он появился у меня с компанией вольнодумно настроенных тобольских семинаристов, мы завели разговор о тайнах мироздания, и Боря заявил, что философские идеи «этого квантового гения» — сплошная ересь. И что корни абсолютной истины можно искать лишь в глубинах православия…
— А ты?
— Я сказал, что при всем уважении к православной конфессии, не могу понять одного: почему ее ортодоксы…
— Кто?
— Неколебимые сторонники… Почему они впадают в грех гордыни и заявляют, будто высшие истины известны им одним? Ведь Творец знал, что делает, когда вкладывал в человеческие головы множество религий. Видимо, Он считал, что у разных племен — разные пути познания…
— А он? То есть отец Борис…
— Он сказал, что я самоуверенный невежда, если пытаюсь по-своему излагать непостижимые планы Создателя… А я… Ну, ладно. Нас быстренько растащили, мы помирились… Кстати, в споре святой отец упомянул твою персону…
— Мою?.. Меня? С чего это он?
— Сказал: теперь понятно, у кого черпают подобные взгляды некие школяры, вроде Клима Ермилкина…
— Да откуда он знает, что я здесь бываю?
— Думаю, от Шарнирчика. Они часто беседуют, уединившись в какой-нибудь кладовке… Борис пытается выяснить, есть ли у Шарнирчика живая душа, и, если есть, приобщить его к человеческим духовным понятиям…
— Не выяснил еще?
— Не знаю… А вот Бернар д’Эспаньят наверняка сказал бы, что душа у Шарнира есть. Недаром эта ржавая шпана так любит общаться с Футурумом.
— А Футурум-то здесь при чем?
— При том… Д’Эспаньят открыл так называемое «нелокальное квантовое спутывание» и…
