Владислав Крапивин - Гваделорка
В Обской губе «Охотницу» должны были встретить красные канонерки, но почему — то не встретили, а белые преследовали беглецов. И капитан принял отчаянное решение: идти Северным морским путем в Архангельск.
Не было в истории мореходства случая, чтобы этим путем проходил хлипкий плоскодонный речной пароход. Но капитан Булатов, хотя и был очень стар, провел свое судно до цели. Но оказалось, что в Архангельске тоже белые. И англичане. Капитан сдаваться не захотел, и многие не захотели. Тех, кто измучен был путешествием, тайно высадили на берег, а остальные решили плыть дальше. Куда? Кто — то предложил переплыть океан и высадиться на острова у Америки, в тропиках. На этих островах постоянно шла борьба негров за свободу, и повстанцы, конечно же, помогли бы русским революционерам…
— И переплыли? — выдохнул Костик. Он облизывал губы, на них от волнения выскакивали мелкие пузырьки. Такой приключенческий роман!
— Ага, — кивнул Ремка. — Но там у одного острова их опять догнала беда. В тех водах оказался русский клипер. Учебное парусное судно. Оно ходило вокруг света, и революция застала его далеко в иностранных водах… Даже книжка есть такая — «Клипер «Зевс». Правда, в ней ничего нет про «Охотницу», но все — таки ясно, что клипер был…
— А что там должно было быть про «Охотницу»?
— В то время все на «Зевсе» были еще за белых. Это потом они подняли красный флаг, а тогда еще не понимали даже, кто такие большевики. По радио они узнали об «Охотнице» и решили взять ее на абордаж. А капитан Булатов опять принял отчаянное решение…
— Рем, какое? — Костику и в голову не приходило, что все это могло быть выдумкой.
— Этот остров, он совсем небольшой и состоит из двух частей. Они соединены перешейком. А через него проходит узкий — узкий и мелкий пролив… Помнишь, я сегодня крикнул «Ривьер — Сале́»? Это он по — ихнему, по — островитянски, так называется, а по — нашему — «Соленая река»…
— И «Охотница» прорвалась через пролив?!
— Ну да! «Зевс» запер пароход в бухте, но сам в нее войти не мог, не давала глубина. И капитан решил уходить через Соленую реку. Уж в нее — то клипер бы и не сунулся… Для «Охотницы» это было тоже очень опасно, только куда деваться — то? У капитана была старинная карта острова, и он на нее надеялся… Ну, и они прошли — через мели, через джунгли, впритирку к берегам…
— А потом что?
— А потом… точно уже неизвестно. Тетушка не знала. Вроде бы «Охотница» пришла на Кубу, и капитан там умер от старости. А остальные — кто куда… Но главное, что они ушли от врагов и прорвались!
— Как мы сегодня!
— Да. Только мы застряли, а они вырвались в океан… И когда вырвались, наступил день летнего солнцестояния. И капитан Булатов велел дать салют из их маленькой пушки, которая стояла на носовой палубе… И с тех пор пошел этот обычай…
— Рем… а как здесь — то узнали про такой обычай?
— Вот это самый непонятный вопрос, — очень серьезно откликнулся Ремка. — Я спросил у тетки: как такое могло случиться? А она: «Ой, не знаю, Ремочка, не пытай меня больше…» Потом все же вспомнила, будто кто — то из пассажиров «Охотницы» вернулся в Турень с Кубы. Вроде бы совсем еще мальчишка. И рассказал про то, что было…
Пока Константин Матвеевич излагал эту историю, Ваня сидел тихо и угрюмо. Он ничему уже не удивлялся. И даже не пытался избавиться от тоскливой боязни, рожденной новым совпадением. Она опять затянула серой пленкой то хорошее, что случилось сегодня…
Дед наконец глянул внимательно:
— Иван, а ты чего… скисший такой? Тебе неинтересно?
— Мне интересно… только… Граф, я сейчас, наверно, завою, — честно сказал Ваня.
Профессор Евграфов как бы клюнул пространство: носом, глазами, плечами, кадыком на шее, сильно качнулся к Ване:
— Я… что — то не так сказал?
— Ты все так сказал… Только не сказал названия острова. Но я и без тебя знаю. Это Гваделупа…
— Ну… да. Ну и что? Почему ты испугался?
Надо было огрызнуться, что ничуть он не испугался. Но Ваня хмуро объяснил:
— Потому что он меня достал…
— Остров? — изумился дед.
— Да! — со слезинкой сказал Ваня. И вдруг начал рассказывать про все. Как одно «клеилось» к другому. Роман «Юные путешественники» (по правде говоря, не самый интересный у Жюля Верна), где захватившие судно «Резвый» пираты не решились пойти через Ривьер — Сале. И тут же — мамина путевка, круиз с заходом на Гваделупу. И выстрел… И рассказ Никеля о кровавых делах на Гваделупе… Был, правда, светлый зайчик — сверкающая гваделупская монетка с кораблем. Но сейчас — опять какая — то тревога… Окрошка событий, от которой холодеет внутри.
Граф шевельнул бровями и догадался о главном:
— Ты просто боишься: не случилось бы чего — нибудь с мамой.
Ваня, словно очнувшись, поморгал. Почти с облегчением согласился:
— Кажется, да… Но и что — то еще тут…
— С мамой ничего не случится. Она по своим делам летает в разные страны каждый месяц. Не один год уже. Почему именно Гваделупа должна принести какую — то беду? Чушь… Слушай, а ты что? Боишься летать?
— Да нет… не очень. Если сам, то не страшно…
— Вот и о маме думай без страха. Это ей поможет… Но ты сказал «что — то еще тут»?
Ваня стыдливо кивнул. И дед кивнул:
— Про это «что — то еще» я тебе объясню по — наручному. Сыграл роль закон стержня.
Ваня поднял слегка намокшие глаза.
— Закон… чего?
— Магнитного стержня. Множество событий и фактов, связанных с чем — то одним, существуют до поры до времени по отдельности, сами по себе. Вот представь себе рассыпанные на столе мелкие винтики, канцелярские кнопки, скрепки, булавки. Валяются просто так. И вдруг на столе появляется сильный магнит. Сразу вся железная мелочь напрягается. Если какие — то штучки и не могут подъехать и приклеиться к магниту, они все равно располагаются вдоль силовых линий. Булавки и шурупчики — головками к стержню, кнопки пытаются встать на ребро… Все теперь подчинено магнитному сердечнику, он определяет обстановку… Так же и в жизни. Ты вот зацепился раз — два памятью за Гваделупу, и теперь будет каждое лыко в строку — газетная статейка, новости в телевизоре, песенки бардов, мимоходом брошенное слово…
— Но ведь это же не случайно!
— Нет, конечно. Я же говорю — стержень…
— Но какой? — нервно сказал Ваня.
— Опять двадцать пять! Маг — нит — ный!.. В переносном смысле, конечно…
— Вот именно, что в переносном. А где он?.. Ну, не на том же дурацком острове в Карибском море! И при чем тут я?
— Законный вопрос, — важно отозвался Граф. — И точного ответа пока нет. Надо поразмышлять. И подключить интуицию… Видать, прошел этот стерженек через дальний остров, и через Турень, и через разные времена. И через нас с тобой… Тут надо не лелеять в себе суеверные страхи, а докопаться до сути…
— А почему он… и через тебя прошел? Ты сказал…
— Здрасте! Я же тебе только что рассказывал! Про Ремкиного деда, про Соленую реку…
— Но это Ремкин дед, а не твой…
— Но Ремка — то мой друг!.. Ты, может быть, устал слушать?
— Не — е–е!..
— Тогда слушай, что было дальше, — сказал Граф. — За год до нашего знакомства Ремка поехал в пионерский лагерь. Первый раз в жизни. А там, известное дело, — по вечерам, после отбоя, болтовня в палатах. Всякие истории — про привидения, про приключения, про невиданные и неслыханные дела… Была самая середина прошлого века, война кончилась недавно, поэтому немало было историй о фронтовых и партизанских подвигах. В том числе и таких, где героями были отцы и старшие братья…
…А у Ремки брата не было никогда. А отец пропал без вести в сорок первом году, в окружении под Киевом… Тогда это было страшное дело. Те, кто пропал, считались чуть ли не изменниками, перебежчиками к немцам. Если оказался в плену — значит враг народа. Поди докажи, что это не так! Особенно, когда нет никаких известий…
Поэтому сперва Ремка помалкивал, только слушал других и томился от зависти. А потом вспомнил теткины рассказы о легендарном деде или прадеде. И выдал историю про пароход «Охотницу». Ну, сперва — то ее принимали с интересом, два вечера подряд. А потом нашелся дотошный вредный слушатель, постарше Ремки — из тех, кто любит всех разоблачать, — и поднял рассказчика и ребят на смех. Мол, вам плетут всякую фигню, а вы уши развесили! Никогда речные пароходы не ходили Северным морским путем! И не было ни «Охотницы», ни Булатова, потому что, если бы они были, про них бы висели всякие фотографии в музее и рассказывали бы на пионерских сборах и даже улицу назвали бы где — нибудь рядом с пристанью! Есть там улица Булатова? Нету! Есть фотографии в музее? Нету! Слышал кто — нибудь про такого капитана и такой пароход? Ни фига никто не слышал!..
