Тамара Крюкова - Чёрный альбатрос
Прошка протёр кувшин от сажи. В тот же миг из горлышка повалил дым. От неожиданности Прошка выронил злокозненную посудину, но тут дым рассеялся. Из кувшина вылез человечек размером с мышь. На нём был халат, белоснежный тюрбан и атласные туфли с загнутыми кверху носами. Человечек разразился бранью:
— Свет не видывал такого косорукого повелителя. Шайтан, а не хозяин. Все бока обобьёт, пока вызовет. Я уж не говорю о том, что только изувер станет поджаривать благородного джинна на огне.
— Ты настоящий джинн? — остолбенел Прошка.
— Неистребимый собиратель снов, неистощимый создатель преград, неуловимый ловец ветров, непобедимый метатель слов, Касим ибн Дурик, — представился человечек.
— Дурик? — переспросил Прошка.
— Касим ибн Дурик, — поправил его джинн.
— Надо же. Я думал, джинны бывают побольше.
— Куда больше?! У тебя что, глаз нет? Посмотри на этот кувшин. Я и так там едва помещаюсь. А если ты имеешь что-то против моего роста…
Джинн сделал вид, что собирается снова залезть в кувшин.
— Погоди, — поспешно остановил его Прошка. — А ты умеешь выполнять желания?
— Умею ли я выполнять желания? А для чего, по-твоему, существуют джинны?
Прошка кинулся к сундуку и достал оттуда остатки мантии. Джинн брезгливо посмотрел на жалкий лоскут палёного сукна и спросил:
— Что это?
— Мантия-невидимка. Сделай так, чтоб никто не заметил, что она сгорела, а то мне достанется на орехи.
— Слушаю и повинуюсь, — сказал джинн и щёлкнул пальцами.
Остатки мантии исчезли, и что-то тихо звякнуло об пол. Прошка нагнулся, поднял мелкую монетку и уставился на джинна.
— Это что, мантия?
— Совсем плох, — покачал головой джинн. — Ты что, мантию от монеты отличить не можешь?
— А где мантия?
— Сам пожелал, чтобы её не заметили. Теперь её никто и не заметит. Полная невидимка, — ибн Дурик развёл руками.
— А это что? — протянул монетку Прошка.
— Это тебе на орехи.
Простодушие ибн Дурика развеселило Прошку. Ради того чтобы познакомиться с таким забавным джинном, стоило битый час плутать по лабиринту и лезть на вершину башни. Вспомнив коварную самшитовую изгородь, Прошка помрачнел. Он вдруг понял, что знать не знает, как выбраться назад. Манящая башня была, по крайней мере, видна. А как отыскать выход? Вот тут-то он и попадётся. Недаром говорят: тайное всегда становится явным. Впрочем, чего он опечалился? У него ведь есть джинн.
— Ты покажешь мне выход из лабиринта? — спросил Прошка.
— Я уважающий себя джинн, а не какой-нибудь путеводный клубок, — обиделся ибн Дурик.
Прошка воспрянул духом.
— А тут есть такой клубок?
— Раньше был. В корзине для рукоделия.
Джинн махнул рукой в глубь комнаты.
Чтобы найти корзину, пришлось изрядно повозиться. Зато в ней лежал не один клубок, а целых три.
— Бери красный, — посоветовал джинн.
— Почему?
— Синий станет водить тебя по кругу, а зелёный приведёт в Манящую башню, а не из неё, — пояснил джинн.
Поразмыслив, Прошка решил прихватить и зелёный клубок тоже, чтобы в следующий раз не плутать.
Глядя, как он распихивает по карманам клубки, джинн предупредил:
— Кстати, имей в виду, нитки совсем гнилые. Придётся всё время связывать концы.
— Ничего, зато с такими провожатыми я не заблужусь, — улыбнулся Прошка.
Он всё больше убеждался, что пришёл сюда не напрасно, и смотрел на собранную здесь коллекцию с куда большим интересом, чем раньше.
— Неужели тут все вещи волшебные?
— Вообще-то, это комната курьёзов. Проще говоря, бесполезных магических безделиц, — сказал ибн Дурик и, немного подумав, добавил: — Лично я попал сюда по ошибке.
Прошка взял с полки чашку и поднёс к свету. Чашка как чашка. На вид в ней не было ничего примечательного. По ободку рисунок из мелких цветочков. На боку едва заметная трещинка. Такую можно встретить едва ли не в каждом доме.
— А в чём секрет этой чашки? — поинтересовался он у джинна.
— Она наполняется любым напитком, каким пожелаешь.
— Вот это да! — обрадовался Прошка и скомандовал: — Хочу квасу.
В чашке тотчас запенилась тёмная жидкость, от которой шёл сытный хлебный дух. У Прошки аж слюнки потекли. Но стоило ему поднести чашку к губам, как она опустела.
— Ой, а где же квас? — Прошка озадаченно перевернул чашку вверх донышком и потряс, будто надеялся, что оттуда выльется хотя бы несколько капель.
— Если чашка наполняется напитком, это ещё не значит, что она даёт напиться, — сказал джинн.
— Но ведь в этом нет смысла.
— Я же тебе говорил: тут собраны самые бесполезные вещи в мире. Кроме меня.
Пока Прошка беседовал с джинном, свеча догорела. Фитилёк задрожал и погас, но темнее от этого не стало. Прошка с удивлением увидел окно, которого прежде не замечал. Снаружи брезжил свет.
— Откуда взялось окно? — удивился Прошка.
— Оно тут всегда было. Только днём его не видно. А сейчас на улице темнеет, вот оно и посветлело, — пояснил ибн Дурик.
— Почему же оно посветлело, если темнеет? — не понял Прошка.
— Глупый вопрос. Днём и без того светло, а вот ночью нужен свет.
— Ночью? — переспросил Прошка.
У него по спине пробежал холодок. Неужели он пробыл здесь так долго? Прошка выскочил на лестницу и обмер. В узких бойницах догорал закат. В потёмках ступени почти не просматривались. Нужно было торопиться.
Прошку так и подмывало вернуться и прихватить с собой джинна, но кувшин был слишком велик, чтобы спрятать его под сюртуком. С каждой секундой становилось всё темнее. Следовало поторопиться.
Плутать по лабиринту в кромешной темноте — не самое увлекательное занятие, даже если есть путеводный клубок.
Прошка бросился вниз по винтовой лестнице. Он решил сохранить сегодняшнюю вылазку в тайне. До поры до времени он не хотел говорить о своей находке даже Марике, чтобы потом было чем её удивить.
Глава 3
Шут из табакерки
С тех пор как Прошка обнаружил комнату курьёзов, его так и подмывало посмотреть, какие ещё чудеса там хранятся. Он чуть не проболтался о своей находке Марике, но вовремя прикусил язык. Большой заслуги в том, что он нашёл склад магических безделиц, не было. Нужно было придумать, как с их помощью привлечь внимание девочки.
Прошка решил предпринять очередную вылазку ночью. Во-первых, чтобы сохранить её в тайне. А во-вторых, с наступлением темноты в комнате курьёзов становилось светло как днём, и свеча не понадобится.
На этот раз Прошка не собирался возвращаться из Манящей башни с пустыми руками. Он заранее запасся мешком. Нельзя упускать удачу, когда она сама идёт к тебе в руки. Прошка не считал это воровством. Чародеев коллекция редкостей явно не интересовала, значит, по сути, она была ничья.
Накануне вылазки Прошка был как на иголках. Он не мог дождаться, пока все уснут. Наконец огни в окнах погасли. Дворец погрузился в сон. Выждав немного, Прошка выскользнул на улицу.
Бледный лик ночного светила склонился так низко, что казалось, любопытная луна заглядывает в окна. В серебристом свете белоснежные стены дворца блестели перламутром. Казалось, они источают сияние. Было светло — хоть иголки собирай. Дворцовые постройки и башни сочетали в себе разные стили, как будто строившие дворец архитекторы никак не могли прийти к согласию. И в то же время весь ансамбль был удивительно гармоничным и целостным.
Прошка не принадлежал к числу ценителей красоты. Его гораздо больше заботило, как проскочить мимо этого сияющего великолепия и остаться незамеченным. Особо опасаться не приходилось. По ночам остров будто вымирал. Чародеи расходились по домам и не высовывали носа до утра. И всё же в таком деле осторожность не помешает. Мало ли какой полуночник увидит его из окна. Случайного свидетеля могло заинтересовать, куда он направляется посреди ночи. Прошка крался, минуя освещённые места. Только отойдя от дворца на почтительное расстояние, он перевёл дух и зашагал свободнее.
В парке было далеко не так светло, как возле дворца. Луна освещала дорожки, но под деревьями лежали густые чёрные тени. Воздух был напоён ароматом ночных фиалок и душистого табака, как будто цветы хотели взять реванш за то, что в темноте их красота не видна.
Прошке так не терпелось попасть в комнату курьёзов, что он едва ли не бежал. И все же дорога до лабиринта показалась долгой.
В темноте листочки самшита были неразличимы. Высокие, ровно подстриженные кусты казались монолитными стенами. Над ними в ночном небе вырисовывался силуэт Манящей башни.
Прошка достал зелёный клубок, положил его на землю и не без опасения взялся за кончик нити. Он надеялся, что нить окажется крепче, чем в красном. В прошлый раз он намучился. Ему пришлось то и дело останавливаться, связывать оборванные концы, и домой он явился только под утро.
