Арина Свобода - Шиворот-навыворот. Глеб и Ванька
Мир вокруг как-то странно поплыл — так бывает, когда перекатаешься на карусели — и еще как будто сжался. А потом… вывернулся наизнанку. Глеб не мог бы объяснить, что это значит, но совершенно четко чувствовал, что реальность прогнулась, точно мамина силиконовая формочка для кексов, а потом с тихим щелчком вернулся в нормальное состояние. И стало тихо.
— Пипец, — медленно произнес кто-то рядом.
Глеб с трудом повернул голову — все вокруг по-прежнему раскачивалось и колыхалось — и увидел Гнома, стоящего на четвереньках. Пашка посмотрел на него быстро заплывающим глазом и повторил:
— Пипец.
— Что… — прохрипел Глеб. Откашлялся и начал снова: — Что это было?
— У тебя надо спросить, — отозвался Гном, кое-как поднимаясь на ноги.
Он, хромая, подошел к скорчившейся возле березы Снежке и присел, заглядывая ей в лицо:
— Эй… Ты в порядке?
Девочка, не отнимая от лица ладоней, кивнула.
— Хорошо, — без особой радости сказал Гном. Через плечо покосился на Глеба. — Автоматы, говоришь… Зенитные установки… Хорошо, что я на твоей стороне, парень.
— Где они? — очумело озираясь, спросил Глеб. — Эти.
— А куда ты их дел? — в ответ спросил Гном.
Снежка наконец открыла лицо и, глядя на мальчишек круглыми глазами, тихо сказала:
— Они в Вывороте.
— Что?! — в два голоса воскликнули друзья.
— Ты выкинул их на ту сторону, — пояснила Снежка и вдруг негромко засмеялась.
И от этого смеха у Глеба по спине поползли холодные колючие мурашки.
Глава 14. Отличная возможность получить по морде
— Держи, — Снежка протянула Глебу сложенные ковшиком ладони.
— Это зачем? — тупо спросил Глеб.
— Тренироваться, — пояснила Снежка.
Котенок зевнул, распахнул крохотную розовую пасть и уставился на Глеба мутными голубыми глазенками.
— Сдурела? — тихо спросил Глеб.
— А что? — не поняла Снежка. — В чем проблема-то?
— Он же живой! Ты что, хочешь, чтобы я его… того?
Снежка сощурилась и неожиданно жестко спросила:
— А брата вернуть хочешь?
Глеб закусил губу и отвернулся.
— Тогда давай, тренируйся, — подытожила Снежка, выпуская котенка на газон.
Серый комок, смешно качаясь на тонких лапах, принялся исследовать местность. Жалобно пискнул, наступив в холодную ноябрьскую лужу. Зашипел и грозно встопорщился, когда опасный сухой лист громко зашуршал, задетый крохотным носом. Глеб стоял, глубоко засунув руки в карманы, и пытался убедить себя, что другого выхода нет.
— Может, на чем-нибудь другом попробуем? — тоскливо спросил он.
— Например?
— Ну… Тараканов наловим.
Снежка скорчила брезгливую мину и презрительно фыркнула:
— Это, пожалуйста, без меня! И потом — с чего ты взял, что у тараканов есть эти, выворотни?
— А у котят есть?
— Хм… — Снежка задумалась. — Сейчас попробую.
Она на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и уставилась на котенка, морща лоб и беззвучно шевеля губами. Глеб почувствовал, как по спине побежали мурашки — зрачки у девочки расширились так, что глаза напоминали две черные дыры, щеки неприятно ввалились, а на висках пульсировали четкие синие жилки.
Спустя несколько минут Снежка громко выдохнула и расслабилась, точно сбросила невидимый груз. Лицо у нее сразу стало обычным, и Глеб тоже выдохнул — с облегчением.
— Странно, — озадаченно протянула она. — Что-то там есть, но… Непонятное такое. Как будто клякса. Объемная. Может, это потому, что он маленький еще?
Глеб подхватил котенка и сунул за пазуху.
— Ну вот, — проворчал он. — Что мне — непонятную кляксу сюда вытаскивать? Глупости какие-то!
— И что ты предлагаешь? — устало спросила Снежка. — Давай на людях учиться.
— Ты что?!
— А как?! — выкрикнула девочка, сжимая кулаки. — Что делать-то?! Нельзя же просто сидеть и ждать, пока… пока эти опять придут, — тихо закончила она и отвернулась.
Котенок на груди ворочался, царапал кожу сквозь футболку острыми коготками. И внутри у Глеба тоже будто бы сидел такой же зверек и царапался, царапался. После налета черных на дачу прошло уже четыре дня, а они так ничего и не придумали толкового, чтобы защитить себя! И Ванька по-прежнему не Ванька, а этот… подменыш! А он, Глеб, тут сопли на глюкозе разводит, понимаешь — котенка ему жалко. О людях надо думать!
Глеб решительно сунул руку за пазуху и вытащил невесомый пушистый комок. Опустил на присыпанную рыжим песком парковую дорожку. Сосредоточился.
Внезапно оказавшийся внутри стеклянного куба котенок озадаченно мяукнул. Тощие лапы разъехались и он, растопырившись, шлепнулся на пузо. Снежка захихикала. Глеб сердито засопел, вытащил звереныша из аквариума — к счастью, пустого — и снова установил на дорожку.
Бац! Рядом с настоящим котенком появился точно такой же, но игрушечный. Глеб ужасно разозлился на себя, на глупую девчонку, фыркающую под руку, на дурацкую способность, никак не желающую работать четко и…
Он сам не понял, что сделал. Будто… вывернул реальность наизнанку. Вот взял и вывернул, как футболку, одним четким движением — не рук, конечно, а… мысли, что ли.
— Получилось, — чуть слышно прошептала Снежка.
Над сырым песком дрожало и переливалось крошечное черное облако. Оно действительно было похоже на живую кляксу. Глеб осторожно шагнул к нему, протянул руку. Облачко испугано отпрянуло.
— Не трогай! — воскликнула Снежка. — Вдруг оно опасное.
Не обращая на нее внимания — еще всякие девчонки будут тут командовать! — Глеб присел и накрыл «кляксу» ладонью, как бабочку.
Руку до локтя прострелила резкая боль. Глеб коротко вскрикнул и отшатнулся, едва не упав. Облачко метнулось прочь и скрылось в кустах.
— Ни фига себе котэ, — прохрипел Глеб. В руке что-то дергало как натянутая струна, да так, что перед глазами вспыхивали разноцветные пятна. Снежка присела рядом, заглядывая в лицо:
— Больно, да? Что он тебе сделал? Я же говорила — не трогай!
— Ничего, — с трудом шевеля губами, выдавил Глеб. — Я в порядке.
Снежка недоверчиво покачала головой:
— Точно?
— Угу.
— Ладно, — она встала и вдруг подпрыгнула, закружилась по дорожке: — У тебя получилось! Супер! Ты просто супер! Ты сделал это!
Она наклонилась и вдруг… чмокнула Глеба в щеку. От неожиданности он дернулся и на этот раз все-таки шлепнулся на задницу. Густо покраснел и неловко завозился, пытаясь встать. Пораженная «котенком» рука не слушалась и ужасно мешала.
— Пошли к дяде Саше, — нетерпеливо приплясывала рядом Снежка. — Ну давай же, чего ты расселся?! Надо сказать ему, что у нас получилось!
«У нас, — сердито подумал Глеб. — У меня, вообще-то! И, между прочим, тебя бы так шандарахнуло, я бы посмотрел, как ты тут танцевала!» Кое-как поднявшись, он, не глядя на девочку, зашагал по направлению к их нынешнему пристанищу.
С дачи, конечно же, пришлось валить — исчезновение одной группы черных не решало проблемы. Как справедливо заметил Алекс: «Эти исчезли, другие придут». Он долго звонил куда-то, разговаривал с разными людьми, сердился. Бросал трубку, ругался, ездил по комнатам туда-сюда, потом опять принимался звонить…
В конце концов, они оказались в какой-то квартире. Похоже, ее собирались ремонтировать — обои содраны, плитка в ванной и в туалете обколота, а из мебели были продавленный диван и рассохшийся деревянный стул. Хорошо хоть, в кухне, прямо на полу, стояла грязная двухконфорочная плитка, да из кранов исправно текла вода. «Ничего, — бодро сказал Алекс. — Зато никто не знает, где мы». Он тут же помрачнел и Глеб догадался, что ученый думает о предателе Стасе, который столько лет был его другом, а оказался… Плохим человеком он оказался, раз сдал их черным!
Обустроившись на новом месте — то есть, купив четыре спальника и расстелив их прямо на голом полу — беглецы стали решать, как жить дальше. Алекс предложил разделить усилия — он с Пашкой будет разрабатывать способ маскировки, а Глеб со Снежкой должны тренировать свои способности, чтобы суметь в любой момент, во-первых, обнаружить врагов, а, во-вторых, противостоять им. Отдельно ученый просил Глеба попытаться научиться менять местами людей и выворотней — на эту мысль его натолкнула подмена Ваньки. А уж когда Алекс узнал, что Глеб закинул в Выворот черных, так чуть ли не прыгал вместе со своим креслом. «Это потрясающе! Окончательное доказательство материальности вторичного мира! Огромные возможности для эксперимента!..» Глебу тогда ужасно захотелось сказать: «Какие, блин, эксперименты?! Это мой брат там, а не крыса какая-нибудь!» Но он промолчал. Потому что сам виноват, чего уж. Вот не потерял бы бумажку с адресом, не стал бы тыкать в незнакомый прибор пальцами, и ничего бы не случилось. Ну, по крайней мере, с ним и с Ванькой ничего бы не случилось.
