Йен Макдональд - Эвернесс
— Правило первое: не смотри вниз, — сказала Сен. — Пусть ноги сами тебя несут.
Через два квартала им встретился провал между крышами в том месте, где мостик прогнил и развалился.
— Осилишь?
Эверетт прикинул расстояние, вес рюкзака, незнакомую обувь. Два экзамена он уже сдал: в магазинчике «Бона шмотка», когда позволил Сен и доне Мириам одеть его по своему вкусу, и во время погони, когда поверил Сен, что она выведет их из тупика.
— Наверное.
— Бона. Главное, помни…
— Вниз не смотреть.
Сен, словно в замедленной съемке, взлетела над провалом и приземлилась ловко, как мартышка. Настала очередь Эверетта. Крутая крыша не позволяла как следует разбежаться. А если оступишься…
— Пусть ноги сами несут, — пробормотал Эверетт.
Четыре шага. «Доктор Квантум» вовсю колотил его по спине. Эверетт оттолкнулся от края и рванулся вверх. Приземлился он жестко, цепляясь руками и ногами за скользкую крышу. Снизу послышался разъяренный голос уличного торговца, которому падающая черепица порвала навес и попортила товар.
— Неплохо, — сказала Сен.
— Далеко еще? — пропыхтел Эверетт.
— Не. Видишь вон там лестницу? По ней спустимся к Даунз-Арчиз, и мы дома.
Железная лестница зигзагами лепилась к кирпичной стене какого-то склада. Надпись двухметровыми буквами «Овсяные хлопья Бордена» выцвела за долгие годы лондонских дождей. Над улицей проходила линия надземки, с лестницы можно было попасть на платформу, но Сен повела Эверетта дальше. С рельсов капала вода. Над головой прогромыхал поезд. Сен открыла незаметную калитку, и оттуда им навстречу шагнул человек.
— Ну здравствуйте, — проговорил утробный голос.
Эверетт узнал этого человека — он был вчера с голландцем. Сен напряглась, как будто готовилась боднуть противника головой в живот. Утробный тип, разгадав ее намерение, прищелкнул языком. Его рука дернулась, в ней появился жуткого вида черный пистолет.
— Оп-ля! — произнес другой голос откуда-то сверху.
На платформе надземки, облокотившись о перила, стоял голландец, слегка запыхавшийся, но улыбающийся.
— Надо понимать, ты не передала капитану, о чем тебя просили по-хорошему? — прохрипел Утробный тип. В легких у него клокотало и булькало. — Ай-яй-яй, непрофессионально это и даже очень невежливо: ты, видно, совсем нашего босса не уважаешь, если его важные сообщения не передаешь. Придется объяснить понятней. Ты, полоне, пойдешь с нами, а ты, оми, скажи капитану Сиксмит: если она хочет снова увидеть любимую доченьку, пусть приходит поговорить к «Рыцарям». И поскорей, а то, глядишь, мы начнем проценты взимать, понял? Ножичком.
— Тронешь меня — сдохнешь! — выплюнула Сен.
— «И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне», — провозгласил новый голос, протяжно выговаривая слова на манер проповедника из южных Штатов.
Утробный тип обернулся. За спиной у него, возникнув неведомо откуда, стоял Шарки, так близко, что от его дыхания шевелились волосы на затылке громилы. Американец отступил на шаг, взметнулись полы плаща, и в хитроумных потайных кармашках блеснул металл. Руки Шарки двигались быстрее мысли. В обеих вдруг оказалось по дробовику с укороченным дулом и рукояткой из слоновой кости. Он движением ствола показал Утробному, чтобы тот отошел в сторону. Утробный скосил глаза на свой пистолет. Шарки укоризненно прищелкнул языком.
— «Поистине, не требует премудрости муж скудоумен».
Он прицелился в голову Утробного типа из обоих обрезов. Утробный сдвинулся в сторону, освобождая проход к калитке. Сен и Эверетт сбежали по лестнице к Шарки.
— А теперь положите оружие, сэр. На ступенечку.
Утробный, подцепив пистолет за спусковую скобу, медленно наклонился и положил его на металлическую ступеньку, не отрывая взгляда от Шарки с дробовиками.
— Отлично, отойдите.
Шарки вздернул вверх один из дробовиков, целясь в голландца на платформе — второй ствол по-прежнему смотрел прямо в лицо Утробному типу.
— Мисс Сен, окажите любезность…
Сен быстро схватила жуткий черный пистолет. С оружием она обращалась очень уверенно. Расстегнув куртку, она сунула пистолет за пазуху и снова застегнулась на все пуговицы, как оно и следует по декабрьской погоде.
— Благодарю вас, джентльмены! — крикнул Шарки. — Более к вам дел не имею. Всего наилучшего!
Он коснулся полей своей шляпы дулом обреза.
— Смотри, доиграешься, со своим выпендрежным акцентом и со своими библейскими цитатами! Твоя капитанша нам должна. И ты нам должен.
— «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий», — отвечал нараспев Шарки.
Но короткостволки убрал, только когда они добрались до конца переулка, где толпа была гуще.
— Вы всегда носите под плащом два дробовика? — спросил Эверетт.
Он переночевал на дирижабле, совершил прыжок через портал Гейзенберга, странствовал по незнакомому параллельному Лондону, удирал от Шарлотты Вильерс и ее головорезов, но все это меркло по сравнению с такой крутизной.
— Постоянно, сэр. «Потому что дни лукавы. Берегитесь каждый своего друга, и не доверяйте ни одному из своих братьев; ибо всякий брат ставит преткновение другому, и всякий друг разносит клеветы. Я избавлю тебя, и ты не падешь от меча, и душа твоя останется у тебя вместо добычи, потому что ты на Меня возложил упование, сказал Господь».
— Вы всю Библию наизусть знаете? — спросил Эверетт.
— До последней строчки, — вмешалась Сен. — Особенно Ветхий Завет — он такой звучный.
— «Слово Твое — светильник ноге моей и свет стезе моей», — продекламировал Шарки. — «Выслушайте слово Господа, трепещущие пред словом Его». Псалом 118, стих 105, и Книга пророка Исайи, глава 66, стих 5. Нас не представили друг другу как полагается, сэр. Предыдущая наша встреча, к сожалению, прошла не совсем гладко. Я — Майлз О'Рейли Лафайет Шарки, гражданин Конфедерации Американских Штатов, мастер-весовщик, солдат удачи, авантюрист и джентльмен. Атланта — моя родина, царство небесное — мое упование.
Шарки широким жестом сорвал с головы шляпу. В его длинных волосах серебрились седые пряди, хотя ему было едва ли больше тридцати пяти. Эверетт решительно пожал протянутую руку.
— Эверетт Сингх, сэр. — Манера Шарки оказалась заразительной. — Вратарь, математик, путешественник, странник между мирами.
Майлз О'Рейли Лафайет Шарки приподнял левую бровь ровно на миллиметр и поклонился.
— Весьма польщен, сэр.
20
Подъемный трос возносил Эверетта к внутренним органам «Эвернесс». Внизу, на грузовой палубе, Шарки обсуждал с подрядчиком вопрос о перевозке партии контейнеров в Санкт-Петербург. Вверху, подобно тучам, нависали наполненные газом шары, а еще Сен, уцепившаяся за тот же трос, устремлялась ввысь легко и грациозно, словно ангел. Она посмотрела на Эверетта и улыбнулась. Мыслить в трех измерениях нетрудно, — Инфундибулум требует работы с координатами в семимерном пространстве, — а вот жить в трех измерениях, особенно внутри громадного дирижабля, куда как сложнее. Эверетт понемногу привыкал, и для него уже кратчайший путь между двумя точками часто шел не в обход, а напрямик через пустоту. Он представлял себе, что защищает футбольные ворота размером с океанский лайнер.
Сен спрыгнула на центральный мостик. Эверетт последовал за ней.
Она обещала показать ему корабль перед взвешиванием — вот уже второй раз он слышал это слегка пугающее выражение. Вначале они обошли помещения для команды: «Ну, камбуз ты уже знаешь, капитанскую каюту уже видел». Сен продемонстрировала Эверетту отведенную ему крошечную каюту, — на аэриш это называлось лэтти, — помогла повесить гамак и научила, как в нем устраиваться, чтобы гамак не переворачивался. Позволила даже заглянуть в ее собственную лэтти. У Эверетта осталось общее впечатление баночек и тюбиков с косметикой, занимающих все свободные поверхности, разбросанного нижнего белья (ужасно маленького) и постеров с раздетыми до пояса регбистами.
Затем осмотрели сердце корабля — рубку. Она оказалась меньше, чем ожидал Эверетт. Когда все члены команды занимают свои места, там должно быть довольно тесно. Зато вид из обзорного окна во всю стену открывался потрясающий: зимний день в порту, по золотому и лиловому декабрьскому небу медленно проплывают дирижабли, а над горизонтом поднимаются столбы дыма и пара. Эверетт мельком заметил всевозможные приборы: штурвал, колонки управления горизонтальным и вертикальным рулями, рычаги, управляющие тросами и балластными помпами, нактоуз. За увеличительными стеклами светились экраны компьютеров. На мониторах видеонаблюдения постоянно отображалось, что происходит на любом участке «Эвернесс», внутри и снаружи.
