Николай Шпанов - Первый удар. Повесть о будущей войне
Он подозрительно посмотрел на командира, удивленный его непривычной забывчивостью. Его привел в себя окрик:
— Какого черта вы мною любуетесь? Балласт! Офицер нерешительно взялся за рычаг балластной цистерны.
— Дурак! — хлеснул командир и, бросив штурвал, подскочил к главному люку.
Он стал срывать со стен снаряжение. Рванул столик с картами так, что отлетели петли и вогнулась переборка гондолы. В старике обнаружилась вдруг железная сила. Он хватал все, что попало, и швырял в люк.
Фейнрих едва успевал действовать крышками.[30] Мимо него летела запасная одежда, бутыли с кислородом, грохнул алюминиевый ларец с провиантом.
Пролетая, задел его по голове мягкий большой предмет. Уже захлопывая крышку люка, офицер осознал, что это был парашют.
Следующий парашютный мешок упал на нераскрытую крышку.
— Люк! — крикнул командир, держа над головой третий мешок.
Фейнрих не шевельнулся. С его побелевшего лица на командира глядели расширенные страхом глаза.
— Вы оглохли? — крикнул старик. Губы фейнриха дрогнули; срывающимся мальчишеским голосом он выдавил:
— Парашюты по уставу…
— К черту устав! — рявкнул старик, и люк поглотил зеленый мешок парашюта. Последний парашют командир бросил к ногам фейнриха.
— За борт! — лаконически приказал командир и повернулся к штурвалам. Как сомнамбула, фейнрих нагнулся и столкнул мешок…
Гроза смотрел: от дирижабля отделялись один за другим какие-то предметы и летели вниз. Он внимательно следил за тем, как это отзовется на снижающемся движении дирижабля, но оно не только не прекращалось, а, наоборот, ускорялось с каждой секундой. Дирижабль сблизился с планирующим самолетом Грозы и обогнал его в движении к земле. Теперь Гроза смотрел сверху на его широкую серебряную спину. Расстояние до этой спины увеличивалось. Гроза дал ручку от себя. Он не хотел отставать от дирижабля, хотя и должен был оставаться пассивным свидетелем его падения: ни одного снаряда, ни единой пули…
Командир дирижабля смотрел на альтиметр. По мере выбрасывания вещей стрелка замедляла движение, но оно все же оставалось нисходящим. Нужно было во что бы то ни стало преодолеть инерцию корабля и уравновесить его хотя бы на этой высоте. Иначе он войдет в зону зенитного огня и при своих размерах сделается жертвой первой попавшейся батареи советской ПВО.
В гондолу влез механик. Он едва держался на ногах и, прислонившись к переборке, долго стаскивал маску. Устало обернулся к командиру:
— Пятый баллон починен, господин капитан.
— Третий и четвертый?
— Безнадежны.
— Мне нужна высота.
Механик безнадежно махнул рукой.
— Уравновесьтесь хоть тут.
— Все, что можно было стравить, — за бортом, — вставил фейнрих.
— Нужны еще хотя бы сто кило, — сказал механик.
— У нас нет ни грамма… — начал было опять фейнрих. Но командир сердито перебил его, повернувшись к механику:
— На люк!
— Есть на люк, — машинально ответил тот и двинул рычаг. Крышки опустились.
Держась левой рукой за штурвал, командир повернулся в гондолу:
— Живо! — бросил он фейнриху. Тот непонимающе оглянулся.
— Прыгайте!
Фейнрих в испуге попятился. Кровь отлила у него от лица:
— Господин капитан… Мы же выкинули парашюты…
— Прыгайте!
Фейнрих в ужасе жался к стене гондолы. Как бы защищаясь, он выставил было руку, но вдруг быстро сунул ее в карман комбинезона и выхватил револьвер…
Под пристальным взглядом старческих глаз фейнрих опустил руку. Его взор упал на спину механика, молча склонившегося над люком. Тощая фигура механика выражала беспредельную усталость. Казалось, он даже не замечает происходящего вокруг. Комбинезон оттопыривался горбом над выдающимися худыми лопатками.
Фейнрих нацелился и выстрелил в эту сутулую спину. Механик упал головой в люк. Фейнрих потянул рычаг.
Замедляя нисходящее движение, дирижабль уравновесился.
Гроза поглядел вниз. Земля была хорошо видна. Черные массы облаков тяжелыми валами откатывались на юго-восток. Залитый ярким солнцем пейзаж был вырисован в деталях, как хорошая карта. Гроза пригляделся — местность незнакома. Он сравнил ее с картой. Не хотелось верить глазам: выходит, что он миновал над облаками советскую. границу. К сожалению, ошибки быть не может: вот этот узелок тонких паутинок на западе не что иное, как Ровно. Гроза прикинул: если начать сейчас пологое планирование, то есть слабая надежда дотянуть до своих. Но еще небольшая потеря высоты, и посадка в расположении противника станет неизбежной.
Гроза повернулся к дирижаблю. Расстояние между самолетом и дирижаблем опять сокращалось. Гроза не мог сохранить его. Для устойчивости самолет требовал большей скорости снижения. Еще десять секунд, и Гроза пройдет мимо уравновесившегося дирижабля. Сквозь свист планирования он ясно различил гудение моторов дирижабля.
Еще пять секунд, и дирижабль уйдет от него навсегда. Гроза уже видел, как шевельнулись огромные поверхности его рулей. Описывая плавную кривую, корабль ложился на северо-западный курс.
Гроза дал от себя штурвал. Пение крыльев усилилось, перешло в резкий свист. Гроза шевельнул педали. На большой скорости истребитель обрел привычную управляемость. Легкое движение рулей, и нос самолета направился прямо. на широкую спину гиганта. Гроза поспешно выпустил колеса шасси и включил контакт.
Прежде чем майор Павел Романович Гроза представил себе, как произойдет то, что он задумал, широкая спина дирижабля превратилась в необозримую серебряную плоскость…
Гроза пришел в себя от свиста и боли в ушах. Он с трудом осознал, что произошло. Вращение падающего тела вызвало непривычное головокружение. Сделав несколько резких движений ногами, Гроза вышел из штопора и потянул кольцо. От рынка раскрывшегося парашюта лямки сдавили грудь и потянули подмышками.
В стороне и выше себя Гроза увидел пылающий дирижабль. Он парашютировал, оставляя за собой струю густого черного дыма. Больше ничего Грозе не было нужно, он мог теперь спокойно рассматривать простирающуюся под ним местность, приглядывая место для приземления. Хорошо было бы миновать вон ту деревню и сесть на десной полянке, но это, вероятно, не выйдет. Придется сесть на сжатое поле за деревней.
Приземляясь, Гроза попал в борозду и упал. Парашют тащил его по полю. Гроза попытался подняться, но свалился от острой боли в ноге. С трудом освободился от парашютных лямок и скафандра.
От деревни полем бежали двое польских крестьян. Гроза сделал нечеловеческое усилие, чтобы встать. Это ему так и не удалось. Он на четвереньках пополз в сторону леса, но через минуту понял, что не уйти. Крестьяне быстро его нагоняли.
Гроза сел. Преследователи приблизились. Один из них — тощий в изодранной свитке — снял шапку и заговорил на ломаном русском языке.
— Пану летчику не тшеба[31] бояться. Пан с тамтей[32] команды, цо упадла з рана?[33]
— Какая команда? — удивленно спросил Гроза. Крестьяне переглянулись.
— Пан червоны?[34]
Гроза не колеблясь ответил:
— Да.
— И пан не зна червоней команды, цо сядла на парасолях[35] в тых мейсцах?[36]
— Когда?
— На зожи.[37]
Гроза понял, что речь идет о десанте, но прежде чем он решил, как себя держать, со стороны деревни показался еще один крестьянин. Он на ходу делал знаки и что-то кричал.
Поляки засуетились. Оказалось, к деревне подходит германская часть. Летчика нужно сейчас же унести в ближний лес. Там его спрячут, чтобы при первой возможности перебросить к Березно, куда села на «парасолях» советская команда…
Над деревней сверкнули клубки шрапнели. Громыхнули разрывы. В ответ застрекотал пулемет, другой, третий. Граната взметнула черный столб среди поля.
— Тикаем, бо то ваши бьют по герману, — крикнул крестьянин и подхватил Грозу под руки.
Крестьяне, пригибаясь, потащили его к лесу. От боли Гроза потерял сознание…
02 ч. — 05 ч. 19/VIII
I
С того момента как вторично раненный Дорохов передал командование Волкову, его собственная машина пошла за машиной нового флагмана.
Командир эскадры лежал в рубке, лишенный сил, впадая время от времени в забытье. Он заставил надеть себе на голову, поверх белой чалмы бинтов, наушники радио. Не вмешиваясь в распоряжения Волкова, он старался не пропустить в них ни слова.
Закончив составление сводки, капитан Косых мог снова следить за перекличкой флагманского самолета с колоннами и с землей.
Разведывательный отдел штаба фронта сообщил, что им уловлена шифрованная передача немцев: по-видимому, противник знает о намеченном маршруте обратного движения эскадры. Он готовится отрезать ей путь.
