Юлия Лавряшина - Улитка в тарелке
— А кто ему скажет?
Она уверенно проронила:
— Дрим.
— Дри-им?! А что ж до сих пор молчал?
— Теперь же мы сами знаем… почти все. Теперь он скажет.
Эви с сомнением посмотрел на Сола:
— Ты тоже думаешь, что скажет?
— Я не знаю никакого Дрима…
Какая-то угроза слышалась ему в этом имени. Сол даже вспомнил, какому слову оно созвучно. Взгляд Миры стал умоляющим:
— Дрим поможет. Скажи ему… Скажи, почему я не смогла пойти с вами…
— А ты не пойдешь? — испугался Эви.
Ее бесцветные губы вновь разошлись в улыбке:
— Сил нет. Помнишь, как мы говорили об этом? Их становится не больше, а меньше.
«А он это чувствует? — усомнился Сол, разглядывая Эви. — Его ведь тоже избили вчера. Пусть не так сильно… Но он совсем не выглядит… выжатым».
Словно откликнувшись на его мысли, Эви протестующе воскликнул:
— Но у тебя же их всегда было больше, чем у меня!
— Было, — повторила она. — Я полежу, а потом снова буду бегать. Вот увидишь!
— Я принесу тебе гренки, — вызвался Сол. — Ты не вставай, раз уж так… Пошли, Эви, а то моя сестрица сама все слопает и не подавится!
В коридорчике, возле кухни, он удержал Эви за руку:
— Слушай, что это с ней? Я зимой тоже болел… Температура аж тридцать девять была! Но встать-то я мог.
— Ты говорил, что взрослые превращаются в стариков, — казалось бы, безо всякой связи напомнил Эви. — А что потом? Так и живут? Всегда?
— Так и живут. Конечно. Пока не умрут.
У Эви судорожно дернулось горло. Он выдавил, будто тоже из последних сил:
— Здесь умирают? Люди? Как животные? Ты уже что-то говорил… Я не поверил. Значит, здесь умирают?
— Люди везде умирают. — Солу самому страшновато было говорить об этом, но он не собирался врать Эви, как это делали все до сих пор.
— А… А у нас?
Губы у него опять стали серыми, и Солу подумалось: сейчас уже не скажешь, что сил у него больше, чем у Миры. Он постарался ответить безразлично, чтобы Эви скорее поверил ему:
— Откуда я знаю? У вас там все не так… Если вы и вправду не рождались, как все нормальные люди, так с чего бы вам умирать?
— А как это? Как умирают?
— Я сам не видел, — признался Сол. — Только уже мертвых, когда хоронят. А как? В книгах — перестают дышать и шевелиться. Сердце останавливается. Глаза закатываются…
Он продемонстрировал это, надеясь насмешить Эви, и, высунув язык, затряс головой. Это должно было походить на карикатуру агонии, только Эви не рассмеялся. Глаза у него словно затвердели от страха и сделались похожими на зеленый малахит. Мама как-то приносила домой кусочек, и Сол долго вертел его в пальцах. Ему казалось, от камешка исходит что-то особенное…
— А дети умирают?
Сол нехотя подтвердил:
— Случается. Но это только, если очень сильно болеют. Есть такие болезни, которые еще ни один врач в мире лечить не умеет.
— Как у нас?
Слегка растерявшись, Сол повысил голос:
— А что такого у вас?
В голове холодно проплыла догадка: «Она умирает, вот что такого…» Проплыла медленно, чтобы Сол ни в коем случае не проглядел ее.
— Ну, вы где?! — высунувшись из кухни, прикрикнула Бемби. — Я до вечера вас ждать должна? Сол! Эй! Ты что так смотришь?
— Подожди…
Он повернулся и пошел назад. Потом остановился и беспомощно оглянулся на сестру. Только разве Бемби сумела бы понять, что он не может, просто не может войти сейчас к Мире и сказать ей: «Не умирай, слышишь?!» Ведь она даже не знала, что умирает…
Глава пятая,
— Мы поедем на велосипедах, — громко объявил Сол после завтрака.
Черные крошки прилипли в уголке его рта, и брат показался Бемби очень смешным. Он не всегда был забавным, только если сам хотел этого. Но сейчас Сол, вроде, был серьезен, а глядя на него, тянуло улыбнуться.
Но Бемби отозвалась так же серьезно:
— У нас всего два.
— Но они же с багажниками! Я повезу Миру, а ты — Эви.
— Почему…
Он перебил:
— У меня ноги сильнее.
«Чушь собачья! — Бемби усмехнулась про себя. — Я тебя раскусила: ты решил проверить себя. Тебе нравится болтать с этой девочкой, играть с ней, но ты все еще боишься, что тебе будет противно, если она дотронется до тебя… Ты хочешь устроить экзамен самому себе. Тебя ведь самого ужасает это чувство брезгливости, которое все еще сидит в тебе».
— Дорога там, как блин, горок совсем нет, — затараторил Сол, умоляя сестру взглядом. — Мира же не устанет просто сидеть! А ты ведь увезешь Эви, правда?
— Ну, если уж так необходимо, чтобы поехали они оба…
Она произнесла это игриво, чтоб дать брату понять, что его хитрость раскрыта, но Сол отозвался непривычно строго:
— Необходимо. Тебе самой не страшно оставлять ее здесь?
— Сюда никто не войдет…
Но отчего-то ей и впрямь стало страшно. Будто кто-то уже вошел, не издав ни звука, и теперь стоял у нее за спиной. Борясь с желанием обернуться, Бемби незаметно переместилась к холодильнику и прижалась к нему лопатками. Этот холод, по крайней мере, был реальным…
Сол прошептал:
— Кое-кто может войти куда угодно…
— Ты же не думаешь…
— Я не хочу так думать!
Только что его глаза были застывшими от того холода, который Бемби уже чувствовала всем телом, но вдруг он моргнул, и взгляд его заискрился:
— Мира, ты встала?
Подскочив, Бемби выхватила у нее тарелку с чашкой.
— Ну, зачем ты? Я бы забрала.
— Да я отлежалась уже, — она смущенно улыбнулась обоим. — Силы вернулись.
«Да уж. — Бемби скептически оглядела ее. — На дохлую лягушку ты сейчас похожа, моя радость! Силы у нее вернулись… Их и не было, чему возвращаться?»
Сол отозвался слишком уж жизнерадостно:
— Я ж говорил, что все пройдет! Мы сейчас, знаешь что? На великах поедем кататься! В смысле, на велосипедах.
— Это то, что в коридоре стоит?
Еще вчера им с балкона показали и машины, и мотоциклы, даже самолет пролетел. Эви все приводило в восторг — до сих пор он видел только игрушечные модели. До того, как Мира увидела за Стеной фургон, они и не знали, что бывают настоящие…
Мира с опаской спросила:
— А как на них ездят?
— Тебе нужно будет просто сидеть и держаться за меня, — с охотой объяснил Сол. — Я сам тебя повезу. И педали буду крутить, и руль у меня будет. Тебе ничего не придется делать!
— Жалко, — она вздохнула.
Сол растерянно заморгал:
— Ты хотела бы? Но… Это, знаешь, нужно уметь. Сразу не получится.
— Да я и не смогу сейчас, — согласилась Мира.
— Я потом тебя научу! Когда поправишься.
«Не будет никакого „потом“. Не будет».
Бемби вздрогнула от этих слов. Разве она подумала их? Они словно перескочили к ней из мыслей брата. Так часто случалось, и выяснялось, что они думают одно и то же. Неужели он только что именно это и подумал?
Бемби попыталась поймать его взгляд, но брат смотрел только на Миру. Почему-то ей пришло в голову, что Сол, наверное, ослеп процентов на восемьдесят и видит сейчас не это старушечье лицо, а какое-то другое, какого ведь никогда и не было! И вряд ли будет, хоть их воспитатели и наобещали всяких чудес… Никто не молодеет с годами. Не бывает такого. Даже в сказках не бывает. По крайней мере, Бемби не могла вспомнить ни одной, где такое случалось бы…
Мира ахнула:
— Ну да?! Правда, научишь?
— Да плевое дело! — небрежно отозвался Сол. — Вот увидишь, за день уже кататься начнешь.
Бемби язвительно напомнила:
— То-то я тебя целую неделю учила!
Только его это ничуть не смутило:
— Так мне тогда всего пять лет было!
— А меня научишь? — Эви уже маячил за спиной Миры и просительно улыбался.
— Я тебя научу, — пообещала Бемби.
Несколько лет назад она проклинала свою несчастную долю за то, что ей на шею повесили младшего брата. А сейчас почему-то ничего не имела против того, чтобы повозиться с мальчишкой, который был ей совсем чужим.
«А у него есть это „потом“? — сердце у Бемби сдавило так, что она перестала дышать. — Не может быть, чтоб не было! Зачем Сол думает об этом?! Это неправильно. Невозможно!»
Слово «невозможно» теряет смысл, если речь заходит о смерти. Она может забрать любого, и дело вовсе не в количестве морщин… Бемби, которая собиралась стать врачом, отлично знала это. Только вот верить ей не хотелось…
Пока брат, пыхтя громче насоса, накачивал шины, она развела морс из смородинового варенья и залила в пластиковую бутылку. Оставшиеся ломти батона Бемби просто намазала маслом, потому что ни сыра, ни колбасы в холодильнике не оказалось. Она вспомнила, что как раз вчера и собиралась чего-нибудь подкупить, но тут такое закрутилось! Какая там колбаса…
