Константин Григоров - Планета Майки, или Притяжение облаков
— Да! Я знаю, здесь уже побывали Рино Джарос, Линда Мелковская…. — довольно отметил Кароль.
— Вот именно! — подтвердил директор. — Я тут с администрацией посовещался и мы решили, что было бы неплохо, если бы на этих мероприятиях регулярно присутствовал бы кто-нибудь из ребят, с которыми она всегда была вместе, которым она больше всего открылась и которые ее лучше всех понимали. Для этого дела самой подходящей кандидатурой, на наш взгляд, являешься ты, Кароль. Во-первых, ты самый старший, во-вторых, ты активный, сообразительный, умеешь держаться в обществе и выглядеть представительно, в-третьих, у тебя есть амбиции, ты хочешь быть старше себя, хочешь развиваться и делать что-нибудь важное, и то, что мы тебе предлагаем, — говорил директор, посматривая на стоящего рядом с ним Компиша, который помог ему побыстрее найти дом Чутковых, — является одним из самых замечательных вариантов для подобного рода направления в самореализации для молодого человека. Ну что, ты согласен?
— Ну я не знаю. Надо подумать, — нерешительно сказал Кароль, придя немного в замешательство. В какой-то момент ему и вовсе захотелось отказаться, потому что не очень хотелось распространяться о том, что, как он думал, касалось только его и ребят и что они считали своим. Но посмотрев на это с другой стороны, он подумал, что, возможно, это не так уж и плохо делиться с другими тем, с чем посчастливилось встретиться самому. И немного поразмыслив, он добавил:
— Да я и рассказать-то могу в общем-то не много.
— Ладно, Кароль, не скромничай! — взмахнул рукой Компиш. — Можно и немного, ты главное вид делай, будто бы много знаешь и все.
— Да, и еще, — спохватился директор, — за эту работу ты будешь получать хорошее жалование ну, скажем, такое же как и у моего заместителя. В твоем возрасте никому из ребят такое и не снилось даже!
Швейцар Компиш в это время как обычно подобострастно закатывал глаза, изображая как же это все здорово.
— Все эти семинары, конференции, и банкеты, — продолжал директор, — будут проходить, разумеется, не каждый день. Поэтому времени на то, чтобы ходить в школу и делать уроки у тебя вполне хватит, а если возникнут какие-нибудь трудности, то мы их уладим.
— Ну-у, звучит заманчиво вообще-то, — подумав, чуть более бодро и одобрительно произнес Кароль, — В принципе, я конечно не против, только мне нужно посоветоваться с ребятами и тогда я смогу сказать уже точно.
— Вот и ладно, пусть будет так, — согласно кивнул директор. — Надеюсь, все пройдет хорошо, а как решишь, я буду ждать тебя у себя в кабинете для обсуждения всего более конкретно.
На этом разговор был окончен, директор распрощался и ушел.
* * *Кароль никак не мог принять такое решение сам, не посоветовавшись со своими друзьями, ведь они так же как и он, были участниками полетов на ракете без двигателя сооруженной из старой, широкой, видавшей виды жестяной трубы, чудесным образом поднятой в небо их необыкновенной подружкой из космоса. Вскоре после его разговора с директором, все они осенью в прошлом году вместе собрались на свое небольшое совещание в ставшем более оживленным после «летней спячки» в каникулы школьном дворе. Девочка с виду по возрасту второклассница с тоненькими как у муравьишки ручками и ножками, очень подвижная и бойкая, которую ребята считали неким существом среднего рода, сущим для себя наказанием, именуемом Каткой, по привычке сразу попыталась самоутвердиться, яро высказав замечание по поводу того, что нельзя просто так все разбалтывать о подружках и о себе.
Ребята успокоили ее объяснив, что «разбалтывать» Кароль будет только хорошее и хорошим людям, для которых его рассказ о Майке будет интересней всего.
Еще Кароль предложил тратить зарплату, которая ему будет выплачиваться не только на совместные походы по аттракционам, но и на что-нибудь более серьезное, например, на улучшение состояния и обустройство их Космоклуба. А уж для этого самых разных, забавных и смелых идей у них было предостаточно.
— Я и предположить тогда не мог еще и такого варианта, — сказал Кароль, желая усилить общий интерес, — когда говорил, что мы будем всем известны и будем ходить в школы, только чтобы рассказывать о Майке!
— Да. И также того, что ты из нас окажешься избранным, — немного завидуя, но добродушно шутя, заметил Дедич.
— Ну, может, это только пока — один я, — «запустил» мысль в будущее Кароль, — а потом в «Интернациональ» приедет еще много разных больших людей, например, иностранных артистов, которые будут рады встретиться и пообщаться со всеми нами, дадут свои автографы, сувениры и приглашения на бесплатное посещение своих концертов и выступлений, которые будут давать здесь, да и мало ли что еще!
— И может быть, кто-нибудь из этих знаменитых людей возьмет меня сниматься в кино, поможет стать актрисой, — обрадовалась, размечтавшись Катка.
— А что, и такое возможно, — деловито согласился с ней Славка.
После этого, чаша весов Каткиных категорий «плохо» и «хорошо» в отношении обсуждаемого дела окончательно склонилась в положительную сторону. Больше того, она даже придумала кое-что предпринять для того, чтоб все так и вышло:
— Между прочим, я кое-что знаю, что Майка рассказала только мне по секрету. Вот пригласят меня туда — тогда я там и расскажу, — попробовала разыграть она свой номер.
— Если б ты что-то знала, ты бы уже давно разболтала, — сказал ей кто-то из ребят.
— А вот и нет, я умею хранить секреты! — активно принялась защищаться Катка.
— Послушай, если у тебя есть что-то серьезное, что она только тебе раскрыла, лучше расскажи сейчас нам всем, а если нету, так нечего и выдумывать! А то это будет совсем нехорошо, — сделал строгое и категоричное замечание Дедич.
— Да, правильно! — соглашаясь, отреагировали остальные.
Угрюмо нахмурившись, Катка тем временем надулась и опустила голову, удрученная подобными доводами и сложившейся ситуацией.
— Ну так что? Скажи! Ничего ведь нет, да? — окончательно решил «дожать» ее кто-то из ребят.
— Ну да. Нету, — уступая, разочарованно созналась Катка, — Просто… просто мне хотелось, чтобы было… — печально вздохнув, сказала девочка.
— Так есть же у тебя что-то такое. Должно быть! — заверил еe Кароль.
— Да? И что же это? — вяло спросила Катка.
— А я откуда знаю, ты ж сама сказала, что нельзя всего о себе рассказать… И правильно, ведь это только твое, понимаешь? — пояснил ей Кароль, указав на нее рукой, и Катка вдруг повеселев, застенчиво улыбнулась.
Дав свое окончательное согласие директору «Интернационаля», Кароль был зачислен в штат сотрудников отеля, дабы время от времени находиться среди почетных гостей на различных мероприятиях и рассказывать им о Майке, если они будут интересоваться ею. Оказавшись в столь престижной для него роли, одетый парадно в черный костюм с белой рубашкой под ним и бабочкой на шее, (как и на той пресс-конференции, где галантным пареньком восхищенным происходящим, находился он рядом с Майкой), Кароль и теперь был вновь отмечен вниманием присутствующих, среди которых начинало слышаться: «О-о! Смотрите, да ведь это тот самый мальчик из телевизионного репортажа про космическую гостью, который был рядом с ней, вместе с другими детьми, которые первыми встретили ее и с которыми она больше всего любила общаться. Давайте поговорим с ним и узнаем, так сказать, „из первых рук“ более подробно как все было.» И отвечая на их вопросы, Кароль любезно делился подробностями того, как такое грандиозное, с глобально-мировым значением явление как Майка предстало им, простым детям, всей своей жизнью так, как будто возникло оно, существовало и оказалось на Земле только лишь ради их дружбы и любви, заключая в этом обстоятельстве момент какой-то главной космической истины, неоткрытой никому до конца. Он рассказывал им о том, как они вместе летали на ракете из водосточной трубы; о том, как не целясь, она поразила все мишени в тире; о том, как ее поначалу как будто выцветший как у старушки облик начал вдруг меняться на Земле, становясь все более теплым и обаятельным; и еще о том, как не хотела она улетать из прекрасного мира, который вдруг наполнил ее существование измерениями детства, красоты и любви, позволив забыться на время от счастья и чувства ворвавшейся и засиявшей в ней лишь только здесь на Земле жизни среди ее юных дорогих людей. Да… так много для одной маленькой инопланетянки, что носила сначала в себе одно лишь подобие своего похоже холодного, рационального и безразличного, в общем-то, к ней мира, потерянно и неуклюже ходя и бороздя своими громоздкими, угловатыми инопланетными сапожками по земле и исследуя планету, как ей, очевидно, было назначено.
Те, кто слушал Кароля, были взволнованы не только вновь возникающими научными загадками и предположениями из-за ее потрясающих технических возможностей, но еще и тем, как возникло в ней то, чего не было в ее инопланетном оснащении — совсем юных, чистых и светлых земных чувств и эмоций.
