Дмитрий Емец - Пегас, лев и кентавр
Наста двинула его локтем.
– Будешь на меня заваливаться – вендам отдам! – пригрозила она.
Шаманщик перестал на ней обвисать и испуганно отпрянул, выставив вперед ладони.
– А кто такие «венды»? – спросила Рина с жалостью.
– Венды – сокращенно от «вендетты». Они же «мстюны», «антимаги», «антивсеги» и «пнуйцы». Но это ответвления, а первыми были «вендетты». Возникли на основе шайки Женьки Шмяки, которая грабила инкассаторские машины и маркером писала на них бунтарские стихи. Когда шайку разгромили, Женька Шмяка оказалась студенткой института физкультуры Евгенией Шемякиной, матерью двухлетней дочки Аллочки, – заученно отозвался Ул.
– А эти за кого? – спросила Рина.
– Венды-то? Против всех. У них принцип такой – быть против всех. Кого поймают, того и бьют. У вендов лозунг: «Заклинание летит две секунды, сглаз – три секунды, а кулак – три удара в секунду».
– А к вам венды не лезут?
– Всякое бывает. К некоторым бывает что и лезут. Знакомиться пытаются, – ответил Ул весело.
Наста засмеялась, но вспомнила, что она смертельно обижена, и сделала непроницаемое лицо.
– А как венда узнать? – спросила Рина.
– Да легко, – сказал Ул. – Венды – они такие крепкие ребятишки, резкие, часто бритые наголо, но бывают и волосатики. Взгляд такой… м-м… на расслабоне, как у бойцов. Не на лицо смотрят, а на подбородок, чтобы все тело видеть. Костяшки набитые. Ходят в чем драться удобнее, немаркое такое, спортивное, часто в двух разноцветных одежках, чтоб после драк следы заметать. Милиция по ориентировке ищет парня в желтой пайте с длинным рукавом, а он уже ее сдернул и оказался в синей водолазке. Мы их еще «капустники» зовем.
– А вообще венды ничего. Некоторые к нам потом переходят. Макс, например, бывший венд. А большая часть никуда и не переходит и так и носится толпами, пока не переженится. – Наста снова хихикнула.
Ул взял шаманщика за плечо и передал его вошедшему в подвал парню. Тот принял его не под локоть, а под руку, как старого знакомого. Мужичок в бусах грустно оглянулся. Ул помахал ему рукой. Потом догнал и забрал у него носки.
– А что с ним сделают? – спросила Рина, когда Ул вернулся.
– Да ничего. Бусы отнимут – он без них телепортировать не сможет! – и коленкой под зад.
– А откуда они вообще берутся?
– Шаманщики? Эльбы их прикармливают! Живет себе человек и однажды понимает, что может взглядом двигать табуретку. Ясное дело: восторгов полный подгузник: «Вау, у меня дар! Вы все тут нули, а я один палочка от туалетного ершика!.. Мам, да убери ты свой суп! Ща буду творить новую Вселенную!» – Ул к чему-то прислушался.
По коридору скользнул луч фонаря. Сильный и узкий – он казался твердым. Появились два парня в шныровских куртках. Первый – громадный как шкаф, с неохватными, совершенно мультяшными плечами. Другой – резкий, краснолицый, сердитый, с некогда сломанным и неправильно сросшимся носом. Рине он показался насмешливым и колючим.
– Макс! Родион! Чего так долго? – жизнерадостно приветствовал их Ул.
– А где тебя прикажешь искать? – проворчал краснолицый.
– Т-ты хоть к-кентавра заряжай! Никакой сы… связи! – поводя плечами и заикаясь, добавил богатырь.
– Договорились, Макс! – пообещал Ул.
Его спутник настороженно оглядел Рину.
– Кто это? – спросил он хмуро.
– С нами, Родион! Нашла закладку, не оставила ее себе. Теперь она – шныр, – сказал Ул.
Родион прищурился.
– Ничего не знала о законах ШНыра – и не оставила? Она бы с ней слилась.
– А ее пы… пчела? – добавил Макс.
– Она шныр без пчелы, – ответил Ул несколько смущенно.
– Т-таких не бывает.
– Уже бывают. Взгляни! – с нажимом сказал Ул.
Он сунул руку в карман. Рука его удивленно застыла, как если бы он нащупал нечто неожиданное для себя. Очень осторожно Ул оттянул карман и, заглянув туда, бережно достал что-то.
На краю треснувшего кокона сидела маленькая бабочка с изумрудно-зелеными крыльями. Ни грязная вода, ни грубая кожа куртки, ни пальцы Ула ничуть им не повредили. В бабочке не было как будто ничего особенного. Однако Рина ощущала, что могла бы смотреть на нее целую вечность. Черпать ее зрачками, пить жадно, как человек, прошедший пустыню, пьет прохладную воду.
Рину вновь охватила та радость обновления, которая была у нее, когда она увидела в луже перевернутого белого кота. Бабочка шевельнула усиками, взмахнула крыльями и понеслась прямо к плите потолка. Коснулась ее, без всякого усилия пролетела насквозь и исчезла.
Глава 7
Ставленник «зыла»
Мимо города шли воины, мирно возвращающиеся в лагерь свой. Со стен города в них начали пускать стрелы и бросать камни. Воины захватили город и стали предавать его жителей смерти. И закричали жители: «За что? Не мы стрелы пускали, но шпионы и лазутчики врага нашего, которые в городе нашем живут, нам хорошо ведомые!»
Отвечали им воины: «Пусть так, но зачем позволили вы жить в своем городе лазутчикам врага? Почему не прогнали их, когда они вам ведомы? Куда смотрели, когда поднимались они на стены, пускали в нас стрелы и ранили нас? Разве они так сильны, что не могли вы всем городом одолеть нескольких?»
«Кодекс ныряльщика» (по лат. версии 1503 г.)Главный штаб ведьмарей, расположенный недалеко от Кубинки, внешне напоминал засекреченную военную часть. Бетонный забор с колючкой. Много видеокамер. Высокие железные ворота. Спокойная, уверенная охрана.
Уже пропущенный внутрь, Долбушин долго ехал по узкой асфальтовой дороге через подмосковный лес. Был конец апреля. Снег в городе и на шоссе давно растаял, но здесь еще местами лежали потемневшие сугробы.
Сегодня Долбушин был не на «Хаммере», а в неброском сером «Форде». С ним вместе ехала Аня, на присутствии которой неожиданно настоял сам Гай. Долбушину это не понравилось, но он знал: Гаю не перечат.
Дорога подвела еще к одному забору. Внешне он мало впечатлял. Низенький, почти декоративный. Долбушин, однако, не позавидовал бы тому, кто попытался бы проникнуть за него без приглашения. Сразу за шлагбаумом они бросили автомобиль и, кивнув дежурившему здесь безмолвному арбалетчику, дальше пошли пешком.
Аня то и дело забегала вперед. Была радостной, с интересом оглядывалась. В штабе ведьмарей она была впервые. Ее отец шагал и строго отстукивал зонтом по красноватым, тесно положенным камням. Идти было недалеко. Уже отсюда они видели длинное, некрасивое, массивное здание, прочно врытое в землю.
– Тут так здорово! – сказала Аня.
Долбушин пожал плечами. Он предпочел бы, чтобы его дочь держалась от этого «здорово» подальше.
– Гай мог бы отстроить и что-нибудь получше. Можно подумать, шныры не знают, где его искать, – сказал он сквозь зубы.
Гай ждал их в кабинете. Валялся на диване и развлекался тем, что расширял пальцем дыры в своих старых парусиновых брюках. Рядом, внимательные, как доберманы, застыли четыре его охранника с рычаговыми арбалетами.
– Говорите, знают, где искать? Дорогой мой, ценность этого строения в том, что под ним. Будь это иначе, сюда давно бы сбросили атакующую закладку, – насмешливо заявил Гай.
Он не сказал ничего нового для Долбушина. Того не удивило, что Гай смог услышать его за триста метров: Гай есть Гай.
Потолок задрожал. Послышался короткий полувизг-полурык. Долбушин поднял голову. Он знал, что над ними стоят клетки с гиелами. Запах гиел, острый и неприятный, пробивался даже сквозь бетон.
Всех клеток было около пятидесяти, однако восемь из них в данный момент пустовали. Одна четверка арбалетчиков «чесала» небо вокруг ШНыра. Другая находилась в трехминутной готовности вылета по первому же сигналу из болота.
Гай свесил ноги. Он даже не потрудился обуться. Пальцы ног у него были смуглыми, длинными. Гай пошевелил ими, а затем наклонился и выудил из-под дивана ботинок. Подержал его в руках, однако обуваться не стал, а протянул ботинок Ане.
– Окажи мне услугу! Постучи каблуком вон в ту стену! – попросил он.
Аня вопросительно оглянулась на отца и, взяв ботинок, постучала.
– Смелее! Твой отец вполне способен оплатить ремонт! – поощрил ее Гай.
Стена казалась глухой, однако после второго удара деревянная панель втянулась в пол. За ней оказалась довольно большая библиотека. В кабинет Гая, жизнерадостно потирая ладошки, вплыл Белдо.
– Ах! – воскликнул он. – Ах! А я тут разбирал пергаменты! Как вы прекрасны, юная особа! Вы, часом, не мираж?
Старичок щебетал, как канарейка, однако Аня от него пятилась. Старичка это обижало. Он шутил все назойливее, смеялся все громче. Аня отступила поближе к отцу, тем более что из библиотеки в комнату, разгоняя ладонью сигаретный дым, уже протискивался тучный человек с бычьими веками.
– Приветствую всех, кого не видел! – сказал он сипло.
Щеки Гая раздулись и опали.
– Тилль! Долбушин! Белдо! Я позвал вас, чтобы поговорить о нашем агенте в ШНыре, – сказал он.
