Юрий Забелло - Планета для робинзонов
«А наш Джо тоже уже стар, — подумал он, — скоро и нам надо просить малыша». — И снова вернулся к воспоминаниям. Старики возятся с ним, растрачивая на него всю нежность пожилых мужчин, оторванных от семей. Его поят коровьим и овечьим молоком, рассказывают разные сказки и истории, сохранённые прошлыми поколениями. Вот его учат петь древнюю песню. Он тогда ещё не знал назначения этой песни, и ему хотелось петь её во весь голос, а они запрещали.
И вот, наконец, тот день, когда он впервые увидел пьевра. С вечера самый молодой из стариков исчез куда-то (теперь-то он знает куда) и появился под утро с мешком, в котором кто-то шевелился и повизгивал.
В то утро стада не выгоняли на пастбище, а задали и коровам, и овцам травы, накошенной с вечера. Все три старика и Джо отправились к болоту, оно было совсем недалеко от их лагеря. Старики торжественно, не торопясь разделись сами и раздели его, все умылись чистой родниковой водой и натёрли тело пахучей травой. Потом все четверо остановились перед небольшим бугорком, поросшим мелкой травкой и вдавившимся в серую грязь болота.
— Ничего не бойся, — сказал самый старый, — мы с тобой!
— И не гляди, — сказал самый молодой, — а теперь — пой!
И он запел. Во весь голос. Его звонкий мальчишеский дискант далеко разносился по всей округе:
О ты, который большой и сильный,
Приходи к нам.
О ты, который ходит по болоту,
Приходи к нам.
У нас есть для тебя поросёнок,
Приходи к нам.
Его мясо нежно и вкусно,
Приходи к нам.
Его кожа просвечивается на солнце,
Приходи к нам.
Она была длинной, эта песня. Он пел, два старика держали его за руки, а третий, присев на корточки, держал мешок с поросёнком. И, конечно же, он смотрел. Смотрел во все глаза. И слушал. Сначала откуда-то издалека стали слышны чавкающие звуки будто несколько коров идут по грязи и одновременно вытаскивают свои копыта, затем он увидел его. Громадная серая гора неторопливо передвигалась по грязи болота.
Там, где самый маленький и лёгкий ягнёнок проваливался в считанные минуты с головой, эта громадная туша передвигалась свободно и легко, как будто под ней была твёрдая земля.
Этот зверь был похож на громадную лепёшку, если можно представить себе лепёшку шести ярдов в диаметре, которой спереди приделали пасть, а сзади прицепили хвост, длина которого равна длине туловища.
Его короткие лапы с длинными пальцами и перепонками между ними мерно передвигались около тела так, что вся громадная туша быстро скользила по грязи болота.
Первым желанием Джо было — бежать! Бежать как можно дальше от этого места, от этой зверюги, от этих стариков. Но его крепко держали за руки, а один из них говорил свистящим шёпотом ему на ухо:
— Пой! Если тебе дорога жизнь, пой!
Зверь медленно втянул своё туловище на бугорок и разлёгся на нем, разложив свои лапы по сторонам. Джо хорошо разглядел его кожу, состоящую из правильных прямоугольных вздутий, разделённых поперечными и продольными полосами. Тупая, слегка закруглённая морда лежала всего в нескольких ярдах перед ним. Не было видно ни глаз, ни носа, только два бугорка выдавались над кожей головы зверя.
Старик, сидевший на корточках, выпустил из мешка поросёнка. Пьевр поднял щитки на бугорках и показались его глаза. Он уставился на поросёнка, его пасть стала медленно открываться.
Джо почувствовал неодолимое желание идти вперёд и кинуться в эту пасть. В то же время волна ужаса и отвращения прошла по всему его маленькому телу, отдавшись где-то около сердца неприятной дрожью. Но желание идти вперёд было сильнее, он попытался даже шагнуть, но руки обоих стариков намертво вцепились в него. И тут он увидел поросёнка: визжа от ужаса, упираясь в землю всеми четырьмя ножками, тот полз вперёд. Вот он вплотную подполз к пасти пьевра. Нижняя челюсть зверя стала отодвигаться назад, а поросёнок, как приклеенный, двигался за ней, пока полностью не оказался под поднятой верхней челюстью. И тут верхняя челюсть опустилась, подталкивая его вглубь пасти, нижняя резко выдвинулась вперёд, и визг несчастного поросёнка затих где-то в утробе зверя. Пьевр вздохнул и опустил щитки на глаза.
И тогда Джо почувствовал радостное ощущение освобождения. Как будто его облили тёплой свежей водой. Это чувство заполнило его всего-всего, с головы до пят.
Оба старика отпустили его, все трое прошли к зверю. Они поливали его спину родниковой водой, протирали панцирь пахучими травами, щекотали его брюхо, а зверь, закрыв глаза, довольно урчал. Несколько часов провозились они с ним, потом пьевр неуклюже слез с бугорка и пустился в путь по болоту.
С тех пор между ним и этим страшным зверем возникла настоящая дружба. Старики относились к зверю, как к богу, маленький Джо отнёсся к нему, как к товарищу. Когда ему было около десяти лет, он впервые влез к пьевру на спину, и зверь понёс его по болоту.
— Сейчас-то он уже не носит меня, — с некоторой грустью подумал Джо, — и я стал слишком тяжёлым для него, да и зверь совсем одряхлел.
А тогда… Как хорошо узнал он болото! Все эти островки, разбросанные там и сям среди грязи, роднички с чистой водой. Тогда же он обнаружил и перешеек, соединяющий их бугорок с островком, надо было только пробрести по пояс в грязи полсотни ярдов. Это был его островок, старики боялись ходить через грязь.
— А мать говорит — зверюга! — подумал он и с тёплой нежностью вспомнил зверя. Последние годы пьевр почти не отходил от своего бугорка, он или лежал на нем, нежась в лучах утреннего солнца, или ползал по грязи недалеко от этого места.
Между тем, солнце почти совсем опустилось, под листьями начали сгущаться сумерки…
— Скоро уже придёт Мэри, — подумал Джо. — Как же я брошу пьевра, если хозяин переведёт меня на плантацию! Ведь он так стар! — и с этой мыслью он неожиданно для себя уснул.
5
Он действительно был очень стар, этот пьевр. Он был старым уже тогда, когда старый Джо Токану, дед нынешнего старого Джо, был ещё молодым. Он был старым и тогда, когда впервые пастухи появились около болота. Он был старым и тогда, когда на планете только начиналась «эра Пендергастов», а сегодня был уже двести третий год этой эры!
Он многое мог бы рассказать, если бы умел говорить. Он мог бы рассказать, что было время, когда болото окружали совсем другие растения, отличавшиеся от нынешних и цветом, и формой листьев, а вокруг болот существовал богатейший животный мир. И в самом болоте жило много пьевров: пищи хватало для всех, потому что животные время от времени должны приходить на водопой, а пьевр ест раз в десять — пятнадцать дней, и за этот промежуток они (животные) успевали забыть, что около этого водопоя живёт пьевр.
Он мог бы рассказать, что однажды откуда-то пришло тяжёлое ядовитое облако, убивающее все: и растения, и животных. Ему повезло, он успел съесть крупного ящера как раз перед приходом облака и залёг в глубине болота. Конечно, и он был отравлен ядовитыми газами, но он мог не есть очень долго, а когда он переболел, облака уже не было.
Он мог бы рассказать, как летали какие-то странные существа, ибо он не знал о существовании машин, придуманных человеком за много парсеков от его родной планеты. А вертолёты несколько дней утюжили небо, поливая почву нейтрализаторами: надо же было уничтожить остатки дефолиантов, накопившихся в почве.
Предки Джо не могли помнить этого, тогда они ещё лежали в анабиозных камерах, и белые сами, используя богатейшую технику человечества, готовили планету для жизни своего «божественного» общества.
Пьевр мог бы рассказать, как появились вокруг болота эти новые растения, каких планета не знала до этого, и как последние представители аборигенного животного мира вымирали, съев эту траву или листья кустов, или тех, кто съел до этого траву и листья. Откуда ему было знать, что эта земная растительность содержит алкалоиды, непривычные для обитателей планеты.
Почти все пьевры болота умерли в страшных мучениях, сожрав таких отравленных животных. Ему опять повезло: попадались все звери такие, которые ещё мало успели съесть новой растительности, так что он сумел привыкнуть к алкалоидам. Потом пришлось поголодать, а потом к болоту пришли люди.
Именно тогда он и получил своё имя. Мистер Пендергаст (Джошуа Первый — автор «Евангелия» и «Законов») в сопровождении племянников и сыновей объезжал доставшиеся ему владения, чтобы определить, где разместить плантации, огороды и пастбища. Зверь произвёл на них потрясающее впечатление. Кто-то из молодёжи потянулся за ружьём, чтобы его пристрелить, но мистер Пендергаст остановил его:
— Не надо, нас оно не трогает, а негры будут его бояться и не сунутся в болото.
С тех пор он больше не видел белых людей. А когда мистер Пендергаст вернулся с объезда и рассказывал домашним о страшном звере, которого его сын назвал длинным словом, начинающимся на букву «п» и кончающимся «завр», маленький Джошуа (будущий Джошуа Третий) пытался выговорить это слово, но у него получилось «пьевр». Так зверь и получил своё имя.
