Ренат Янышев - Каникулы юной ведьмы
— И вообще, что это у тебя за метла? — ведьма недоверчиво хмурила брови.
— Метла как метла, — я растерялась.
— А что это за штуки такие странные? В мое время такого не было.
— Это мой папа придумал, чтобы летать было удобнее.
— Ясно. Изобретатель, значит… Ну что, полетишь ко мне в гости?
Я кивнула, и вскоре мы неспешно летели вместе над ночным лесом. По пути я поведала, как оказалась в этих местах. Ведьма внимательно выслушала меня, но в ответ не сказала ни слова.
Тут мы пошли на снижение. А чуть погодя в самой чаще показалась одинокая избушка. И еще прижатый вплотную к деревьям небольшой сарай. Ведьма весьма ловко приземлилась у самого крыльца и, кряхтя, стала вылезать из ступы. Я тоже опустилась прямо на крыльцо, с интересом озираясь. Почему-то я ожидала увидеть что-нибудь необычное, но избушка была на фундаменте из огромных валунов, и на заборе человеческих голов не обнаружилось. Да и внутри горница оказалась ничем не примечательной. Огромный кот развалился на лавке. Такие и в городской квартире живут. Чистенько, уютно. Правда, большая русская печь. Стол в углу с двумя лавками по краям. Под потолком травы сушатся. Ну и что? И у нас на даче травы сушатся. Короче, ничего ведьминского, зловещего я тут не увидела. А что на ступе летает, так ей небось тяжело уже на метле-то летать, а в ступе удобнее. Да и папы у нее такого, как у меня, нет, чтобы нормальное сиденье к метле приладить мог.
Тут я вспомнила про папу. И побеспокоила хозяйку, возившуюся с чем-то в углу. Та сразу же повернулась ко мне:
— Да помогу я тебе, помогу. Только и ты помоги мне. Я тут одна давно уже живу. С людьми-то мало общаюсь. Лет сто, как перестали ко мне ходить лечиться. А я не захотела в город перебираться. Так и стала жить одна. Вот. И лет пятьдесят — как на ступе летаю. Тяжелая она, неразворотливая. Да и в ходу не быстрая. А тут я как увидела, как ты летаешь! Да ловко, да быстро как! И себе захотелось, так захотелось, что спасу нет.
Ведьма помолчала, а потом резко закончила:
— Короче! Я проведу тебя и твоего отца к Мертвому озеру. Да только ты за это отдашь мне свою метлу. Согласна?
Я тут же охотно пообещала отдать ей свою метлу. Делов-то, папа мне в сто раз лучше сделает!..
Так что пришлось мне спозарадку вытаскивать деда Кузю и папу с Кузнечиком из палатки, пока не проснулись ученые, и переносить их к домику ведьмы.
Пока они озирались на подворье, я наскоро им пересказала условия ведьмы. Папа счел его вполне приемлемым и добавил, что он уже тут на досуге обдумал — если сделать мне метлу из бамбука, а в прутья вплести перья ястреба, то можно летать не в пример быстрее.
Я удивленно посмотрела на папу, но он был абсолютно серьезен. И я подумала: «А почему бы и нет?»
Однако наше путешествие затянулось на более долгий срок, чем я предполагала. Для начала выяснилось, что я зря торопилась. Ведьма наотрез отказалась лететь днем. И в этом ее поддержал папа, а потом, когда он напомнил, как за нами гонялись на вертолете, то согласилась и я.
Когда же я захотела перенестись в Белозеро, чтобы отдохнуть до вечера, воспротивились сразу вместе — папа и крестный. Им, видите ли, очень интересно погостить у самой настоящей ведьмы. Я же побоялась их оставить здесь одних.
На самом деле все оказалось очень интересно. Зря я беспокоилась. Пока дед Кузя с папой занялись ремонтом покосившегося забора, Карповна («Кличут меня так с издавна», — сказала она) принялась рассказывать мне о том, как надо собирать лечебные травы. Это оказалось так сложно и интересно, что я прослушала как зачарованная до самого вечера.
А уже за ужином крестный сумел разговорить хозяйку, и она поведала нам о своей жизни. Родилась она, как и я, совсем обычной девочкой, и при крещении ей дали имя Анна. Прожила же она на этом свете с тех пор лет пятьсот. А лет в тридцать она поняла, что цель ее жизни — лечить людей. И, обнаружив в себе странные способности, ушла от мужа и детей, уединилась в лесу и с тех пор так и живет одна.
— А почему вы ушли от них? — испугалась я. Не хватало только, чтобы и мне пришлось жить без мамы и папы. Вон и леший зовет — куда-то в глухомань.
— Не будешь же водить больных из деревни к тем местам в лесу, где легче их лечить. Да и для трав есть разница — где хранить и сушить. А если от деревни это место далеко, то и сама не набегаешься. Потому-то мне и пришлось уйти в лес. Я звала мужа с собой, но он не пошел.
За свою долгую жизнь старой ведьме пришлось несколько раз покидать облюбованные края.
— Люди в своем горе зачастую бывают злые, — объяснила Карповна. — Им проще обвинять в собственных несчастьях не себя, а тех, кто им непонятен. Поэтому и приходилось мне время от времени покидать насиженные места и селиться в еще более глухих, где ни царевы слуги, ни другие выслужники не могли бы меня отыскать.
— А разбойники? — осторожно спросила я.
— А что разбойники! — рассмеялась Карповна. — А у кого еще им лечиться, как не у ведьмы?
Кузнечик за весь вечер ни сказал ни слова — сидел ниже травы тише воды. Попробовал было в самом начале поехидничать, мол, в хозяйке всего-то от ведьмы — умение летать на ступе, как Карповна пригрозила, что еще одно слово, и она мигом растопит им печь. И все, как отрезало! Мне даже стало жалко чертика. Он сидел совершенно пришибленный, жалкий, боясь нешуточной угрозы. Но я не стала объяснять ему, что над ним всего лишь подшутили.
Так мы и проболтали до полуночи. Наконец хозяйка поднялась с места:
— Ну ладно, теперь можно и лететь! Только уж не обессудьте. Как Ника — с места на место — перемещаться на умею. Так что придется по старинке — по воздуху. Но да ничего — уместимся.
Мы вышли на крыльцо. Колдунья предложила крестному залезать в ступу. Вообще-то это было еще то зрелище! Дед Кузя осторожно опустился в ступу и попробовал покачать ее. Есстественно, она закачалась. Крестный на это хмыкнул, но остался в ступе. Карповна залезла следом, изрядно потеснив крестного, и стала подниматься ввысь. В последний миг из дома стрелой метнулся кот и успел запрыгнуть вслед за хозяйкой.
Вдруг ни с того ни с сего засмеялся папа. Я спросила его:
— Па, ты чего?
Он, захлебываясь от смеха, с трудом произнес:
— Ты… попытайся… на нас… со стороны… посмотреть!.. Метла двухместная… ступа — тоже В ступе — пожилые… на метле — молодые!.. У Карповны — кот в ступе… а у нас — чертик в кармане!
Я попыталась представить все это и тоже засмеялась. Папа с Кузнечиком заняли свои места, и мы полетели догонять ведьму.
Ведьмина ступа летела над лесом очень низко, видимо, сказывался вес крестного. Мы легко их догнали и теперь дурачились в воздухе. Папа стал делать вид, будто он стрелок и одновременно штурман — на истребителе. А я, соответственно, — летчик. И нам непременно надо сбить вражеский бомбардировщик. На роль бомбардировщика как нельзя лучше подходила ступа. Мы пикировали на них сверху, заходили то справа, то слева, но пока все без успеха. И в ночи далеко разносился звонкий папин голосок:
— Тра-та-та-та!.. Осторожно, влево уходят!.. Бух! Бабах!..Черт! Промахнулся! Тра-та-та-та!..
Крестному надоело сидеть молча, и он начал в ответ огрызаться:
— Тах-тах-тах-тах-тах!.. Мимо, ха-ха-ха!.. Мазила, вот тебе! Ду-ду-ду-ду!
Постепенно в игру втянулась и Карповна. Она, по совету крестного, стала тоже выписывать всякие сложные пируэты, чтобы мы не могли метко прицелиться в ступу.
Кончилось все тем, что крестный, чересчур высунувшись из ступы, выпал, когда Карповна слишком резко повернула. Раздался короткий вскрик и треск ветвей. Мы сначала очень испугались. Но все обошлось. Дед Кузя попал прямо в центр густой кроны сосны, а поскольку ступа летела в тот миг низко, то и отделался легким испугом. Ведьма подлетела к нему, и крестный переполз на свое место. И тут подал голос Кузнечик, до этого упорно молчавший:
— Во! Доигрался, дед? Это тебе за то, что в меня все время целился!
— Ну!!! — рассвирепел крестный, пришедший к этому времени в себя. — Я тебя сотворил, я ж тебе головенку, как куренку, и откручу! Вот только на землю опустимся!
— Ника! Ника! — заныл тут же Кузнечик. — Хотят меня зарезати, ножи точат булатные! Мамочка!
— Ох, да помолчи, чертов чертенок! — взмолилась Карповна. — Надоел хуже горькой редьки! Все, пока не разрешу, слова не вымолвишь!
И действительно, Кузнечик замолчал. Надо добавить, что больше мы не играли. В спокойном полете тоже есть свои прелести.
— Ника! — вдруг позвал папа. — Подними-ка голову. Видишь, во-он там — словно шлейф такой дымчатый растекается?
И действительно, по ночному небу, усыпанному крупными, невероятно яркими звездами, растекалась призрачная, словно молочная, дымка, в которой угадывались звездные скопления. И тут я догадалась:
— Это и есть Млечный Путь?
— Да! В городе его почти невозможно увидеть, да и на даче тоже. А здесь вот он — перед нами. Я не могу представить себе грандиозность космических пространств и количество звезд в них. И тем не менее я вижу все это, я могу окинуть Млечный Путь взором! Хотя даже самая яркая звезда удалена от нас на тысячи лет пути со скоростью света. Эх, мне кажется, что человек никогда не сможет достичь других звезд.
