Павел Филатов - Слуга Света
— Я думаю дело в другом. Ты же иномирянин, вот и подумал, что сможешь с легкостью меня обмануть. Все вы так думаете. Считаете, что раз встретились с людьми, которые не смогут причинить вам вреда, значит и делать дозволяется все, что угодно. Почему-то вы всегда считаете, что мы вас боимся — таких грозных и сильных — а это вовсе не так. То, что мы не умеем и не хотим драться, еще не превращает нас в послушных овец, с которыми можно делать все, что заблагорассудится. Ты ведь на это рассчитывал? На то, что я тебе испугаюсь, испугаюсь вероятности быть тобой избитым и сразу отступлю, согласившись на любую, названную тобой цену?
— Стоп, он не мог этого сделать! — прервал я продавца.
То, что он говорил, было вполне логично, но не в том случае, если речь шла о моем друге! В конце концов, если разобраться здраво — ну зачем ему идти на обман? Деньги, как она сам говорил, у него есть. К тому же, он был из дворянства, и соображения чести не позволили бы ему поступить столь низко.
— Да я тебя сейчас! — закричал Алан, замахнувшись кулаком.
— Только попробуй, — так же невозмутимо ответил продавец. Я бы поверил, что он не испугался, только вот в один миг он весь покрылся потом, что и выдало его с головой. — Только попробуй дотронуться до меня хоть пальцем, и я сообщу обо всем здесь произошедшем работнику Станции. Я прекрасно знаком с эром Эдмином, и он поверит моим словам. Да даже если и усомнится, то у меня есть масса свидетелей, которые смогут подтвердить мою правоту. — И, действительно, все посетители магазина, сейчас столпились возле нас, с интересом наблюдая за этим небольшим представлением. — Наш мир закрытый, и никто не станет разбираться в причинах, побудивших тебя напасть на меня. Тебя вышвырнут на Станцию, и путь обратно тебе будет заказан навсегда!
Голос у продавца немного дрожал, но то, что он выполнит о чем говорит, ни у кого не вызывало сомнений. Вот и Алан поостерегся. Он опустил кулаки, и тяжело дыша, гневно бурил взглядом торговца. Тот, увидев, что его слова возымели действие, сказал:
— Так что, либо плати, либо убирайся отсюда!
— Уважаемый, нельзя так с детьми разговаривать, — сказал эр Серхио.
— Они не дети, а иномиряне! И вообще воры. К тому этот же угрожать начал, то есть повел себя как последний варвар! Если уж денег нет, то мог бы просто поторговаться, я это дело люблю.
— Держи, — сказал Алан и швырнул в лицо торговца стопку мятых купюр, фиолетового цвета. — Сдачу можешь себе оставить за понесенный моральный ущерб, мразь. Пошли отсюда!
Прежде, чем продавец успел что-то предпринять, вышел из лавки. Я поспешил следом за ним.
— Ты этого, правда, не делал? — схватил я Алана за рукав прежде, чем тот успел скрыться в толпе.
— А сам как ты думаешь? — пристально взглянул он мне в глаза.
— Надеюсь, что нет, — ответил я, выпуская его рукав.
— Мы напарники и должны доверять друг другу, иначе никак. Пойми, мне это было ни к чему.
— У тебя, что есть лишние деньги?
— Лишних денег не бывает. Я же выполняю особое поручение, и у меня есть под это дело определенные средства, так что мы можем не экономить.
Наш разговор прервался с появлением спутников. Эр Серхио выглядел встревоженным. Едва только оказавшись на улице, он тут же раскурил тонкую трубку, и принялся гневно выпускать струйки дыма из носа, не глядя в сторону Алана.
Дана была встревожена:
— Зачем ты так поступил?
— Я ничего не делал! — ответил он, смотря ей прямо в глаза. Отчего-то у меня возникло впечатление, что он нагло врет.
— Дочь, успокойся, он никогда не признает своей вины, — вступил в разговор эр Серхио. — Ладно, пойдемте, дел еще невпроворот, а завтра уже надо отъезжать.
Эр Серхио схватил Алана за рукав новоприобретенной рубашки и повернул к себе лицом:
— Слушай меня, и слушай внимательно. Я дважды повторять не стану. Чтобы такого больше не повторялось! Некоторые иномиряне, попав к нам, порой теряют голову, и начинают вести себя неадекватно. Вы считаете, что можете делать все, что заблагорассудится по праву сильного. Не знаю, может быть у вас так, и принято, но мы живем по иным законам, соблюдая приличия. Вы все считаете, что вам, чтобы вы не сделали, ничего за это не будет. И, вы во многом правы — у нас не существует наказаний, в привычном для вас смысле слова. Не будет штрафов, телесных наказаний, тебя не посадят в тюрьму — потому что пенитенциарная система у нас отсутствует как таковая. Против вас будут применены исключительно экономические методы. Ты ничего больше не сможешь купить не только у этого продавца, а в принципе на рынке, а в дальнейшем во всем городе. Тебе откажутся сдавать комнату и выгонят на улицу, а в другую гостиницу не сможешь вселиться. Вам не удастся уплыть в другой город — на корабль вас не возьмут, ни за какие деньги. Пойми раз и навсегда — мы такие же люди, как и вы. Мы умеем любить, ненавидеть, бояться, дружить, презирать. И мы не будем терпеть всяких наглецов, попирающих сложившиеся в нашем обществе нормы поведения. Право сильного у нас не действует, и оно не должно действовать нигде! Мы все люди, все живем в одном месте, и должны соблюдать правила общежития, уважать друг друга, наконец. Если бы ты начал торговаться и сбил цену, то ни кто бы тебе ничего не сказал. Это же нормальное желание, купить как можно дешевле ту или иную вещь. Но вот воровать или пытаться запугать — такое не прощается, пойми ты это! Все мы люди и понятие справедливости, нам тоже не чуждо. Мы совсем как вы, только чуточку лучше.
Больше ничего, не говоря, эр Серхио развернулся, и ушел. Алан стоял на месте, красный как вареный рак, и дышащий так же как заядлый курильщик после пятикилометрового кросса. Он был в бешенстве, его даже прохожие обходили по широкой дуге.
Но в тоже время я видел, что ему стало стыдно из-за своего поступка. Меня это порадовало. Отец всегда говорил, что даже лучшие люди порой совершают мерзкие вещи. Не под влиянием обстановки или сложившихся обстоятельств, а потому что дурная человеческая природа берет верх над разумом. Но хороший человек, сможет себе признаться в том, что был не прав, осознать всю отвратительность своего поступка, переосмыслить свое поведение и уже больше никогда так не поступать. Первым показателем раскаяния выступает стыд. Если совесть все еще в нем жива, значит, он сможет исправиться, если приложит к этому усилия.
Алан же не был законченным мерзавцем. Нормальный, умный, воспитанный парень, которому на миг показалось, что ему позволено больше, чем всем остальным.
Дальше мы двинулись через рынок, как и прежде — эр Серхио впереди, мы вместе с Данной, нежданно взявшей меня под руку, следом, замыкал нашу процессию насупленный Алан. Зашли еще в пару магазинов и купили всякую мелочь, в основном медикаменты, для эра Серхио, и ушли с площади.
Спустились по улице вниз и оказались на пристани. В первый момент я просто застыл на месте. Всегда представлял себя морские порты, помойками полными всяческого мусора, в том числе и человеческого, но в этом мире пристань выглядела совсем иначе. Чистая, как и весь город, набережная, аккуратные доки, опрятные моряки, от обычных горожан отличавшиеся только тем, что одеты, были в форму, да многие носили банданы.
Сколько всяческих кораблей здесь было собрано и словами не передать! Изящные каравеллы, с плавными очертаниями корпуса, были настоящими произведениями искусства. Высокие мачты со скатанными парусами возносились в небо. Их было так много, что казалось, будто это деревья в лесу. Между ними сновали маленькие весельные лодочки, и рыбацкие лодки под одним парусом.
Вот ведь до чего странный мир, в очередной раз удивился я. У них здесь прошлое очень плотно соприкасается с настоящим. С одной стороны паруса, с другой электрическое освещение. Будто и не было несколько сотен лет разделявших эти столь похожие, но в то же время и не похожие между собой корабли. Будто в этом мире не было принято отказываться от старого, в пользу лучшего и нового.
Я более менее освоился с тем, что Дана, взяла меня под руку. Даже потеть перестал, и почти не дрожал.
Набравшись храбрости, спросил:
— Мы сейчас пойдем на корабль устраиваться?
— Зачем?
— Ну, а как же? Если я правильно понял друга, то нам всем нужно попасть на другой материк?
— Ты правильно все понял, но на корабле туда очень долго добираться. Мы же с папой, спешим. Впрочем, как и вы с Аланом.
— Как же мы тогда туда попадем?
— Подожди, сам все увидишь! — с самым загадочным видом, ответила Дана.
Опыт общения с женщинами у меня был довольно скромный, однако я уже успел уяснить, что если девушка напускает на себя столь таинственный вид, лучше ни о чем ее не спрашивать. Все равно пока сама не захочет ничего не расскажет. Как-то так само по себе получилась, что между нами, завязалась беседа. Казалось бы, что общего может быть между мной и Даной? Оказалось, что общие темы могут найтись, если обоим собеседникам, этого очень захочется.
