Деби Глиори - Чисто убийственный бриллиант
— Точно. Хорошая работа. Что это я чую — похоже на запах обуглившихся мозговых клеток! АУЧ! Поосторожнее с повязкой, грубиян.
— Тебе просто повезло, что я способен преодолеть свое отвращение к паучьему племени, — пробурчал Титус, ставя Тарантеллу на ладонь и осторожно закрепляя ее повязку тончайшей полоской пластыря. — Сейчас я надену футболку, засуну тебя под нее и пойду искать миссис Маклахлан. Мы должны предупредить ее о том, что в доме чудовище. Сделай одолжение, не ползай по мне. Ты на редкость волосатая, у меня от этого зуд.
— А ты на редкость тупой, у меня от этого голова болит… — Слова Тарантеллы были приглушены футболкой. Титус открыл дверь ванной и, убедившись, что коридор пуст, отправился на поиски няни.
…А МИССИС МАКЛАХЛАН СЫПЛЕТ СОЛЬ
В соответствии с указанием синьора Стрега-Борджиа рассеянно почесывающий укусы мошкары Лэтч ударил в гонг, созывая обитателей дома на обед. Он растопил камин в библиотеке, поскольку к вечеру похолодало и щупальцы тумана уже тянулись к Стрега-Шлоссу от вод Лохнагаргульи.
Дожевывая остатки воланчика, Ток выполз изо рва и сорвал кувшинку, чтобы заткнуть ее себе за ухо в качестве украшения. Прежде чем заковылять по розовому кварцу к входной двери, он посмотрел на освещенные окна Стрега-Шлосса в счастливом предвкушении обеда. В тот момент, когда он занес лапу над первой ступенькой крыльца, чей-то приглушенный вопль заставил его замереть и прислушаться. Откуда-то, по всей видимости с первого этажа, вновь донесся отчаянный крик, безошибочно свидетельствовавший о том, что некое существо попало в беду. Будучи вегетарианцем, он благочестиво понадеялся, что это не чей-то обед выражает таким образом свой протест, но тем не менее в тревоге огляделся, пытаясь определить источник звука. Летучие мыши порхали по темнеющему небу, оставив свой насест под карнизом Стрега-Шлосса, чтобы проведать ночные охотничьи угодья. Крокодил постарался убедить себя, что услышанный им крик был всего лишь высокочастотным звуковым сигналом летучих мышей, и уже собрался было карабкаться по ступенькам дальше. Но тут вопль донесся снова, на этот раз громче и отчетливее, так, что можно было даже разобрать повторяемое в отчаянии каждый раз с новой силой слово:
— Помогите, помогите, помогите, помогите!
Ток наконец понял, что крик доносится из подземелья. Рядом с парадной дверью в стене было маленькое, забранное проволочной сеткой окошко, служившее началом вентиляционной шахты, сквозь которую осуществлялся воздухообмен в подвалах Стрега-Шлосса. «Что-то там происходит, — подумал Ток, — и, судя по тембру голоса, происходит с Нестором». Вопли маленького дракончика были столь пронзительными, что они неслись в тихом вечернем воздухе через поляну, вдоль причала и тонули только в глубинах Лохнагаргульи. Стремясь оказать помощь, а также искренне желая заставить Нестора заткнуться, Ток быстро взобрался по ступенькам и как раз вытирал лапы о жесткий половичок, когда вдруг со стороны залива донесся могучий рев. Ужасающая мощь легких неведомого существа заставила крокодила забыть о личной гигиене и лихорадочно ринуться внутрь, за толстые стены Стрега-Шлосса.
Тяжело дыша и выпучив глаза, он захлопнул за собой дверь, прислонился к ней изнутри и тихо ахнул при виде миссис Маклахлан, которая вихрем мчалась по ступенькам с Дэмп на руках. В тревоге опустив глаза на свои лапы, он увидел, что притащил с собой изрядную порцию ила со дна рва, и по выражению лица миссис Маклахлан понял, что это нарушение протокола не укрылось от ее внимания.
— Вымой свои гррррязные когти, прежде чем садиться за стол, — сказала она, поворачиваясь к нему спиной и направляясь на кухню.
— Но… но… — заблеял Ток, — там что-то происходит в подземелье… Нестор…
— За Нестором должна следить его мать, — бросила миссис Маклахлан через плечо голосом, в котором хватило бы льда, чтобы заморозить несчастную кувшинку, висевшую за ухом Тока, — а ты, если не хочешь есть свой ужин во рву, сделай, что я велела.
Ток, который знал по опыту, что сопротивление бесполезно, открыл дверь в уборную, повинуясь приказу. В Токе жил такой страх перед гневом миссис Маклахлан, что он даже не пожаловался ей, что некто из гостей дома, похоже, сбрил себе бородавки тупым рыбным ножом. Свидетельства этой хирургической самодеятельности остались в раковине. Когда же крокодил наконец появился в холле, вымытый до скрипа и пахнущий лилейным мылом, то обнаружил посреди прихожей Титуса, разговаривающего с собственной футболкой.
— Ты не могла бы перестать? — спрашивал мальчик, пребывая в неведении о том, что является объектом крокодильего ошеломленного любопытства. — Думаю, мы упустили ее. Возможно, она уже понесла Дэмп обедать. Нет… аххх… ургхх, ты такая волосатая… нет, не надо...
Сверху донесся гул множества голосов, открывающихся и закрывающихся дверей, приближающихся шагов. Гости дома отозвались на призыв Лэтча и теперь собирались совершить вечерний набег на запасы провианта Стрега-Шлосса.
— О, небеса, — прошептал Титус, заглядывая за ворот своей футболки и обращаясь, к вящему смущению Тока, к одному из своих сосков. — Теперь мне придется идти с тобой на обед. Сиди тихо или потеряешь не только ногу…
Тихо хрюкнув, Ток ринулся по коридору и ворвался в кухню. Первый из гостей уже появился на верхней ступеньке лестницы, одобрительно принюхиваясь к доносившимся из кухни ароматам.
— Пахнет божественно. — Геката Бринстоун торопливо спускалась по лестнице. На ее лице, все еще пугающе распухшем после недавнего столкновения с разъяренными шершнями, играла улыбка. — Я выгляжу, как настоящее страшилище, — вздохнула она, заметив свое отражение в полированном футляре дедушкиных часов…
— Хм… нет… эээ, я видел и похуже, — признался Титус с неуклюжей подростковой галантностью. — Вы выглядите… ээ… прекрасно.
Тихое «тчшшш» донеслось из-под его футболки, когда Титус, отчаянно краснея, предложил ведьме руку, чтобы проводить ее к обеденному столу.
Когда Лучано с усилием поднес к раковине кастрюлю с пастой, за накрытым столом все еще пустовали два места. С трудом вывалив содержимое кастрюли в огромный дуршлаг, он обернулся к гостям и поинтересовался, что могло задержать Пандору и Фьямму д’Инфер. В этот самый миг отсутствующая ведьма появилась оттуда, откуда ее никто не ждал — из винного погреба, держа в каждой руке по бутылке «Бароло». Лучано оставил дуршлаг с пастой и одним прыжком пересек кухню, загораживая ей проход.
— Не хочу показаться прижимистым, но лучше бы вы положили эти бутылки туда, где их нашли. — Лучано постарался смягчить неловкость ситуации, приказывая гостье вернуть бутылки, тем, что понизил голос до еле слышного шепота. Однако выражение лица синьора Стрега-Борджиа недвусмысленно свидетельствовало о том, что он в ярости от самовольного посещения Фьяммой его винного погреба.
— Я полагала, что этим вином можно будет запить ваши героические кулинарные усилия, — издевательски ухмыльнулась ведьма, всем своим видом показывая, что не имеет ни малейшего намерения повиноваться хозяину дома.
— Этим вином ничего не «запивают», мисс д’Инфер. — Лучано протянул руки, чтобы забрать у нее бутылки, но столкнулся с сопротивлением. — Это вино бесценно и предназначено для некоего особого повода. — Лучано начал тянуть на себя бутылки, удваивая усилия с каждым словом, срывавшимся у него с губ, с удивлением обнаружив, что ведьма раз в десять сильнее его. — Этот. Вечер. Не. Особый. Повод.
Дверь кухни отворилась, пропуская Пандору, которая в растерянности остановилась на пороге, ожидая, пока сцепившиеся Фьямма и Лучано посторонятся и дадут ей пройти к столу. Проскользнув в кухню вслед за Пандорой, Мультитьюдина и Терминусочка воспользовались замешательством и быстро юркнули по каменному полу под кухонный шкаф, однако не настолько быстро, чтобы Фьямма их не заметила.
— Тьффу — отвратительно! — сплюнула она, так резко отпустив бутылки, что Лучано едва не потерял равновесие. — Да они бегают даже в кухне. Честное слово, Бачи, дорогая, принимая во внимание крысиную мочу в рыбе, помет грызунов в кофе, а теперь и этих свободно пасущихся тварей под обеденным столом, я начинаю сожалеть, что согласилась принять твое приглашение…
Синьора Стрега-Борджиа густо покраснела. Наблюдать за Лучано, играющим в перетягивание бутылок «Бароло», было и так весьма унизительно, а уж замечание относительно пренебрежения домашней гигиеной совсем сразило ее. Она подняла глаза на Фьямму, которая все еще стояла у двери в погреб, нетерпеливо притопывая ногой и глядя с таким видом, словно хотела сказать: «Ну же, давай, делай что-нибудь».
