Джон Стивенс - Изумрудный атлас
— «Именно это означает термин "гидрофобия"», — еле слышно передразнила Эмма.
Но Майкл проигнорировал ее насмешку.
— …Графиня может держать его под контролем, заперев на корабле. А когда монстр ей понадобится, она просто перевезет его на берег.
Габриэль кивнул.
— Возможно, ты прав.
— Да ну? — фыркнула Эмма, не в силах скрыть своего раздражения. — Ты уверен?
— Но как же вы спаслись? — спросила Кейт.
— Еще не построили такую клетку, в которой можно было бы меня удержать.
Габриэль сказал это таким тоном, словно дальнейшие объяснение были излишни. Кейт посмотрела на него — и согласилась.
— Значит, ты хочешь попробовать снова убить Графиню? — спросила Эмма. — Мы можем помочь. Мы с удовольствием прикончим ее!
— Нет, — сказал Габриэль. — Я вернусь в свою деревню. Я должен передать им все, что вы мне рассказали. О том, что случится с нашими лесами. И наша ведунья разузнает о книге, которую так хочет заполучить ведьма. Она поймет, что все это значит.
— Что еще за «ведунья» такая? — спросила Эмма.
— Женщина, которая творит магию, — ответил Майкл.
— Я не тебя спрашивала, — проворчала Эмма.
— Он прав, — ответил Габриэль.
Эмма бросила испепеляющий взгляд на брата.
Кейт сидела тихо. Ей вдруг пришла в голову одна мысль. Все это время она старательно удерживала ее в голове, боясь упустить. Но теперь выпалила:
— Возьмите нас с собой.
Мужчина покачал головой.
— Мне придется идти очень быстро, и дорогой я пойду опасной. Здесь вам будет спокойнее. Этого оленя вам хватит надолго. Ручей, что за хижиной, чистый, пейте смело. Огонь разводите только ночью. А я, как только смогу, пришлю сюда кого-нибудь, чтобы приглядел за вами.
— Но… — начала было Кейт.
— Мы… — сказала Эмма.
— Нет!
Он ударил огромной ладонью по столу, так что тарелки и чашки зазвенели, и дискуссия была окончена. Габриэль встал, снял со стены латунный телескоп и сказал, что тут чуть выше над хижиной есть отличный выступ, с которого видно всю долину. Сейчас он сходит и поглядит, нет ли где поблизости Крикунов. А потом ему нужно будет уходить.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как Эмма обернулась к Майклу:
— Это из-за тебя он нас не взял!
— Что?
— А то, что он ненавидит выскочек! Он сказал мне об этом еще утром, когда убил оленя. Так и сказал: «Терпеть не могу выскочек».
— Ну да, охотно верю, что он так тебе и сказал!
— Тихо! — шикнула Кейт. — Нужно уговорить его взять нас. Он сказал, что ведунья сможет разузнать про нашу книгу. Может быть, она даже сможет увидеть, где она сейчас. Нам нужно разыскать эту книгу раньше Графини. Это наша единственная возможность попасть домой. — Кейт помолчала. Ее вдруг пронзила страшная мысль. — Эмма, ты ведь не потеряла фотографию? Ту, которая вернет нас назад?
Несколько ужасных, томительных секунд они смотрели, как Эмма роется в карманах.
Наконец она вытащила снимок. Он был сложен пополам и загнут с одного края, к обратной стороне прилип комок розовой жвачки, но главное, на нем была изображена Кейт, сидящая в их спальне и глядящая на них из будущего.
Дети негромко выдохнули хором.
— Эмма, — мягко сказала Кейт, — может, пусть лучше фотография хранится у меня?
— Да, вот именно, — пробурчал Майкл.
— Пожалуйста! — Эмма отцепила жвачку и протянула сестре карточку. Кейт, как могла, разгладила ее и сунула во внутренний карман куртки.
— Вернемся к главному вопросу, — предложил Майкл. — Как мы сможем уговорить его взять нас?
Случилось так, что эта проблема решилась сама собой, поскольку не успел Майкл договорить, как послышались торопливые тяжелые шаги, дверь распахнулась, Габриэль ворвался внутрь и сказал:
— Уходим. Немедленно.
Прежде чем дети успели спросить себя, что могло заставить его изменить свое решение, истошный вопль Крикуна эхом облетел долину.
— Их штук двадцать, — бросил Габриэль, доставая с балок на потолке какой-то длинный, завернутый в брезент предмет. — Через три минуты будут здесь.
— Что будем делать? — спросил Майкл. — Как мы сможем сбежать?
— Будем пробиваться с боем! — воскликнула Эмма, и в голосе ее прозвучал пламенный гнев. — Да, Габриэль?
Но он подошел к очагу, положил ладонь на один из камней и с силой нажал. Очень медленно, с громким каменным скрежетом, камин целиком повернулся вокруг своей оси, открыв темный проход, ведущий прямо в толщу горы.
— Сюда, — сказал Габриэль.
Глава 10
Лабиринт
Как только они вошли в лаз, Габриэль первым делом приказал Кейт, Майклу и Эмме замереть на месте. Потом он с глухим стуком вернул камин на прежнее место. Дети стояли в темноте, вдыхая затхлый воздух подземелья и прислушиваясь к шагам Габриэля. Он чиркнул спичкой и зажег от нее два видавших виды газовых фонаря, висевших на стене. Потом вручил один из фонарей Кейт.
— Где мы? — спросила она.
Тени от лампы, скользившие по шраму на лице Габриэля, придавали ему еще более устрашающий вид.
— Мы в таком месте, где нужно вести себя тихо и делать все, что я скажу. Идем.
Он повернулся и зашагал по туннелю.
Они дошли до выщербленных ступенек, за последней из которых оказалась железная дверь, увешанная множеством замков и засовов. Габриэль открыл дверь пропустил детей вперед, а затем закрыл и запер ее за ними. Теперь они очутились в новом туннеле. Он был шире, и стены у него были очень грубые. По полу бежали два железных рельса.
Они шли около четверти часа, прежде чем Кейт решилась снова задать тот же вопрос:
— И все-таки, где мы?
В первый миг ей показалось, что Габриэль ничего не ответит. Но он сказал:
— В одном из старых рудников, выстроенных жителями города. Он приведет нас через гору в долину, где лежит моя деревня.
Они пошли дальше: Габриэль и Эмма впереди (ширина туннеля позволяла идти только по двое в ряд), Кейт и Майкл следом. Там, в хижине, излагая брату с сестрой свой план возвращения домой, Кейт старалась говорить как можно увереннее. Но в глубине души она подозревала, что даже если мудрая ведунья из деревни Габриэля сможет сообщить им что-нибудь полезное, то их шансы найти книгу раньше Графини и ее Крикунов все равно остаются весьма призрачными.
По пути Габриэль, к удивлению Кейт, разговорился. Он рассказал детям о горах, о том, что они пропитаны древней магией, и поэтому к ним нужно относиться с уважением. Он сказал, что люди из Кембриджского водопада всегда знали, что здесь есть места, которые нельзя раскапывать, и силы, которые лучше не тревожить. Например, в горах водятся ханнудины — их еще называют убийцами надежды — полуживые упыри, которые вырастают за спиной у человека в темноте и начинают нашептывать, что все его самые страшные мысли являются правдой: друзья у него как один предатели, жена его не любит, а дети, когда вырастут, возненавидят самое его имя. И тогда горняк задувает свою лампу и садится на землю в темноте, а находят его только через несколько месяцев или даже лет, умершего от голода на этом самом месте. Есть еще салмак-тары, древний чудовищный народ, от которого, как говорят, некогда пошли гоблины — эти живут глубоко-глубоко под корнями гор. Глаз у них нет, зато есть огромные, как у летучих мышей, уши, а при ходьбе они издают клацанье, которое порой можно услышать в эхе, облетающем горные склоны; клыки и когти у салмак-таров острые, как бритва, и запросто дробят что кости, что камень, что железо…
— Но даже такие создания, — сказал Габриэль, — нужны, чтобы сохранять мировое равновесие. Но все изменилось, когда пришла ведьма, все изменилось.
Он замолчал, и какое-то время слышен был лишь хруст их шагов по усыпанному гравием дну туннеля. Кейт все время думала о двадцати морум кади, которых Габриэль увидел в долине. Она представляла, как они врываются в хижину, находят потайную дверь за очагом, один за другим выбегают в туннель, обшаривают желтыми глазами тьму…
Она знала, что эти мысли делу не помогут, но не могла удержаться. К реальности ее вернул Габриэль, уже приступивший к новому рассказу — на этот раз о паре невидимых рук, которые проникают в грудь и разрывают сердце и легкие. Кейт сразу поняла, что он описывает вопли Крикунов.
— Но это все одна иллюзия, — сказал Габриэль. — Вся боль рождается только в вашем сознании.
— Что?! — Кейт сама поразилась своему гневу. — Хотите сказать, что мы все это придумали?! И что все дети на плотине тоже все выдумали?
— Я не это сказал, — поправил Габриэль. — Визг Крикунов вызывает панику и страх в сознании. Такой ужасный страх, что все тело парализует. Вот эту боль вы и чувствуете. Она настоящая, но рождается в сознании.
— И как ее остановить? — спросил Майкл.
— Убить Крикуна, — ответила Эмма. — Дураку ясно.
