Эрин Хантер - Голоса в ночи
Воробей как следует стянул края рваной раны на горле предводителя и туго обмотал его шею паутиной. Со временем рана, конечно, заживет, но вытекшую через нее жизнь уже не вернешь. Воробей невольно представил себе звездный призрак своего предводителя: после сегодняшней битвы он стал еще чуть менее прозрачным, огненно-рыжая шерсть сделалась темнее, еще ярче засияла на фоне вечной зелени охотничьих угодий Звездного племени…
Когда Медуница прохромала к выходу из пещеры, Иглогривка беспокойно зашевелилась на своей подстилке.
— Сколько шума! — прохрипела она.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Воробей. Он быстро обнюхал больную и с облегчением отметил, что ее ушки стали чуть менее горячими.
— Спать хочется. Как Огнезвезд? — сонно спросила больная.
— Спит в своей палатке, — ответил Воробей. — Песчаная Буря присматривает за ним. Ничего, через несколько дней поправится.
— И зачем только эта бешеная Ржавница напала на него! — прошептала Иглогривка. От раненых она уже знала обо всем, что произошло на поляне. — Если бы не она, наш Огнезвезд был бы цел и невредим, а бедному Львиносвету не пришлось бы ее убивать!
Воробей напрягся.
— Ржавница была слишком стара для битвы, — начал он, но осекся.
Зашуршала ежевика, и Воробья обдало знакомым запахом брата. Тяжело передвигая лапы, Львиносвет вошел в палатку.
— Мне следовало понять это до того, как я напал на Ржавницу, — глухо проронил он.
— Что тебе оставалось делать? — горячо воскликнул Воробей. — Ржавница убивала Огнезвезда, не мог же ты спокойно стоять в сторонке! — Он возмущенно отряхнулся и подбежал к брату. — Как ты? Как Голубичка?
— С ней все в порядке, — успокоил его Львиносвет. — Только притихла, ни слова не говорит.
Воробей и сам это знал. Голубичка вернулась домой дрожащая и молчаливая, глубоко потрясенная случившимся. Воробей предложил ей тимьян, но она отказалась, сказав, что просто устала. В отличие от своих товарищей, без устали обсуждавших все подробности битвы, Голубичка не проронила ни слова, пока Воробей осматривал ее царапины, а в ответ на его расспросы нехотя выдавила, что Львиносвет спас ее от когтей Светлоспинки.
«И зачем нужно позволять ученикам сражаться наравне с взрослыми воителями? — раздраженно подумал Воробей. — Это несправедливо!»
Тревога за Голубичку когтила ему живот. Порой серая ученица казалась целителю слишком юной для испытаний, выпавших на ее долю. Зато Искролапка чувствовала себя превосходно. Более того, она, похоже, была очень довольна как битвой, так и самой собой. Особенно тем, что вышла из схватки со свирепыми котами племени Теней с единственной пустяковой царапинкой на хвосте.
Однако Искролапка почему-то перестала упоминать о своем вещем сне. О том самом, который она с таким чувством пересказала Огнезвезду — о страшном видении, где коварные коты племени Теней вторгаются на территорию Грозового племени, превращая прозрачные лесные ручьи в реки крови! Воробей специально пробрался в мысли Искролапки, и с изумлением убедился, что роковой сон испарился из сознания ученицы. Как это могло произойти? Разве возможно так быстро забыть видение столь ужасное, что его одного оказалось достаточно для разжигания кровавого побоища между племенами?
Качая головой, Воробей обратил невидящий взгляд своих голубых глаз на Львиносвета.
— Как думаешь, это было нужно?
— Что? — напрягся воин. — Битва? Еще бы!
— Но разве никчемная полоса травы стоит потери двух жизней?
— Как ты можешь так рассуждать? — рассердился брат. — Мы преподали котам племени Теней урок, который они еще долго не забудут.
— Да, но какой ценой? — со вздохом покачал головой Воробей.
— Время сейчас суровое, не до нежностей, — понизив голос, буркнул Львиносвет. — Кто знает, откуда обрушится следующий удар?
Воробей беспомощно сгорбился, услышав, как Иглогривка зашлась в приступе лающего кашля.
Львиносвет подтолкнул брата к больной.
— Давай, займись своим делом. Ты же знаешь, мы не можем упускать из виду знаки, — горячо шепнул он. — Иди, позаботься об Иглогривке. Поговорим позже.
Когда брат вышел из пещеры, Воробей присел возле Иглогривки и принялся растирать лапами ее бока. Вскоре кашель стих, и больная, вытянувшись, уронила подбородок на подстилку. Постепенно ее дыхание замедлилось, пришел сон.
— Как она? — раздался со стороны входа тихий голос Листвички. Бывшая целительница бесшумно приблизилась к подстилке.
— Жар немного спал, — ответил Воробей. Он слышал, как Листвичка соскребает паутину с подушечек на лапах. Судя по запаху, она только что заново обработала раны Белохвоста. — Как плечо Бурого? — Воробей немного волновался, правильно ли он вправил вывих, не повредил ли что. — Ты его осмотрела?
— Д-да, — запнувшись, ответила Листвичка. — А ты что думаешь?
У Воробья екнуло в животе. Раньше он воспринял бы такой вопрос как очередной экзамен наставницы. Но сейчас Листвичка спрашивала таким тоном, как будто искренне нуждалась в его ответе. Что с ней такое? С каких пор она стала нерешительной, как пугливая ученица? Воробей невольно вспомнил те времена, когда наставница доводила его до бешенства своими бесконечными советами и наставлениями. Мог ли он подумать, что когда-нибудь будет искреннее жалеть о тех золотых деньках! Листвичка, бывало, ему слово — он ей пять в ответ. Казалось, воздух в пещере искрился, когда Воробей огрызался на советы своей чрезмерно заботливой наставницы. Он не стал отвечать на заданный вопрос, пропустив его мимо ушей.
— Ты не могла бы проведать Огнезвезда? — попросил он, поднимая лапу, чтобы вылизать ее.
— Конечно, конечно!
«Да прекрати ты пищать, как мышь!» — с раздражением подумал Воробей, вытаскивая зубами обрывок тимьяна, застрявший у него под когтем. Зашуршала ежевика, тихие шаги Листвички стали удаляться в сторону поляны.
Воробей оторвался от умывания и прислушался к звукам, доносившимся из лагеря. Его соплеменники готовились ко сну. Маковка умывала Кротика и Вишенку на пороге детской. Бурый раскатисто храпел, как и предсказывала Медуница. Пестроцветик устраивала себе подстилку в воинской палатке под упавшим буком: должно быть, старалась сделать все в точности, как было в старом жилище, до падения дерева.
Воробей поежился, вспомнив тот страшный день. Затяжные ливни размыли землю под корнями бука, и огромное дерево, уже несколько дней медленно сползавшее по склону оврага, неожиданно обрушилось на лагерь Грозового племени. Палатка старейшин и куст боярышника, в котором спали воители, оказались погребены под тяжестью ствола и ветвей. Долгохвост погиб на месте. Иглогривку придавило тяжелой веткой. Впоследствии выяснилось, что у нее сломан позвоночник, и молодая кошка больше никогда не сможет ходить. Страшно подумать, сколько котов было бы убито и искалечено, если бы не Голубичка! Благодаря своим сверхъестественным способностям слышать и видеть, происходящее вдали от глаз обычных котов, она сумела в последний момент предупредить племя о грозящей беде и выгнать большую часть котов из лагеря.
Почти пол-луны Грозовые коты, не щадя сил и лап, восстанавливали свой разгромленный лагерь: расчищали завалы веток, убирали листья, растаскивали в стороны сучья. Они выстроили старейшинам новую палатку, заплетя побегами жимолости остатки расщепленного ствола.
Рухнувший ствол бука по-прежнему перегораживал лагерь, передвинуть его котам было не под силу, поэтому сухие сучья дерева, как голые ребра, торчали посреди поляны, а его корни, подобно хищным когтям, впились в стены детской. Каждую ночь в лагере слышался шорох сухой листвы и треск веток — это усталые коты устраивали себе гнездышки, обживая новую палатку, устроенную под самыми крепкими ветками упавшего дерева.
Слепому Воробью оказалось труднее других привыкнуть к переменам, он до сих пор с трудом передвигался по изуродованному лагерю, спотыкаясь то о ветку, то о груду обломков, еще не вынесенных за его пределы. Несчастный Долгохвост, наверное, вообще не смог бы к этому приноровиться! Возможно, слепому коту, отправившемуся в Звездное племя, повезло больше, чем Иглогривке. Мало того, что она на всю жизнь осталась калекой, так теперь ее одолела грудная болезнь, в любой момент грозящая перерасти в смертельный кашель. А все из-за того, что она не могла двигаться и работать легкими, как остальные коты. Бедняга только выползала на поляну и обратно, волоча за собой безжизненные задние лапы. Разве это жизнь?
Воробей резко тряхнул головой. Что за мысли? Сколько можно сокрушаться: охами, да вздохами делу не поможешь. Он подошел к лужице в углу пещеры, ежась от холода, пополоскал лапы в ледяной воде и направился к куче сухих папоротников возле подстилки Иглогривки.
Но стоило ему свернуться клубочком на мягких листьях и в изнеможении закрыть глаза, как мысли его вновь вернулись к загадочному сну Искролапки. Зачем Звездному племени понадобилось подталкивать котов к этой ужасной битве? Воробей никак не мог отделаться от леденящих душу подозрений, в которых он боялся признаться даже самому себе.
