Владислав Крапивин - Сказки о рыбаках и рыбках
— Да нисколько они не дурацкие, — искренне сказал Юр-Танка. Спрятал образок под майку. Притих и объяснил со вздохом: — Обыкновенные вопросы. Только… не на каждый можно просто ответить… — Он тыльной стороной ладони провел по глазам и под носом. — Вот вы спросили: «Веришь ли в Бога»… Ну конечно! По-моему, в душе каждый человек верует, хотя бы капельку… Одни меньше, другие больше. А чтобы верить полностью… Ну нет, полностью — это можно, это сколько угодно. Но… я не знаю, как сказать…
Валентин помялся. Он тоже не знал, что хочет мальчик Юр-Танка.
— Ну, чтобы понять, что такое Бог… ага, вот! Чтобы до конца осознать идею Бога… на это, по-моему, сил не хватит. Потому что это еще бесконечнее, чем весь Великий Кристалл… Вот люди поэтому часто и обращаются с молитвами не к самому Богу, а к святым. Они как бы ближе. Понятнее. И Хранители тоже…
— У вас в княжестве христианская вера, так ведь?
— Есть такие, кто поклоняются Солнцу. Но в основном христиане. Эта вера — по многим граням…
— И вера в Хранителей, ты говоришь, тоже… Одно другому не мешает?
— По-моему, нисколько… Я про это один раз с отцом Дмитрием говорил. Это священник в Луговом, они с Филиппом Кукушкиным друзья. Хороший такой дядька, он даже в футбол играет с мальчишками, если старухи не видят… Вот мы один раз про все эти дела, про веру заговорили, и я сказал, что Христос, по-моему, самый главный Хранитель. А отец Дмитрий: «Не кощунствуй, чадо, Христос есть Господь Бог, явившийся людям в человеческой сущности, а Хранители — простые люди, хотя чистые душой, и смелые, и творящие добро по воле Божьей…» А я говорю: «Ну а сам Господь, если он творил добро среди людей по своей воле, разве он не Хранитель?»
— А что же отец Дмитрий?
— А ничего… Только волосы мне взлохматил…
— Сложные это все вопросы, — как бы заступился перед отцом Дмитрием за мальчишку Валентин.
— Ага… — Юр-Танка опять потерся носом о колено.
За окном нерешительно прокричали и смолкли лягушки. Трещал ночной кузнечик. Луна, готовая лопнуть от тяжести ртутного света, висела над косматой пустошью. Валентин посмотрел на луну, послушал кузнечика и спросил:
— А командоры… они, значит, тоже относятся к Хранителям? Раз охраняют детей…
— Не все, только самые знаменитые. Хранитель — это… ну как бы уже посмертное звание. Надо, чтобы его присвоили. За всякие героические дела…
— А кто присваивает?
— Не знаю…
— А… почему ты решил, что я должен знать про командоров? Помнишь, ты сказал?
— Ну… вы ведь тоже… как командор. Бережете нас…
— Ох, милый мой, ты и сказал!.. — горько выдохнул Валентин. — Чтобы командором стать, надо быть, видимо, чуть ли не святым. А на мне грехов…
— Святых людей не бывает, — опять по-взрослому отозвался Юр-Танка. — И грехов хватает у каждого… Командор Красс тоже был всякий. Военный же, крови сколько на нем… А потом…
— Кровь, когда в бою, это одно… а если совесть не чиста… — не сдержался Валентин.
А Юр-Танка сказал просто и с печалью:
— А у кого она чиста? Наверно, так не бывает.
— По-моему, бывает. Вот ты такой, например, — уверенно сказал Валентин.
Юр-Танка мотнул головой:
— Не-е… Все время что-нибудь скребет…
— Тебя-то? — не поверил Валентин. Однако тут же подумал: «Хотя он ведь князь. Пускай маленький, а все равно… У какого владыки совесть без пятнышек?»
Но Юр-Танка сказал о другом. Совсем по-ребячьи:
— Золотинку вот жалко… Была живая, а пришлось погубить.
Валентин вспомнил, как хрустнули рыбьи косточки. Еле удержался, чтобы не поморщиться.
— Но не было же другого выхода!
— Конечно, — кивнул Юр-Танка. — Только все равно жалко… И главное, она знала заранее. И ей было больно… наверно…
— Может, и не было… — неуверенно сказал Валентин. — Она же волшебная…
Юр-Танка снова завозился, вытащил из кармана на шортах белую свернутую тряпицу.
— Я ее до сих пор с собой ношу… Сперва думал: вдруг оживет, раз волшебная. Не надо, чтобы желание выполняла, пусть просто сделалась бы живой… Да нет уж… — Он развернул тряпочку. Мертвая рыбка размером чуть больше пятака была сухая, как чешуйка.
— Давайте похороним ее, — шепотом сказал Юр-Танка. — А то как-то… жалко даже такую…
— Давай, — тоже шепотом согласился Валентин. — А где?
— Вон там где-нибудь. Среди кустов… — Юр-Танка кивнул в сторону болота, где чернели заросли и ярко искрились лунные зеркальца воды. Потом посмотрел вниз. — Глядите-ка, здесь и ступеньки есть! Будто нарочно для нас!
И правда, рядом с окном тянулась узкая железная лесенка, вроде пожарной.
— Ты спустись, закопай рыбку. Вот возьми это… — Валентин дал Юр-Танке складной нож. — А я здесь побуду. Негоже двоим уходить с поста…
— Хорошо… — подумав немного, прошептал Юр-Танка. Встал на подоконнике. Взялся за косяк, потянулся к лесенке.
— Постой! — Валентин представил, как мальчишка уйдет вон туда, в косматую темноту, и… мало ли что! Вдруг исчезнет непостижимо и таинственно, как появился. Или просто угодит в трясину, в яму какую-нибудь… Страх за Юр-Танку стал сильнее, чем за спящих в соседней комнате ребят. С ними-то что сделается? Дрыхнут без задних ног. А князь… Мелькнуло даже: «Что, если там его караулят враги?!»
— Давай вдвоем! Я думаю, ничего здесь не случится за десять минут… — Валентин решительно опередил Юр-Танку и ступил на заржавленную, пахнущую теплым железом лесенку. Стал спускаться. С удовольствием чувствовал, как послушна вылеченная рука. Юр-Танка спешил за ним. Чешуйки ржавчины сыпались Валентину на волосы.
Лесенка обрывалась метрах в двух от земли. Валентин прыгнул, принял на руки легонького Юр-Танку, поставил в мятую высокую траву.
— Спасибо, — тихонько сказал Юр-Танка.
«А ведь один-то он побаивался идти, — понял Валентин. — Мальчонка же, хоть и верховный владыка…»
2
По заросшему двору они направились к темному краю болота. Валентин оглянулся. Дом, освещенный луной, выглядел новым, только что побеленным. Почему-то казалось, что он стал длиннее и слегка изогнулся дугой, словно хотел обнять площадь двора. Что только не почудится при таком вот ночном светиле!.. Лунные блики горели в рядах черных стекол. На миг потускнели и зажглись опять. Это скользнуло в небе марлевое облачко. Оно словно умыло луну, та избавилась от своей ртутной тяжести, сияла теперь легко и чисто.
Начались кусты — жесткие, с влажными твердыми листьями. Сперва небольшие, потом выше, гуще. Юр-Танка решительно ломился сквозь них, но часто оглядывался на Валентина. Потом опять открылась поляна. Маленькая, уже у самого болота — с трех сторон заросли ольхи, а впереди — тростник, мохнатые кочки и проблески воды.
— Давайте вот здесь, — прошептал Юр-Танка.
— Давай… — Валентин взял у Юр-Танки нож, встал коленями в траву. Она была сырая, брюки сразу промокли. Валентин вырезал ножом и отвалил квадрат дерна, вырыл ямку. Юр-Танка сидел рядом на корточках и тихо дышал. Затем уложил завернутую в тряпицу рыбку в ямку. Попросил:
— Дайте, я сам… — Взял нож, сгреб лезвием землю в ямку, заровнял ее ладонью. Уложил на место дерн.
— Вот, все… — Он встал, вытер о шорты ладони и нож и вздрогнул, резко обернулся, выдвинув перед собой сильно заблестевшее лезвие.
Валентин тоже вздрогнул. Потому что сильно зашумело, завозилось что-то в кустах. И отделился от них, выполз под луну темный ком, словно часть этих косматых зарослей и сумрака.
Юр-Танка сперва прижался так, что его плечо твердым кубиком въехало Валентину под ребро. Но тут же мальчишка охнул — уже безбоязненно, весело. Шагнул к непонятному гостю, присел перед ним.
Существо было похоже на небольшого мохнатого осьминога с толстыми короткими щупальцами. Или на обросший шерстью пенек. В его верхней части сквозь клочья шкуры смотрели светящиеся кошачьи глазки… Инопланетянин?
Юр-Танка быстро оглянулся на Валентина:
— Это чука! Значит, они и здесь водятся! Как у нас! Значит, где-то есть канал…
Сердце у Валентина все еще бухало от неожиданности. «Какой канал?» — хотел спросить он, чтобы спокойной интонацией унять это буханье. Но чука вдруг зачиркал, защебетал, и Юр-Танка ответил ему на том же птичьем языке. И объяснил:
— Он здоровается. Говорит: «Не пугайтесь»…
— Ну, не так уж мы и перепугались, — неловко хмыкнул Валентин.
— Ага… Чуки, они хорошие. Только они людей стесняются, особенно взрослых… Но этот все же не такой боязливый, он раньше в доме жил.
Чука вдруг заговорил голоском простуженного старичка лилипута, причем лилипута иностранца, который с трудом подбирает русские слова:
— Я… видите ли… потому что я дымовой…
— Домовой? — вежливо удивился Валентин.
— Дымовой… Домовые живут в подпольях… а я в трубе. В печной…
— Как же ты… как же вы там не поджарились? — озабоченно поинтересовался Валентин. Было в самом деле интересно.
— Я… видите ли… так… Если огонь, я на крышу. А потом опять домой… Иногда припекало. Да… — И чука опять защебетал и зачирикал. Юр-Танка объяснил:
