Арина Свобода - Шиворот-навыворот. Глеб и Ванька
— Тот был выворотень. А вот этот — настоящий Юфа.
— Ага, щаз! Откуда я знаю, что ты, действительно, видишь этот Выворот? Может ты вообще нам всем мозги запудрила. И мне с Гномом, и дяде Саше своему. Может, ты вообще не вылечилась до конца. А мы как дураки поверили какой-то больной на всю голову девчонке.
Снежкины глаза налились слезами.
— Это несправедливо!
Гном дернул его за рукав.
— Глеб, ты не прав. Извинись! И вообще, нам лучше сейчас держаться вместе.
— Да пошел ты! — Глеб выдернул руку и рубанул по горлу: — Вот вы мне где все со своими экспериментами!
— Ты куда?
— Домой.
— Погоди, тебя там схватят эти, в черном.
— Ну и пусть!
«Пусть, — думал Глеб, шагая к выходу из парка. — Пусть меня заберут, закроют где-нибудь в тюрьме. А может, придумают способ, как нейтрализовать эти дурацкие способности, и тогда все прекратится».
Снежка с Гномом смотрели ему вслед.
— Ты не обижайся на него, — сказал Пашка. — Он вообще не злой, просто испугался. На его месте кто хочешь бы испугался.
Снежка утерла кулаком слезы и вздохнула.
— С ним что будем делать? В больницу отвезем?
— Лучше домой. Может, там скорее в себя придет, — он помог Алику Юфрееву подняться со скамейки. — Идем.
— Куда?
— Домой. Помнишь, где ты живешь?
— Нет. У меня есть дом?
— Угу. И мама с папой. Не бойся, доставлю тебя в целости и сохранности.
— А… А кто я?
Глава 16. Сеанс переодевания с чревовещанием
Родители ужасно обрадовались возвращению Глеба. Мама тут же затеяла печь его любимые шоколадные кексы. Отец задавал вопросы про «научный лагерь». Глеб отвечал, как мог, боясь, что вот-вот его подловят на лжи, да и о чем рассказывать? Как они отсиживались в погребе и дрались с людьми в черных куртках? Как он научился выворачивать наизнанку реальность?
Мама позвала пить чай. Ника, соскучившись по старшему брату, тут же устроилась у него на коленях.
— А где Ванька? — спросил Глеб.
— На тренировку пошел, — сказала мама.
— Куда? — Глеб чуть не поперхнулся чаем.
— Знаешь, он, наконец, за ум взялся. Постригся, одеваться стал, как нормальный человек. Спортом вот занялся. Скоро придет и сам тебе все расскажет.
— Я же говорил, что перебесится, — отозвался отец. — Мы в свое время тоже цепи металлические носили, куртки с заклепками. И ничего. Выросли, надели костюмы с галстуками.
Отец пустился в воспоминания, начал рассказывать, как плохо было жить, и в магазинах нечего было купить. Как они собирали макулатуру и металлолом. Глеб это слышал уже, наверное, тысячу раз, но он бы сейчас все отдал, чтобы этот вечер не заканчивался. Чтобы мама смеялась и подтрунивала над отцом, чтобы они сидели вот так вместе и пили чай, а сестренка кормила его кексом. Чтобы теплый свет из абажура наполнял уютную кухню, и головоногие человечки улыбались с Никиных рисунков, облепивших дверцу холодильника.
На душе было тяжко. Если бы он только мог рассказать родителям обо всем! Отец бы что-нибудь придумал. Хотя, что он может сделать? Отменить законы природы и повернуть время вспять? Глеб вдруг понял, что, возможно, они сидят так вместе в последний раз. Ему захотелось обнять маму, сказать, как он сильно любит родителей, но он не мог. Они бы сразу заподозрили неладное, начали расспрашивать и тогда… Он вздохнул.
— Что-то ты бледный. Устал, сынок? — спросила мама. — Вы, небось, в лагере почти не спали? Разговоры до утра, песни под гитару.
— Какие сейчас песни? Одни танцульки да компьютер, — засмеялся отец.
— Ложись сегодня пораньше. Я скажу Ваньке, как придет, чтобы не шумел.
Глеб растянулся на знакомой кровати, заложил руки за голову. Что будет с родителями, если «черные» заберут его? Что они скажут им? Ваш сын — преступник? Или, может, обманут, скажут, что его взяли на сверхсекретную работу.
Хотелось спать, но он боялся пропустить момент, когда Ванька вернется домой. Или не Ванька, а выворотень. Зря он на Снежку наорал, может она, правда, видит этих, потусторонних. И что на него нашло? А вдруг это он не Юфу вывернул, а сам вывернулся? И теперь это не Глеб лежит тут, а выворотень.
Ерунда какая в голову лезет! И что теперь каждый свой некрасивый поступок выворотнями оправдывать? Мол, не я это, а выворотень. Ника так говорит, когда нашкодит: «Это не я, это плохая девочка приходила, сделала и убежала!» Глупо, по-детски. И Выворот тут не причем. Испугался. Устроил истерику, обидел Снежку. Побежал сдаваться «людям в черном». Стыдно! Как теперь Снежке в глаза смотреть? И Гному. Противно! У него-то все в порядке. Дома, с родителями и с головой все в порядке. Ну… если не считать склонности к спонтанным изменениям реальности, с которыми он почти уже справился. А Юфа… Ему каково?
Дверь открылась, и в спальню вошел Ванька, швырнул спортивную сумку под кровать. Глеб с трудом узнавал его. Брат двигался по-другому. Уверенней, что ли? Он даже вроде подрос немного и раздался в плечах, хотя Глеб не видел его чуть больше недели. Ванька заметил, что он не спит.
— Вернулся уже?
— Да. Слушай, Ванька, я хотел спросить…
— Валяй.
— Чего они от тебя хотели?
Ванька, аккуратно складывающий вещи, чего за ним раньше не водилось, напрягся и подозрительно посмотрел на брата.
— Кто?
— Люди в черном, на джипе. Я видел, как они тебя поймали у школы. Они про меня спрашивали?
Ванька — или выворотень в образе Ваньки? — отвернулся и пожал плечами:
— Не понимаю, о чем ты.
— Как же? В тот день, когда объявили каникулы, до тебя Юфа докопался. Так?
— Ну, предположим.
— А потом, когда ты выходил из ворот, на тебя накинулись люди в черном и затащили в джип.
Ванька покачал головой.
— Это тебе приснилось, наверное. Не было ничего такого.
— Да как же… — Глеб прикусил язык. Не надо было расспрашивать. Если Ванька на самом деле не Ванька, вдруг он тоже теперь на них работает? Иначе, зачем ему все отрицать? А может это с ним самим что-то не так? Побочный эффект новых способностей — крыша, съехавшая набекрень.
— Ага, скорее всего… Приснилось, — сказал он. — Да точно! Я тогда только-только в себя пришел после болезни.
Ванька согласно кивнул, сунул в уши пимпочки наушников и завалился на кровать. Музыка звучала теперь совсем другая. Точно в наушниках стучал отбойный молоток.
Глеб ворочался, стараясь устроиться поудобнее. Зря он домой пришел. Попробуй, засни тут, когда на соседней кровати лежит не пойми что. То ли брат, то ли чудовище. Уснешь, а он подкрадется и… Что? Укусит и выпьет кровь? Высосет мозг? Утащит в Выворот? И что с ним делать тогда? Вывернуть наизнанку, как Юфу? Такого ему родители точно не простят. И он сам себе не простит, если покалечит братишку. Только если это, действительно, брат. Все это так сложно! Слишком сложно…
Рано утром, когда за окном еще не рассвело, его разбудила мама.
— Глеб! Просыпайся! Вставай сейчас же! — мама чуть ли не силком вытащила его из постели и вытолкала на кухню.
— Что случилось?
— Это я у тебя хочу узнать, что случилось. Только что звонила Маргарита Валерьевна.
— Кто? — спросонья Глеб никак не мог сообразить.
— Завуч твоя, мама Алика Юфреева. Ты вчера встречался с ним в парке?
— Да.
— Что между вами произошло?
— Ничего. Мы шли со Снежкой, а он и его банда к нам привязались.
— Сядь. Вы подрались, да?
Глеб повиновался.
— Да я его пальцем не тронул.
— Глеб, только не ври мне. При тебе было оружие?
— Мама, ну какое у меня оружие?
— Травматическое. Она говорит, что ты стрелял в него из травматического пистолета! Алик сейчас в больнице. У него полная потеря памяти, он никого не узнает, и ничего не помнит.
— Тогда с чего она взяла, что я в него стрелял?
— Говорит, что есть свидетели. Друзья Алика.
— Мама, это бред полный. Не было у меня никакого оружия. Ни в кого я не стрелял.
— Тогда что там произошло?
— Говорю же, ничего! Он стоял, а потом вдруг сознание потерял и на землю грохнулся, а остальные разбежались.
— А вы?
— А мы не знали что делать. Привели его в чувства, и Гному позвонили. Пашка сказал, что отведет его домой. И я… в общем, я тоже домой пошел.
— Почему ты мне вчера ничего не рассказал?
Глеб растерянно пожал плечами.
— Испугался.
— Твоя подружка может это подтвердить?
— Ну да, только…
— Что?
— Мы поссорились.
Мама обняла его, прижала голову к груди и начала укачивать, как маленького.
— Ничего, Глебушка, ничего, сынок. Мы как-нибудь прорвемся. Маргарита Валерьевна грозится колонией для несовершеннолетних. Говорит, что ты с Аликом не первый раз дерешься. Папа сейчас в больницу поехал. Ты не бойся. Мы докажем, что ты ни в чем не виноват. Вот увидишь, ничего они тебе не сделают. Все будет хорошо!
