Сергей Гоуданский - Круг ворожеи. Идущие путём земли
– Угу, я полезу наверх мёрзнуть, а вы тут у костра пировать будете. Ну уж нет.
Так они препирались ещё минут десять, после чего из-за фургона вынырнул Кэлбен с двумя подстреленными куропатками в руке и сказал:
– Вы двое, – как стемнеет, полезете наверх. Будете следить в оба за дорогой и подлеском, пока мы ужинаем. Спуститесь потом. И да, возьмите вот это с собой, – сказал он и показал им тсульские очки с тускло сияющими голубизной шестигранными линзами.
– А это ещё зачем? – удивился один из стражников.
– Это чтоб вы во тьме хоть что-нибудь дальше своего носа разглядели, – пояснил Кэлбен.
Как только солнце нырнуло за горизонт, лагерь почти тут же облепила чёрная мгла. В нескольких шагах от фургонов на жёлтой примятой траве уютно потрескивал костёр, облизывая синеватыми язычками пламени подмокшие ветки. На боковинах фургонов и отвесной стене скалы танцевали ярко-рыжие отблески огня. Руфрон снял закипевший котёл, задев край одного из поленьев, – костёр в тот же миг брызнул фейерверком огненных мух, разлетевшихся во все стороны и тут же угасших во мраке. Небо нависло над лагерем чёрной плитой, в которой лишь изредка открывались тёмно-синие оконца с мигающими звёздами.
Дозорные, пристроившись на вершине утёса за плотным низким кустарником, больше часа караулили дорогу, то и дело передавая друг другу удивительные очки с линзами из Лунного Кристалла. Без них даже привыкшим к сумеркам глазам виделись лишь смутные очертания деревьев и размытая полоса тракта, убегающая вдаль. Однако тот, кто их надевал, различал тоненькие серебристые силуэты каждого деревца, каждого камушка, как если бы те были освещены чистейшим сиянием звёзд. Стражники прежде никогда не видели ничего подобного и были готовы пялиться на дорогу сквозь очки хоть всю ночь, но тут позади донёсся слабый, но настойчивый голос Руфрона:
– Эй, почтенные, слезайте! Мы тут вам оставили в котелке! Остынет – будет совсем не то!
Стражники зашевелились, и когда один из них, пригнувшись, пополз к уступу, чтобы спуститься вниз, другой испуганным голосом зашептал:
– Стой! Кажется, я что-то видел!
Второй стражник тут же вернулся, надел тсульские очки и стал внимательно осматривать лес и дорогу.
– Не туда! Вот там – на том краю скалы!
Тот перевёл взор на дальний утёс, находившийся примерно в паре сотен шагов от них.
– Что там? Я ничего не вижу. Где?
– А ну, дай сюда, – зашептал первый стражник и выхватил очки у второго. – Хм, странно, ничего не видно, просто утёс, кусты как кусты.
– Мы ещё не доехали до гор, а ты уже накрутил себе всякой ерунды, – сердито ответил второй стражник. – Пойдём, поедим.
– Клянусь тебе! Я что-то видел! – не унимался тот, внимательно рассматривая дальний участок скалы через линзы Лунного Кристалла.
– Да что ты?! И что ты там мог увидеть без очков-то?
– Там что-то замерцало, я видел какие-то огоньки!
– Чего? Огни? Ну и где они? Ничего не вижу. Ночь такая, что хоть глаз выколи. Даже тебе в этих чудесных очках ничего не видно, сам же сказал!
Тот немного помедлил с ответом, всматриваясь в ночную мглу.
– Да, теперь не видать. Странно. Но говорю тебе, там точно что-то было!
– Погоди. Ты же вроде не налегал на то пойло, которое предлагал нам крестьянин, – ухмыльнулся второй стражник.
– Да ну тебя!
– Хорошо. Давай так: лежим молча в полной тишине десять минут, внимательно смотрим. Если ничего не увидим и не услышим, спускаемся вниз.
– Договорились.
Они пролежали несколько минут, но так ничего и не произошло. Темень цепко впилась в неподвижные деревья, кусты, скалы и камни, окутав их со всех сторон. Стояла мёртвая тишина, – лишь за спиной, в лагере, изредка потрескивал догорающий костёр и похрапывали довольные лошади. Руфрон ещё раз вышел из своего колёсного дома и попытался дозваться стражников. Они слезли с утёса, и, подкинув в огонь дровишек, что обсыхали на краях кострища, принялись есть густой мясной суп, аромат которого уже давно разлетелся по всей поляне. Спустя ещё два часа их сменил третий стражник, прихватив с собой сигнальный рог, вручённый ему Кэлбеном.
Ночь выдалась спокойной. Забрезжил рассвет. Направление ветра поменялось, но небо, раскидавшее по светлеющей пелене серые и синие обрывки дождевых облаков, так и не прояснилось. Все позавтракали, и фургоны, покинув уютное пристанище у скалистого утёса, выдвинулись в путь примерно в девять-десять часов утра. Горы вновь скрылись в мутной дымке, но холмы были отчётливо видны. Один из отрогов уже тянулся по правую руку всего в каких-то нескольких верстах от тракта.
Все были при оружии и настороже. Двое всадников ехали чуть впереди повозки караванщика, другие двое замыкали колонну. У каждого в руке – по копью с красным древком; на поясе – ножны с коротким мечом; за спиной – лёгкий круглый щит. По бокам фургонов же красовались серые щиты-муляжи «Ночных Змееядов», которые в непогоду смотрелись мощно и увесисто и казались отлитыми из металла. Суровые тарны покачивали головами и, казалось, были готовы прийти в ярость и пронзить любого своими длинными чёрными рогами-бивнями при первом же приказе.
Однако за весь день ничего не случилось. Дважды дорога прошла по ущелью между скал, но, к счастью, никаких засад там не оказалось. Место для ночлега в этот раз было выбрано на открытой поляне возле почти пересохшей горной речушки с широкими каменистыми отмелями. Поодаль тракт подступал вплотную к взгорью и исчезал в разреженном буковом лесу, но соваться туда, глядя на ночь, никто не хотел.
Следующим утром настроение у всех ухудшилось, тревога возросла. Навстречу так никто и не попался – ни пеший путник, ни всадник, ни обоз. До тех мест, где начинались владения Народа Холмов, нужно было ехать ещё целый день, а это означало, что на засаду можно было наткнуться в любой момент. Правда, подозрительное отсутствие караванов, идущих с запада, можно было объяснить нападениями тех банд грабителей, которые могли орудовать совсем далеко отсюда – в холмах и лесах со стороны Аскафласа. Кроме того, по словам нурдайнских торговцев, где-то впереди ехали два тиринминских обоза с вооружённой охраной. Даже если разбойники напали и разграбили один из них, они могли уйти с добычей в горы, чтобы залечить раны, – ведь без боя не сдастся ни один караван.
Так или иначе, нужно было продвигаться дальше. Повозки въехали под сень высоченных древних буков, которые протянулись друг к другу толстыми ветвями, образовав над дорогой зелёную арку. Южный ветер, играющийся с листвой вековых деревьев, раскидал настилы облаков, и кое-где сквозь лохматые зелёные кроны стали просачиваться солнечные лучи. Сырой воздух пропитался ароматом старого леса. Дорогу то и дело пересекали бурлящие ручейки, бегущие с холмов, теперь уже целиком скрытых деревьями. Иногда то справа, то слева в траве и в листве, на деревьях или на земле раздавался резкий шорох, – но то была не засада, – весь лес был обитаем различными зверями: белками, куницами, барсуками, кабанами, рысями, которые спешили убраться подальше от неведомых исполинов, вторгшихся в их владения.
Днём колонна выехала на большую прогалину на краю утёса, огибающего холм, словно полукруглая веранда, и взору открылся восхитительный вид. Вдали в низине, сверкая лучами выглянувшего из-за тяжёлых синих туч солнца, искрилась зеркальная гладь Горного Стража, а где-то совсем далеко-далеко на юге высились вершины горной цепи Дарлид, расстелившие по воде своё величавое отражение.
Дорога начала медленно, но верно спускаться к озеру. Буковый лес перемешался с пихтами и грабами, значительно уплотнившись и потемнев. Через два-три часа наклон кончился. Слева за полосой леса уже должен был тянуться берег. Проехав ещё немного, всадники вдруг притормозили, переглянулись, а затем рысью поскакали вперёд. Кэлбен резко остановил тарнов. Двое оставшихся стражников выехали к переднему фургону и встали возле облучка.
– Подождём, – сказал им караванщик, всматриваясь вдаль.
Всадники проехали чуть меньше сотни саженей, потоптались на месте, развернулись, и понеслись галопом обратно.
– Что там? – спросил Кэлбен.
– Плохи наши дела! Там… повозки. И все мертвы. Совсем все. Даже лошади! – выпалил встревоженный всадник.
– Ну вот, началось, – мрачно объявил караванщик.
– Бьём тревогу?
– Нет! Подожди, – придержал его Кэлбен. – Вы трое, будьте настороже. А ты – пойдёшь со мной, – показал он на того, кто донёс тревожную весть.
– Что стряслось? – высунулся из люка своего фургона Руфрон.
– Ничего не стряслось! Залезай обратно и сиди, пока не скажу иного, – бросил ему Кэлбен, после чего забрался в свой фургон, пристегнул к поясу меч, взял лук и, достав одну стрелу, закинул за спину колчан.
Осторожной походкой они направились вперёд по дороге, всматриваясь в подлесок по сторонам. Никого. Впереди маячил торец небольшой крытой повозки. Когда они подошли к ней ближе, открылась страшная картина. На полянке ютились ещё два таких фургона и один большой колёсный дом, почти такой же, как у Кэлбена, только немного уже. Каждая повозка была запряжена лошадью, а колёсный дом – тарном. Но теперь все животные были мертвы. Они валялись на земле прямо в упряжи. У старого толстого бука, что рос на краю поляны, лежали трое мёртвых воинов в кольчужных доспехах. Рядом с ними – четыре лошадиных трупа. У костра посреди поляны – ещё несколько мертвецов. Ещё двое – чуть в отдалении в лесу. Может там, где-то среди деревьев, были и другие. Ещё один мертвец с зажатыми в кулаке вожжами обнаружился прямо на облучке одной из повозок.
