Любовь Романова - Призрак и другие соучастники
— Ну что, попробуешь сам? — спросила Стася, — В случае чего, я помогу.
Друзья толкнули дверь и обнаружили тетю Алю, роняющую слезы в чашку с остывшим чаем. Искать интересную тему для разговора не пришлось. Весь интернат знал, что Мироныч в прошлом году звал Алевтину Ивановну замуж. Она отказала — мол, не в том возрасте, чтобы под венец бегать. Но, по-видимому, продолжала питать к учителю труда нежные чувства. Стоило только спросить ее о самочувствии Мироныча, как она тут же окатила ребят потоком причитаний. Никаких улучшений в его состоянии пока не было, никто из врачей не мог толком ничего объяснить, в палату ее не пустили, сколько не просила. Гарик начал осторожно переводить разговор на ночь убийства Забияко. Рассказал об идее Стаси собрать подписи, чтобы интернату выделили охрану, поинтересовался, не встречалась ли ей фигура в белом и не пропадали ли последнее время ключи. Тетя Аля на все вопросы отвечала охотно, но ничего нового рассказать не могла. Приведения она не видела, ключи не теряла, охрана, конечно, нужна, вот только кто ж ее даст. Однако стоило Гарику спросить завхоза о ночном госте, как Тетя Аля тут же сообщила, что она ужасно спешит, и выставила ребят вон из комнаты.
— Она что-то скрывает! — уверенно сказала Стася, оказавшись вне пределов слышимости завхоза.
— Понятное дело! Неужели, это она Забияко…
— Вряд ли. Я не почувствовала даже намека на страх. Просто, не хочет говорить.
Следующей в очереди на допрос у юных сыщиков стояла вторая ночная воспитательница. Ребята выяснили, что ее зовут Екатерина Егоровна Агапова. Стася и Гарик отыскали женщину в учительской, где она в полном одиночестве читала книгу Загубского. Разговор начала Стася, спросив, понравилась ли ей работа бывшего директора интерната? Но Екатерина Егоровна оказалась крепким орешком. Разговорить ее было просто не возможно. Она односложно отвечала на любые вопросы и, не мигая, словно очковая кобра, смотрела на ребят, дожидаясь, когда они оставят ее в покое.
Покинув учительскую, Стася с Гариком обменялись тяжелыми взглядами.
— Я почувствовала… гм… напряжение! — объявила девочка, — Она чего-то опасается, и еще… Такое ощущение, что ею владеет какая-то идея, она не дает ей свободно, дышать, думать, жить. Она сковывает ее словно кандалы!
— Может, почудилось?
— Вряд ли…., — Стася ненадолго замолчала, шагая рядом, — А тебе не показалось, что эта женщина на кого-то похожа? — внезапно спросила она.
— Да, нет, — Гарик с сомнением почесал рыжий затылок. Попытался представить невзрачное лицо воспитательницы и не смог. Оно было настолько непримечательным, что мгновенно стералось из памяти.
ГЛАВА 13. СТАСЯ
В списке подозреваемых, с которыми собирались поговорить ребята, осталось всего два человека: меховая дама и Анна Геннадиевна — задержанные в интернате до конца расследования члены московской комиссии. Стася с Гариком решили начать поиски обеих женщин с гостевых комнат на третьем этаже. Они уже было собирались толкнуть одну из дверей, как услышали визгливый дискант директрисы.
— Все вопросы давно решены! — пищала она за неплотно прикрытой дверью, — Я уже сделала заказ!
— Вы поторопились! — послышался сухой голос Анны Геннадиевны, — Я прекрасно осведомлена о ваших с Петром Николаевичем договоренностях, но они не были подкреплены документами. Поэтому я взяла на себя смелость…
— Да как вы смеете! — снова взвизгнула Стервелла.
— Поэтому я взяла смелость отменить его решение. Как я уже говорила, детям гораздо нужнее хороший компьютерный класс, чем швейные машины.
— Может, нам удастся договориться? — понизила голос директриса.
— Не думаю.
Стервелла в бешенстве вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Ребята еле успели спрятаться в одной из многочисленных ниш в коридорах интерната. Она устремилась мимо них, обдав запахом отвратительно-сладких духов. Пробежав несколько метров, Стервелла остановилась.
— Пупсик! — позвала она специальным, предназначенным только для ее злобного питомца, голосом, — Где ты? Мамочка волнуется!
Но Пупсика нигде не было.
— Солнышко! Зайчик! Хватит пугать мамочку! — еще пронзительнее запищала директриса, и все ее многочисленные подбородки нервно затряслись, — Где же ты, проказник?!!
Стук каблуков и отчаянные вопли директрисы затихли вдали. Судя по всему, Пупсик решил сегодня заставить свою мамочку побегать. «Может, он прав? — улыбнулась про себя Стася, — Стервелле не помещает физическая нагрузка».
Друзья подождали в нише еще немного и двинулись в комнату Анны Геннадиевны. Девочка слегка переживала за рыжего близнеца. Она видела, как он расстроился, когда ему не удалось разговорить библиотекаршу, поэтому надеялась, что на этот раз у Гарика все получится.
— Анна Геннадиевна, нам нужно с вами очень серьезно поговорить! — заявил он, резко распахнув дверь.
Пожилая женщина сидела на кровати и читала «Братьев Карамазовых». Она была одета все в тот же старомодный коричневый костюм. На носу сидели массивные очки для дальнозорких людей, делавшие ее похожей на мудрую черепаху Тортиллу. Женщина неспешно подняла глаза на запыхавшегося мальчика, отложила книгу, проверив на месте ли закладка, сняла очки, заменив их на другие, более легкие, и строго произнесла:
— Ну, во-первых, здравствуйте, молодой человек.
— Здрасьте, — изобразил смущение Гарик, отчего брови у него сложились в трогательный домик. Стася, своим безошибочным чутьем, уловила в голосе друга хорошо продуманную игру.
— Во-вторых, отдышитесь и расскажите, о чем вы собирались со мной поговорить.
— Анна Геннадиевна, я вас очень прошу, не покупайте нам швейные машины! А? Мы и так каждый понедельник до вечера работаем!
— Молодой человек, вы пришли пожаловаться мне на свою тяжелую судьбу?
— Нет, что вы! Просто вы сами подумайте, если Стелла Родионовна купит еще техники, она заставит нас работать всю неделю, чтобы шить фартуки и делать шкафы на продажу. А учится когда? Мы с братом в институт хотим поступить, но для этого нужно заниматься!
— И куда же вы хотите поступать? — смягчилась женщина.
— Я — в школу милиции, а брат — в Политех. Мы уже все продумали, — горячо тараторил Гарик, — Я слышал, как вы еще тогда, при Забияко, говорили, что хотите сделать у нас компьютерный класс. Может, теперь, когда его больше нет…
— Хорошо, я подумаю, как вам помочь, — улыбнулась Анна Геннадиевна и сразу стала похожа на Стасину бабушку — на вид такая же холодная и неприступная, а на самом деле добрая. Определенно, эта женщина ей нравится.
— Анна Геннадиевна, а интернат не закроют? — доверительно спросил Гарик, — Ну из-за убийства и призрака этого?
— Что за глупости! — подняла брови пожилая женщина, отчего ее старомодные очки немедленно съехали на кончик носа, — С чего вы это взяли?
— Все ребята так говорят! — Соврал хитрый близнец, чтобы разговорить члена московской комиссии, — А вы разве сами не видели духа той ночью, когда Забияко убили?
— Нет, я не выходила из комнаты. Читала. Хотя постой, а ведь правда, слышала чьи-то шаги. Прямо за дверью. И почти сразу после этого раздались крики на лестнице… Впрочем, не важно! — Анна Геннадиевна снова надела маску строго педагога, который ни на минуту не позволяет себе расслабляться рядом с объектом воспитания, то есть школьником, — Нет, молодой человек, интернат не закроют. Надеюсь, совсем скоро милиция все узнает. Ну, бегите. О компьютерах я позабочусь.
На этом разговор закончился. Ребята узнали все, что им было нужно.
— Она сказала правду. — Стася как ни пыталась не смогла обнаружить даже намека на страх или не уверенность в поведении пожилой женщины. В душе Анны Геннадиевны царил мир.
А вот найти меховую даму друзьям так и не удалось. Ее комната оказалась заперта, в замочную скважину было видно идеально заправленную, без единой складочки, постель. Тетя Ала, которая отслеживала всех выходящих из здания интерната, не заметила, чтобы «московская фря», как она называла любительницу меховых нарядов, проплывала мимо. Поискав еще немного, друзья махнули рукой и отправились в Убежище.
Они уже натягивали куртки, когда из-под плотных рядов одежды, заполнявшей, тесный интернатский гардероб как шпроты консервную банку, донеслось сиплое урчание. Стася замерла. Прислушалась. Урчание повторилось, но теперь длинная рулада закончилось сдавленным стоном.
— Что это? — Стася представила, как из-под одежды сейчас покажется белая рука призрака с почерневшими от земли ногтями на длинных, изъеденных червями, пальцах. Девочка испуганно захлопала ресницами.
Гарик осторожно опустился на колени и заглянул в пыльную темноту раздевалки.
— Не бойся! Смотри!
Там, под пачками курток и пальто подпрыгивал на всех четырех лапах, очумевший от внезапно свалившейся свободы, Пупсик. Маленькая, толста собачка пыталась ухватить зубами какой-то белый комок. Комок сопротивлялся, отчего Пупсик отчаянно хрюкал, отскакивая назад, издавал очередную руладу и снова бросался в бой. Зрелище было комичное. Жалко, Стервелла не видит! Она бы сейчас принялась причитать: «Пупсик, мальчик мой, брось каку! Не расстраивая мамочку!» Наверное, Пупсик из-за этого и сбежал. Душа попросила свободы…
