Анна Устинова - Клятва московской принцессы
– Тебя не переспоришь, – поиграл в воздухе длинными узловатыми пальцами Амадеус. – Ты лучше вот что: бери мальчишку и записку, которую я сейчас черкну. Обустроишь его как следует. Проследи, чтобы комнату с приличными людьми дали.
Кирей Фомич выразительно потер большой и указательный пальцы. За все хорошее здесь явно следовало приплачивать.
– Потраченное возмещу, – пообещал Амадеус.
– Дык мой кошель-то сегодня не при параде, – шмыгнул носом бородач.
Амадеус со вздохом полез в карман, ворча:
– В Башне полный бардак. Куда Орест только смотрит? Сплошные поборы! Шагу без взятки не ступишь!
– Дык мы, господин трансмагистр, люди маленькие, а его высокоблагородие господин маршал все больше по государственным заботам. Как говорится, с облака песчинку не разглядишь, оттуда внизу одна лишь пустыня и видится.
– Вот скоро Башня в пустыню и превратится, – отсчитывая монетки, пробурчал трансмагистр и, словно спохватившись, громоподобно грянул: – А тебя, дурака, вообще не спрашивают! Идите оба! И так половину утра из-за вас потерял!
– Документ с собой? – строго осведомился Кирей Фомич у Егора.
Тот продемонстрировал паспорт и только что выписанное трансмагистром свидетельство.
– Разевай рот, когда спрашивают, – одернул его Фомич. – У нас производство опасное, недосуг друг на друга оглядываться. Спрошено – озвучь ответ.
– Обязательно, – с ходу принял игру в начальника и покорного подчиненного начинающий младший лаборант.
Они спустились в лифте на несколько десятков этажей, затем прошли по длинному разветвляющемуся коридору до толстой металлической решетки, преградившей им путь. По обе стороны решетки стояли гвардейцы. Сбоку была металлическая дверь.
– Документы! – недобро оглядывая мальчика, потребовал офицер с золотыми имперскими лилиями на погонах.
Егор предъявил паспорт и выданную трансмагистром записку. Офицер долго и очень внимательно изучал то и другое, постоянно при этом косясь на Егора. Наконец, скользнув взглядом по пропуску Кирея Фомича, он процедил сквозь зубы:
– Проходите.
Лязгнул засов. Они прошли. Дверь с грохотом затворилась. И процедура проверки документов началась с другой стороны. Наконец и второй пост отпустил их.
– Кажись, миновали, – облегченно проговорил Фомич. – На тебя дивились. Таких, как ты, в имперскую зону редко допущают. У нас-то, в людской, твоих много, но они большей частью внизу трудятся, на подхвате, или на совсем уж зряшных работах, куда наш брат даже в Башне не очень идет. А у тебя, считай, привилегия. Уважили не по чину. Теперь, парень, доверие отрабатывай, чтоб Ли-Ли Павловну не посрамить.
– Буду стараться, – заверил Егор. «И еще как, – добавил он про себя, только совсем по другому поводу, чем ты думаешь».
Они спустились еще ниже в другом лифте. Этот был погрязней и поплоше и тревожно скрипел. Еще один марш-бросок по длинному запруженному людьми коридору, и их вывело в закуток с письменным столом, новехоньким компьютером на нем, доисторической конторкой рядом и высокими стопками амбарных книг вдоль всех стен.
За конторкой стояла весьма колоритная личность неопределенного пола с длинными пего-седыми волосами и морщинистыми щечками, в пучине которых почти утонул маленький носик-кнопочка. Ввалившийся ротик что-то непрерывно жевал. Существо было одето в бесформенную старую фуфайку, несколько пуговиц на которой давно утратились, и синие сатиновые нарукавники. Нижнюю часть его тела скрывала конторка.
– Доброго вам здоровьица, Верлей Ксенофонтович, – почтительно приветствовал замшелую личность Кирей Фомич. – Поздоровайся, – ткнул он в бок Егора.
– Здравствуйте, – не замедлил выполнить просьбу тот.
Личность выжидательно воззрилась на них тусклыми подслеповатыми глазками.
– Мы вот тут к вам с прошеньицем, – продолжил Фомич. – От самого господина трансмагистра.
Личность хрумкнула. Мол, видали мы тут трансмагистров!
– Мальца на житье бы надо определить, – продолжил бородач-лаборант и словно невзначай извлек из кармана горсть монет.
Личико существа оживилось, губы зажевали быстрее, с некоторым даже причмокиваньем. Сухая морщинистая лапка взяла направление в сторону позвякивающих монет.
– С местами плохо, – прошелестел он, – но приложим силы найти.
Монетки быстрым и ненавязчивым жестом передислоцировались в недра конторки, где и исчезли с такою бесповоротностью, будто их никогда и в помине не было.
– Дык нам бы мальца пристроить к хорошим людям, – решился конкретизировать задачу Фомич.
– У нас плохих не бывает, все органами безопасности проверенные, – прошуршало существо, шебурша страницами толстой амбарной книги.
– Проверенные – это само собой, – солидно покивал Фомич и запустил пятерню себе в бороду, которую, судя по клочковатости, исключительно таким образом и расчесывал. – Но нам бы мальцу подобрать компанию в соответствии с возрастом и… – он запнулся. – Воспитанием.
Верлей Ксенофонтович наконец удосужился поглядеть на Егора:
– А-а, океанских кровей. Это можно. Сейчас подберем.
– Только чтобы не обижали, – пытался, словно тапки впотьмах, нащупать нужную формулировку Кирей Фомич.
– У нас народ тихий, – заверило существо и вновь углубилось в амбарную книгу. – Нашел вам местечко. На этом же этаже. Сто двадцать пятый кубрик, четвертая койка. Давай документы.
Потом он долго сопел, вздыхал, писал, скреб в затылке и наконец, вернув Егору паспорт, выдал временный пропуск для передвижения по Башне, ордер на заселение в кубрик и тридцать тройных талонов в столовую.
– Потеряешь, пеняй на себя, никто тебя до конца месяца бесплатно кормить не будет, – произнес в заключение управляющий.
– Лучше всего в банке ячейку заведи и все ценное положь туды, – напутствовал Кирей Фомич, – а то сопрут.
– У нас воровство давно искоренено, в соответствии с указом Его Высокопревосходительства Константина Шестого, – обиделся управляющий.
– Дык, оно, конечно, указ есть указ, но лучше от греха подальше. Чтобы людей понапрасну в соблазн не вводить, – придерживался своего мнения на сей счет Фомич.
Такая формулировка полностью удовлетворила Верлея Ксенофонтовича:
– От греха подальше, от греха подальше, – повторил он. – Верный совет. Занимай койко-место.
Когда они вышли из закутка, Егор подивился:
– Вот чудеса. Зачем ему столько амбарных книг при таком-то компьютере? Занес бы туда все данные, и найти быстрее, и писанины меньше.
– Рукописные документы не в пример надежнее. Техника оно, конечно, дело хорошее, но надежность не та. Мигушка электрическая случится, и погорел компьютер со всеми важными данными. А на бумаге писанное при тебе останется, – лаборант явно не доверял высоким технологиям.
Он проводил Егора до кубрика:
– У меня тут дела. Устраивайся сам. А через час забегу отвести тебя в столовую. Ты не робей, здесь этак вообще ничего, – и он зашаркал по коридору.
Егор не без некоторого волнения отворил дверь кубрика и тут же наткнулся на тяжелые недоуменные взгляды трех пар черных глаз. Рожи одна страшней другой. Гориллы в шрамах. И с этими типами ему предстояло жить!
Глава IX
Не успел он произнести хоть слово, как тяжелые взгляды сменились широкими ослепительно-белозубыми улыбками, и все трое что-то залопотали наперебой на непонятном ему языке. Егор стоял и хлопал глазами. Видимо, они говорили на океанском наречии, а ему-то теперь что делать? По счастью, он тут же вспомнил, что согласно биографии вырос в Руссии и языка своего отца не знает. Значит, у него есть право не понимать их, иначе бы крупно влип.
Широкие улыбки потухли, сменившись недоумением.
– Надюа Кибахарини? – задал вопрос самый крупный из них.
– Я вас не понимаю, – ответил Егор, на всякий пожарный широко улыбнувшись.
– Откуда ж ты, мальчик? – с сильным акцентом поинтересовался все тот же мужчина.
– Отсюда, – потыкал пальцем в направлении пола мальчик.
– Такие здесь не живут, – уверенно произнес второй, чуть поменьше и похудее, но зато с крупными оттопыренными ушами, в одном из которых блестело золотое кольцо. – Кто-то из твоей родни наших кровей.
– Отец, – внес ясность Егор.
Все трое радостно закивали.
– Тогда понятно. Только вот не годится, парень, что ты родного языка не знаешь.
– Мама была против, чтобы я учил, – импровизировал на ходу Егор.
Все трое понятливо закивали.
– Жаль, конечно, но волю матери уважать надо. Ты хороший сын, – нестройным хором проговорили они.
– Давай знакомиться, – протянул ему огромную темную лапищу первый. – Млиме Я Захабу.
– Ег… – он вовремя осекся. Какой он теперь Егор! Забыть до лучших времен и выкинуть из памяти! – Ик! – прикинулся он, будто просто два раза икнул. И, крепко пожав протянутую руку, бойко представился: – Фураха Я Мойо Карибуни.
