Серж Брюссоло - Подземное чудовище
Прибыв на вершину горы, процессия остановилась у бревенчатого частокола, который образовывал что-то вроде оборонительного сооружения, закрытого с четырех сторон. Тут и там стояло несколько домиков для любителей зимних видов спорта.
«А вместо тренеров здесь вооруженная до зубов стража», – подумала Пэгги.
– Пока что мы слишком низко, – объяснил Ранюк, – райское лакомство пробуют на самой вершине. Лакомок везут в прогретых повозках, покрытых кожей, туда, где снег самый чистый и самый дорогой. Сами увидите: он совсем другого цвета.
Он небрежно указал на домик, где можно взять напрокат шубу. Пэгги с друзьями спрыгнула с повозки, а визирь приказал своим людям подтянуть упряжь.
Юные путешественники направились к бревенчатому частоколу.
Пэгги Сью дрожала от холода, она взяла под мышку синего пса, который по грудь провалился в снег и недовольно тявкал. Розоватые хлопья липли к коже, холод пробирал до костей. По рассеянности Пэгги провела языком по губам, проглотив несколько снежинок. У нее тут же ужасно закружилась голова, и в то же время она неожиданно испытала блаженство. Короткое, но сильное, ей показалось, что она падает в обморок.
– Осторожнее, – прошептала она Себастьяну и синему псу, – прикройте лицо от снежных хлопьев. Если вы лизнете снег, как это только что сделала я, на вас нападет ужасный голод. А это мошенники знают: гляньте, у них на лицах маски!
И правда. Все часовые были одеты в особые костюмы, закрывавшие их с головы до ног. На лицах – кожаные маски. Себастьян выругался и прикрыл рот ладонью. И только синий пес из упрямства высунул язык и стал ловить пролетавшие снежинки.
– Вкусно! – тявкнул он. – Ммм, как вкусно! Еще хочу!
Перед дверью в домик Себастьян притянул друзей к себе и, убедившись, что никто его не слышит, прошептал:
– Мне кажется, нельзя верить этому Ранюку. Он явно на стороне Пожирательницы. Похоже, Массалия прав: Ранюк – главный «друг осьминога». Он же его защищает! Он ни за что не позволит нам воспользоваться арбалетом, так что придется обойтись без его разрешения.
Пэгги Сью смотрела нерешительно, а Себастьян продолжал:
– Совершенно ясно, что у нас с ним разные интересы. Боюсь, он уже заманил нас в ловушку. Мне кажется, он собирается от нас избавиться… И здесь мы в руках наркоторговцев.
Себастьян запросто сразился бы с десятью противниками, но его пугало предательство Ранюка.
– Ранюк мне не нравится, – отчеканил он. – Он не станет нападать прямо, а сделает это исподтишка.
– Если боишься, оставайся тут, – заявил синий пес, – а я отправляюсь на вершину отведать чудесного мороженого.
– Дурак! – прошептал мальчик. – Посмотрите-ка на эту шавку! Проглотил несколько снежинок и уже на стороне Ранюка. Что же будет, когда ты съешь еще?
Чтобы положить конец ссоре, Пэгги толкнула дверь домика. Оттуда на них пахнуло теплом. Внутри стоял резкий запах пота, жира и дубленой кожи. В углу висел огромный балдахин и отбрасывал красный отсвет на стол, заваленный шкурами. Подойдя ближе, девочка запустила руки в мех. Из темноты вышел маленький угодливый человечек и предложил помочь клиентке. Шубы оказались довольно дешевыми, и это удивило Пэгги. Быть может, торговец узнал повозку визиря и решил таким образом завоевать его расположение? Себастян надел медвежью шапку, Пэгги расхохоталась, до того смешно она сидела. Но услужливый продавец быстро подобрал им вещи по размеру. И через десять минут друзья были полностью одеты. Пэгги вынула три монетки из кошелька, который дал ей Массалия перед отъездом, и вручила их продавцу. Она наконец согрелась. Довольные, они вышли из домика. Теперь холод и ветер им были нипочем.
Дети нагнали повозку Ранюка под пристальными взглядами солдат, которые посмеивались над их нелепыми нарядами. Себастьян шел позади повозки, готовый, в случае чего, запрыгнуть в нее. Дети сомневались, что король их ожидает. Быть может, Ранюк придумал эту ловушку, обнаружив, что разрешение поддельное.
«Возможно, он раскрыл наш замысел, – подумал мальчик. – Завез нас сюда, чтобы мы держались как можно дальше от арбалета».
Повозку тряхнуло: она проехала в ворота. По ту сторону стены туман оказался таким густым, что в нем тонули все звуки. Такое впечатление, что дорога была устлана розовой ватой. Пэгги Сью сделалось дурно: заболел живот, более того, она все четче осознавала, что, после того как она проглотила снежинки, у нее проснулся небывалый аппетит. Никогда она не была так голодна. Перед глазами поплыли странные видения. Она вновь увидела Ранюка за чудовищным обедом, когда тот без колебаний отрезал кусочек от бедра Раньи. Но самое странное было в том, что теперь это воспоминание не вызывало у нее отвращения.
Она собралась с силами и прогнала галлюцинацию, но в груди у нее возник пока еще не осознанный страх.
Повозку то и дело подбрасывало на камнях. И вскоре процессия вырвалась из пелены тумана.
Тут снег был ярко-розового цвета, почти красный. К повозке приблизились слуги в масках. Повсюду разгуливали аристократы с золотыми перстнями на пальцах. Все они лакомились снегом, падавшим с неба.
Увидев это, Ранюк засуетился. Он вспотел, ноздри его затрепетали, как у льва, который преследует дичь.
– Это самый лучший снег, – глухо произнес он, – самое райское из всех лакомств. Пища богов. Стоит отведать этого снега, и самое изысканное блюдо покажется вам омерзительным, как козий навоз.
Себастьян вылез из повозки. Красивая девушка в меховой шубе бессознательно брела по снегу. Она тяжело дышала и временами глупо хихикала. Ее служанка отчаянно пыталась вернуть ее обратно в экипаж.
– Иногда они так и бредут, пока не замерзнут насмерть, – пояснил Ранюк. – А потом в оврагах находят их ледяные статуи.
– Какой ужас! – ахнула Пэгги.
– Да что ты говоришь, дурочка! – рявкнул Ранюк. – Что ты понимаешь? Наоборот, это восхитительная смерть!
Резким движением он задернул штору и добавил:
– Вон карета короля, довольно.
Больше он не мог сдерживаться и стал с жадностью набивать рот снегом. Несмотря на холод, на лбу у него выступил пот. Он стал ходить вокруг повозки.
Пэгги последовала за ним, хотя ей было противно ступать в эту сладковатую массу. Из-за тумана вокруг было сумеречно. Розовая пелена заслонила солнце, влага оседала на повозках. Девочке показалось, что она попала на планету из взбитых сливок. Будто бы окружающий мир – это пирожное, так и хочется укусить зубами кору дерева, словно она из шоколада.
– Карета короля вон там! – пропыхтел Ранюк, топчась в снегу.
Пэгги Сью молча покачала головой. Она оцепенела от холода.
«Я гуляю по гигантскому пирожному, – продолжала думать она, – по гигантскому пирожному».
Ей хотелось встряхнуться, прийти в себя, но ею овладело странное оцепенение. Хлопья снега липли на ее губы и таяли… Чем дальше, тем больше земля и деревья казались ей сделанными из сахара, взбитых сливок и миндального масла. В воздухе пахло медом, а камешки хрустели под ногами, как разломленный шоколад.
«Кажется, я схожу с ума, – сказала Пэгги самой себе, – и все из-за лакомства!»
Наконец они дошли до королевской кареты, вокруг которой стояли стражники, укутанные в волчьи шкуры. Ранюк откинул кожаные полы и поднялся на подножку. Изнутри карета была отделана мехом и отапливалась керамической печкой. На кровати среди шелковых подушек ворочался худощавый юноша. Вокруг него столпились слуги, вытирая ему пот со лба. Пэгги узнала Вальнера по статуям, которые раньше видела в саду королевского дворца. У него были светлые мягкие волосы и глаза сумасшедшего. Он бился в истерике, стараясь избавиться от назойливых слуг, потрясавших золотой ложкой и пустым кубком.
– Еще! – вопил он голосом капризного мальчишки. – Еще! Еще мороженого! Живо!
К нему подбежала девушка с кубком, полным розового снега. Вальнер тут же запустил в него ложку. От холода у него посинели губы, но он продолжал потеть, будто у него был жар. На висках пульсировали вены, дрожь била его с головы до ног.
– Аааа! – взвыл он, отламывая большой кусок снега. – Пища богов. Ранюк! Мой дорогой Ранюк, вкусно, как будто съел ангела, жареного херувима! Так и тает во рту. Ну впрямь, юный ангелочек, поджаренный на вертеле, или сирена с розовыми чешуйками. Маленькая сирена. Ты когда-нибудь ел ангела, Ранюк? Или сирену? – Вальнер даже рыдал от радости. – Это мясо такого хрупкого животного, что оно погибает, лишь тронь его рукой. Одного дуновения ветра хватит, чтобы зажарить его, оно тает на языке, только возьмешь его в рот. Сладкое, нежное, будто призрак из снега. Да, вот оно: мороженое-призрак, крем-привидение.
Тем временем он уже опустошил кубок и потянул руки за следующим. Ранюк преклонил перед ним колени, неотрывно глядя на кубки с мороженым, стоявшие на столике из позолоченного серебра у изголовья кровати, мысли его путались. Пэгги Сью поняла, что ей необходимо вмешаться, иначе Ранюк забудет, зачем они пришли.
