Гарри Тин - Космические пираты
— Да мы знаем, что ты Альф, — начал успокаивать и того все еще ничего не понимающий Марс. — Что случилось, где опасность? — и он грозно стиснул пальцы своих могучих рук в кулаки.
— Ничего вы не знаете, — отмахнулся от него Альф. — Это мы во всем виноваты. Вот головы садовые! Прости нас, Аза. Это мы пошутили.
— Пошутили? — теперь уже ничего не понимала Аза.
То же самое относилось и к другим. А случилось вот что.
Накануне в разговоре Дормидонт упомянул о знаменитых земных разбойниках прошлого, которых тоже можно было отнести к невидимкам. Это были Фантомас и Зорро. Несколько веков они, а потом рассказы о них будоражили воображение людей. Этим личностям приписывались различные нераскрытые преступления. Главным их отличием от других являлось обязательное оставление на месте событий записки с подписью «ФАНТОМАС» или «ZORRO».
Много поколений школьников в разных странах мира переболевали потом фантомасовой болезнью. При этой весьма «заразной» болезни все совершаемые проступки пытались приписать несуществующему Фантомасу или другим подобным легендарным «героям».
Как оказалось, эта болезнь и через тысячу лет не миновала Жвачкина и Альфа. Наслушавшись Дормидонтовских баек, они решили немножко «попугать» Азу. Для этого подбросили ей записку с подписью «Фантомас» и подделали следы невидимок перед порогом ее дома.
Но главным было другое изобретение Альфа. Он сделал два макета копыт невидимок и незаметно прибил их на туфли Азе. Вот откуда вокруг нее невидимо появлялись следы зловредов! Когда Альф понял, что Аза испугалась по-настоящему, он хотел остановить шутку, но своим криком только еще больше напугал ее.
После происшествия с Азой следы невидимок еще несколько раз встречались на расставленных стендах в виде ответов на призывы к мирной жизни. Но теперь никто не брался утверждать, что послания были именно от зловредов. Хотя из своих никто не признавался в таком баловстве. Жвачкин чуть ли не крестился, отнекиваясь от авторства, однако ему не очень верили.
В конце концов порешили опять жить всем вместе. Переезд в госпиталь не занял много времени. Как ни странно, с того дня зловреды оставили в покое и главную доску объявлений.
Глава 15
Туман рассеивается
— Вот что я вам предложу, — высказался Па. — Недавно мне вспомнился ваш отлет с Луны.
— Какой там отлет? Бегство, если сказать по правде.
— Ну хорошо, пусть будет бегство. Бежали вы от зеркальных зайчиков, которые чуть не сожгли ваш корабль.
Так вот, если на Земле действуют те же невидимки, которые вслед за вами перебрались к нам, то зеркало они должны были оставить на Луне неубранным.
— Зачем оно нам? — поинтересовалась Аза. — У нас и своих, даже после окончания строительства зеркальной связи, еще порядочно осталось.
— Нет, зеркала нам не нужны. Надо наверняка знать, кто наш враг. Мы можем это просто проверить. Телескопом исследовать на Луне место вашего отлета. Ночью прогуляемся туда, а к утру вернемся назад. Нам с Ма ночная прогулка будет в самый раз.
Роботы и дети пешком ходить не любят. Это общеизвестный факт. Вот почему взрослые отправились в путь засветло. Остальная компания собралась на площади к заходу солнца. Один Буль вызвался сторожить вход в лабораторию Па.
— Может и нам оставить кого-нибудь сторожить госпиталь? — поинтересовалась Аза.
— Не нужно, — отмахнулся Альф. — Ведь главный Фантомас едет вместе с нами, а Булю просто не хочется таскаться по дорогам.
Буль ничего не возразил против такого предположения. Жвачкин попытался, а потом безнадежно махнул рукой. Все равно ему не верили.
— Тогда езжайте без меня, — хоть таким способом он решил выразить свою обиду, — а я вас догоню попозже.
Аза с Пуфиком и Альф сели на велосипеды и спокойно покатили за город. Им компанию составлял Дормидонт, которому Буль одолжил свою раскладушку.
— Смотри, поздно не выезжай, — дала последний совет Аза, — в темноте с твоей скоростью ездить нельзя.
Жвачкин пожелание просто проигнорировал. Что эта девчонка может понимать в скорости?
Чтобы не нарушать тишину вечера, собрался обойтись без двигателей Марс. Тем более, что сзади оставался Жвачкин. Он мерно затопал своими огромными ножищами. Получилось не намного медленнее, чем на велосипедах. А подлететь он всегда успеет.
Солнце давно зашло, когда по раздавшемуся сзади шуму Марс понял, что его догоняет колесница и сошел на обочину дороги. Тут же в темноте что-то еще более темное пронеслось мимо него. По лихому посвисту и выкрикиваниям «э-эх», «йа-йа», «н-но» можно было догадаться, что это Жвачкин.
«Зря его только ругают за неосторожность езды», — подумал про себя Марс. «Зато какое мастерство, если даже пешеходу дорогу трудно различить».
Но тут вдруг наступила тишина. Причем резко. В этой тиши висел только постепенно отдаляющийся возглас «э-э-э-э».
«Неужели так разогнался, что взлетел в воздух?» — почти изумился Марс. Но тут же, по раздавшемуся вслед за тишиной грохоту понял, что несколько переоценил лихого наездника. «Ищи его теперь в этой темноте».
Искать долго не пришлось. От ближайшего дерева, не переставая, продолжали доноситься хорошо известные звуки «эх» и «йа».
Пока Марс снимал с верхушки дерева все же сумевшего взлететь Жвачкина, пока искали колесницу, которая почему-то оказалась на другой стороне дороги, в небе появилась луна. Чтобы не опоздать, пришлось поторопиться. Марс на низкой высоте, почти стоя, медленно полетел вдоль дороги. В отблеске его двигателей, неровным светом освещавшим дорогу, за ним покатил Жвачкин, на котором падение особенно не отразилось.
Под куполом обсерватории тем временем вовсю шли наблюдения… Большой телескоп навели на Луну и по очереди пытались высмотреть на ней солнечных зайчиков. Но те попрятались, видимо испугавшись грохота, устроенного на дороге Жвачкиным.
Поэтому, когда он влетел на верх обсерватории, место у телескопа было свободно.
— А подать-ка мне сюда этих зайцев! — скороговоркой проговорил он, приникая к окуляру. — Ага-а! Вот они! Стой! Куда спрятаться захотели? Не выйдет. Вижу вас.
Понять Жвачкина было невозможно. О каких зайцах он говорил, если в их отсутствии они только что убедились. Даже Па и Ма. На всякий случай Марс быстренько рассказал им историю падения Жвачкина на дороге. Аза с жалостью наблюдала за Шоколадиком.
А тот, как ни в чем не бывало, продолжал свою охоту.
— Ну и здоровенный зайчище! Ты куда? Удрал, хитрец. Он оторвался от трубы и стал с увлечением рассказывать о своих наблюдениях.
— Ничего там нет, — первой решилась сказать ему правду Аза. — Это тебе все кажется.
— Как так кажется? Да их там сколько угодно, только они иногда прячутся. Пусть Дормидонт посмотрит и подтвердит.
— Я уже смотрел, — осторожно ответил Дормидонт, не желая огорчать друга. — Но если ты хочешь, могу еще раз поглядеть.
Здоровущий заяц толстым слепящим лучом ударил Дормидонта прямо в глаз. Он даже инстинктивно отдернул голову подальше.
— Что такое?
— Вроде есть, — вынужден был признать Дормидонт.
Потом все опять продолжили рассматривать лунную поверхность. Лучи то появлялись, то исчезали. Пока Па не догадался, что для того, чтобы увидеть их, нужен был определенный угол падения солнечных лучей на зеркало.
Получалось, что на Земле были именно их невидимки. С которыми они уже сражались и которые боялись Марса. А раз их можно было бить на Луне, то на Земле они тем более должны были с ними справиться. От этой мысли всем стало как-то легче.
Между тем световая спица ярко выделялась на лунном пейзаже, медленно перемещаясь по нему одновременно с движением невидимого на Земле солнца. Так продолжалось часа два. Затем луч пропал.
Остаток ночи провели в обсерватории, чтобы в темноте с ними не случилось то, что с их другом накануне.
С восходом тронулись в обратный путь и скоро опять находились на своей площади.
Первое, что там бросилось в глаза, было множество отпечатков ног зловредов. Они были всюду, кроме того места, где раньше располагалась яма-ловушка. После неудачной попытки яму засыпали, чтобы самим в нее не попасть. Но зловреды, видимо, этому не поверили и на всякий случай бывшую яму обходили стороной.
Если, конечно, это были зловреды. Хотя Жвачкин был с ними и активно пытался доказать свою невиновность.
— Вот, смотрите! — наконец радостно позвал он. — Смотрите на нашу доску.
На ней, поперек всех остальных надписей и призывов, большими буквами читалось: «ФАНТОМАС».
— Да ты сам и написал.
— А чем, чем? — от праведной обиды не унимался Жвачкин. — Это не карандаш, а что-то другое и почему-то липкое.
Сколько бы продолжались эти оправдания, неизвестно, но Дормидонт заметил еще одну странность.
