Эдит Несбит - Мокрое волшебство
— Ульфин, — сказала она, — этот пленный Король — мой отец.
— Да, Принцесса, — согласился Ульфин.
— И он не узнаёт меня…
— Узнает, — с жаром заверил Ульфин.
— Ты знал?
— Да.
— Но твой народ покарает тебя за то, что привёл нас сюда, если выяснят, что он мой отец, и ты устроил нам встречу. Они попросту тебя убьют. Зачем же ты это сделал, Ульфин?
— Потому что Вы так пожелали, Принцесса, — ответил он. — И потому что я скорее умру за Вас, чем буду без Вас жить.
Глава XI
Миротворец
Детям казалось, что они никогда не видели человека добрее и великодушнее, чем Профессор Моллюскологии, но Морская Принцесса не могла даже смотреть на него. Сейчас она чувствовала то же, что ощутила Мэйвис, когда её не узнала Кити: боль быть не узнанной глазами, которые знаешь и любишь. Принцесса отвернулась, сделав вид, что смотрит на лиственную изгородь из водорослей. В это время Мэйвис и Фрэнсис договаривались о проведении занятий по Моллюскологии три раза в неделю с двух до четырёх.
— Вам лучше присоединиться к группе, — сказал профессор, — так вы многому не научитесь.
— Но мы хотим научиться, — сказала Мэйвис.
— Неужели? — профессор испытывающее посмотрел на неё.
— Да, — ответила та, — по крайней мере…
— Мне все ясно, — произнес он. — Я всего лишь Профессор-отщепенец, преподающий Моллюскологию юным чужеземцам, но за все эти годы еще сохранил остатки рассудка. Мне понятно, что ни вы, ни я — не те, кем кажемся с первого взгляда, а ваше желание изучать мой необычный предмет — не искренний порыв, а лишь частично или полностью выдуманный предлог для осуществления других целей. Не так ли, дитя моё?
Все молчали. Его вопрос, очевидно, был адресован Принцессе. И, видимо, она почувствовала это, потому что повернулась и ответила:
— Да, наимудрейший Король.
— Я не король, — возразил профессор, — а скорее беспомощный ребенок, собирающий гальку на берегу бескрайнего моря знаний.
— Так и есть, — принцесса начала терять над собой контроль, когда Ульфин прервал ее.
— Леди, леди! — зашептал он. — Вы же всё испортите! Не переигрывайте. Если и впредь будете столь же неосторожны, я, без сомнения, поплачусь за это головой. Не то, чтобы я испытывал недовольство, но, если меня обезглавят, вы останетесь без друга в чужой стране, и я умру с печальным осознанием того, что больше не смогу служить вам!
Профессор Моллюскологии с лёгким удивлением наблюдал за тем, как Ульфин что—то шепчет Принцессе на ухо.
— Ваш спутник красноречив, но невнятен, — заметил он.
— Этого я и добивался, — согласился Ульфин, резко изменив свое поведение. — Послушайте, сэр, полагаю, вы не особо беспокоитесь за свою судьбу.
— Ни капельки, — ответил Профессор.
— Но, думаю, вам всё же будет жаль, если с вашими новыми учениками приключится несчастье.
— Конечно, — сказал тот, его взгляд задержался на Фрейе.
— Тогда, пожалуйста, сконцентрируйте свой великий ум на профессорской деятельности. Ни о чем больше не думайте. Вы даже не поверите, насколько это важно.
— Верить легко, — произнес Профессор. — Завтра в два, кажется так? — и он, сдержанно поклонившись, развернулся и ушел прочь.
Погружённая в раздумья, компания отправилась домой на позаимствованных у Глубоководной Кавалерии лошадях. Ехали молча: мысли всех были заняты странными словами Ульфина. Даже не склонный к излишним фантазиям Бернард не мог не догадаться, что в чудаковатой голове их нового друга зреет план по освобождению пленников, к одному из которых парень был особенно привязан.И Ульфин молчал, подкрепляя надежду остальных, что он действительно вынашивал план.
Здание тюрьмы встретило компанию бесконечными рядами окон. Они сдали пропуски и вошли внутрь. Ещё до того, как все оказались в гостиной, Бернард, наконец, высказал вслух причину их общего волнения.
— Послушайте, — начал он, — мне кажется, Ульфин намеревается помочь нам освободиться.
— Думаешь? — спросила Мэйвис. — Даже если он с нами и заодно, не всё так просто.
— Вовсе нет, — простодушно пролепетал Фрэнсис.
— Разве не этого мы хотели? — возмутился Бернард.
— Мне одного освобождения мало, — заявила Мэйвис, съев последнюю ягодку с кисти морского винограда. — В моих планах возвратить Морского Короля к его родным.
Морская принцесса нежно взяла ее руку.
— Я согласен, — сказал Фрэнсис, — но ещё больше я хочу, чтобы эта война остановилась. Навсегда.
— Но каким образом? — Принцесса облокотилась на стол. — Она никогда не закончится, никогда!
— Почему? — спросил Фрэнсис.
— Не знаю, возможно, из-за природы Морского Народа.
— Не верю я этому, — настойчиво произнес Фрэнсис, — ни на миг не поверю. Разве не очевидно, что народ, с которым вы воюете, — вовсе не плохой? Только посмотри, как Королева добра к Кити, как Ульфин заботится о нас, а библиотекарь, а архивариус, а солдаты, одолжившие нам лошадей? Все они славные, если узнать их поближе, и Морской Народ тоже. И вдруг начинают убивать друг друга, а вместе с ними погибают храбрые, славные рыбы-воины, и это происходит без всякой на то причины. Просто нелепо!
— Но война была всегда, уверяю тебя, — сказала Морская Принцесса, — люди были бы слабыми и глупыми, если бы не вели войн.
— Будь я Королем, — возбужденно заговорил Фрэнсис, — войн никогда бы не было! В скольких деяниях можно проявить свою храбрость, не убивая других людей! К примеру, разыскивать и спасать товарищей в пожарах и потопах и … и … — его яростный порыв уступил место смущению, — ну, — закончил он, — сами понимаете, это все пустые разговоры.
— Да уж, — сказала Мэйвис. — Фрэнс, ты, без сомнения, прав. Но что мы можем поделать?
— Я попрошу аудиенции у Королевы Глубинного Народа, и попытаюсь воззвать к её благоразумию. Она не кажется такой уж глупой.
Эта прекрасная и дерзкая идея поразила всех. Но морская принцесса сказала:
— Я знаю, вы на всё готовы, но не так-то легко говорить с королями, если только специально не обучаться этому. В Пещере есть книги "Откровенные Беседы с Монархами" и "Как я Делился Мнением с Королями", они могли бы помочь. Но, к сожалению, мы королям не соперники. Понимаете, их познания в этой области значительно шире тех, что могут дать книги. Им известно много больше. Даже я…
— Так почему бы тебе не попробовать поговорить с Королевой?
— Я не посмею, — ответила Фрейя. — Я всего лишь девчонка, хоть и Принцесса. О, если бы только мой отец мог поговорить с ней! Если бы он поверил, что войну можно остановить… убедил бы кого угодно в чём угодно. И, конечно, они были бы на равных, потому как оба монархи…
— Всё равно, что быть членами одного клуба, — неуверенно поддакнул Фрэнсис.
— Беда в том, что мой царственный отец способен думать только о ракушках. Если бы только мы могли восстановить его память!
— Послушайте, — неожиданно сказал Бернард, — а этот удерживающий память эликсир работает в обратную сторону?
— В обратную сторону?
— Ну, есть ли какой-нибудь смысл принимать его уже после того, как испил из чаши забвения? Может ли он работать как противоядие?
— Конечно, — сказала Принцесса, — эликсир способен восстановить память, но у нас его больше не осталось, а в этой стране его не производят, и, увы, нет никакой возможности сбежать отсюда и принести его из моего королевства.
— В этом нет необходимости, — с волнением сказал Бернард. — Порция эликсира Кити, там, во внутреннем кармане её волшебного плаща. Вот бы раздобыть его, тогда мы дадим снадобье твоему отцу и устроим ему встречу с Королевой.
— А что же с Кити? — спросила Мэйвис.
— Если память вернется к моему отцу, — сказала Принцесса, — с его мудростью мы преодолеем все трудности. А сейчас, первое что мы должны сделать, так это найти плащ Кити.
— Да, — сказал Фрэнсис. — Именно так. — Его голос звучал немного грустно: мальчик уже предвкушал предстоявший Королю разговор, хотя остальные, вопреки его ожиданиям, не были так взволнованы.
— Давайте позовем Ульфина, — сказала Принцесса, и они тут же заскреблись в гладко отполированную кленовую дверь, отделявшую их комнату от остальной тюрьмы. Электрические колокольчики не работали, поэтому пришлось стучать. Они не слишком шумели.
Ульфин примчался сразу.
— Мы тут посоветовались, — сказала Фрейя, — и хотим, что бы ты нам помог. Знаем, ты поможешь.
— Конечно, — сказал Ульфин, — что от меня требуется?
И они без лишних слов выложили ему свой план.
— Я польщен вашим доверием, Принцесса, — произнес Ульфин, а, когда Фрэнсис открыл ему свою мечту о всеобщем мире, юноша схватил его веснушчатую руку и приник к ней губами. Но даже в порыве гордости и смущения Фрэнсис заметил, что губы Ульфина были твердые как камень.
— Я целую твою руку, — сказал Ульфин, — потому что ты возвращаешь мне мою честь и всё, что я был готов положить на алтарь спасения Принцессы. Я хотел помочь вам найти плащ — невидимку, но лишь ради освобождения Фрейи. Это был бы шаг против моей чести и моей страны, но сейчас я знаю, что это шаг к миру, которого жаждут и такие воины, как я, и весь народ. Выходит, я действую, как истинный патриот. Сожалею лишь о том, что это единственный дар, который я могу положить к ногам Принцессы.
