Владислав Крапивин - Крик петуха
— Значит, ты тут давно?
— Вторые сутки. Здешние… Скоро все наши придут. И будут меня ругать, что сбежал. Они на плоту вниз по речке, а я так, сразу…
Витька с завистью глядел на чумазого пацаненка, для которого прямой переход — «так».
— Значит, Кригер не зря орал? Все Пограничники собираются?
— Да… Юкки просил собрать. Что-то важное сказать хочет…
— Извини, но говорили, что Юкки опять ушел на Дорогу…
— А что такое Дорога? — серьезно возразил Филипп. — Сегодня человек там, завтра опять здесь… Ой, вон наши идут!
Из-за Башни появились Рэм, Лис, Матвей, по прозвищу Ежики, и незнакомый мальчишка — с прической щетинистой, как у Цезаря, только потемнее и покороче.
— Привет! Это Ярик, — сообщил Ежики. — Видите, он тоже сумел через барьеры пробраться… Найдется для него медный петушок?
— Ярик, привет, — небрежно сказал Филипп, делая вид, что ничуть не боится Лис.
— Иди сюда, обормот, — потребовала Лис. — Здравствуйте, мальчики… Иди сюда, чудовище! Мы его там ждем, ждем, чтобы вместе ехать, а он…
— Пора бы привыкнуть, — скандальным от испуга голосом заявил Филипп.
— Ребята, можно я ему всыплю? — жалобно спросила Лис.
— Можно, — сказал Рэм.
— Нельзя, — сказал Ежики. — Что вы все цепляетесь к маленькому.
— Маленький!.. Чучело немытое. И опять штаны разодрал! Не крутись, все равно вижу. Иди сюда…
— Шиш тебе.
— Иди, дурень, зашью.
— Дай честное слово, что больше ничего не сделаешь.
— Иди, говорю… Ну, даю, даю… Иди, а то хуже будет!
И Филипп, который в секунду мог умчаться в дальние миры (или, по крайней мере, к себе в Луговой), вздохнул и пошел. Лис присела на плоский камень, поддернула джинсы, уложила «чудовище» животом к себе на колени. Из-под воротника блузки достала иглу с намотанной ниткой. Пока она работала иглой, ребята сошлись у огня и толковали, что вдруг вздумалось Юкки собирать народ раньше назначенного срока.
— Юкки зря не скажет, он человек серьезный, — подал голос Филипп.
— В отличие от тебя… Лежи спокойно!
— А мне твердо лежать на твоих суставах…
— Господи, что за создание!
— Никакого Господи не бывает… А-а!!
— Не дергайся, дурак!
— Честное слово давала!
— Это не я, это тебя Бог покарал… которого нет… Лежи! А то так и будешь ходить в драных штанах при всех… Вон смотри, князь едет.
— Подумаешь, — буркнул Филипп. — Князь вообще не носит штанов, и то… Ай!
Князь Юр-Танка подъехал на смирной своей кобылке, прыгнул с седла. Одет он был не как владыка княжества, а как обычный мальчишка из прибрежного города Юр-Танка-пала, в котором почти круглый год лето. На нем был хоро — широкий набедренный пояс, с которого сзади и спереди свешиваются короткими фартучками концы полосатого чупа — пропущенного между ногами куска ткани. Правда, в ткани блестела дорогая серебряная нить, а босые ноги от щиколоток до колен закрывали чеканные поножи. Да и на груди золотая цепочка с медальоном или образком…
— Юрик, привет! — Филипп двинулся от Лис навстречу князю. — Привез петушков? А то у нас новичок!
Юр-Танка взял его тихонько за плечи.
— Привез, Филипп, здравствуй… Здравствуйте, все.
Ему обрадовались так же искренне и нешумно, как держался он сам. Обступили. Рэм взял его руку в обе ладони.
— Здравствуй, князь. Почему тебя не было прошлый раз?
— Воевали, — сказал Юр-Танка невесело, но просто, как о надоевшей черной работе.
— Хал? — спросил Рэм.
— Хал… И его племянник Саддар, у него тяжелая конница…
— Когда только это безобразие у вас кончится, — сказала Лис.
Чуть заметно Юр-Танка улыбнулся:
— Кончилось уже… Они не рассчитали, влезли в долину между Желтыми холмами и Хребтом Змея. Думали, что мы далеко… А мы их взяли с двух сторон — ни уйти, ни развернуться для боя.
— И что? — подпрыгнул Филипп.
— Командиры говорят: «Пришла пора, искрошим их, князь, и будет мир…»
Тихо сделалось, только огонь потрескивал да переступала копытами лошадь. Юр-Танка глянул на одного, на другого, опустил глаза.
— На крови что за мир… Я поехал вот так, без доспехов, без меча. Один… Говорю: «Хал, зачем опять пришел? Ты был когда-то союзником отца…» А он злющий, старый, глядит из-под шлема: «Почему приехал, как в гости? Я не убью — другие убить могут… Проводите его, пусть дает команду своим сотням, а мы сумеем умереть как надо…» Я говорю: «Хал, зачем! Ну, будут опять кровавые ручьи, вороны жирные будут, а для чего? Что мы делим-то между собой?» А он: «Как что делим? Дикую долину!» А в Дикой долине — только буераки да камни, даже пахать нельзя. Ни княжеству нашему, ни Халдагею она, если подумать по-хорошему, не нужна… Я говорю: «Она и одной-то жизни не стоит… Если возьмешь ее, спрячем мечи? Подумай…» Он отвечает: «Что думать, князь. До этой ли Дикой долины мне теперь? Воля твоя. Выпустишь — уйдем…»
— Выпустил? — нетерпеливо спросил новичок Ярик. На него посмотрели: не дело перебивать князя. Юр-Танка потерся ухом о голое облезлое плечо.
— Ага… Сотники и воеводы крик подняли. Нельзя, мол, случай терять. Выпустим, а потом он опять… Если, говорят, князь не желает, сами решим. Я говорю: «Посмеете — уйду. Насовсем». Они: «Куда, князь?» — «Знаю, — говорю, — куда. Где не врут, не убивают». — «Как уйдешь! Ты сын Юр-Око-Танки Славного, мы тебе на огне клялись!» — «Тогда исполняйте…» Ну, ушел Хал и Саддара увел… Через неделю из Халдагея гонцы: «Давай, князь, Дикую долину больше не делить, пусть коней пасут и охотятся все, кто пожелает. А посредине, где в прежние времена граница была, храм поставим в знак мира…» Сошлись люди, поставили церковь…
Филипп деликатно помолчал сколько надо, тронул князя за локоть:
— Юрик, можно я покатаюсь? Я недалеко…
— Покатайся, конечно.
Было еще светло от заката. Гнедая кобылка князя послушно стояла неподалеку. На круп наброшен был темный плащ с меховой опушкой, у седла — сумка, маленький лук и колчан. Филипп обрадованно помчался к лошади. Довольно умело влез в седло.
— Но-о…
— Сломает шею, — сказала Лис.
Юр-Танка улыбнулся:
— Не бойся.
Все подсели ближе к огню — кто на камни, кто в траву. Ежики и Ярик подбросили веток. Рэм сказал:
— Князь, ты ведь христианин. А Хал — язычник. Как же одна церковь? Он не нарушит обещания?
Юр-Танка не удивился вопросу. Объяснил, глядя в огонь:
— Она общая. Церковь Матери Всех Живущих… Мать была у каждого, хоть он христианин, хоть язычник… Говорят, кто в эту церковь приходит, будто на какое-то время со своей матерью встречается. Если даже ее не помнит…
— Говорят… или правда? — очень осторожно спросила Лис.
Юр-Танка шевельнул губами:
— Правда…
Потом несколько минут никто ничего не говорил. Зачем лишний раз трогать грустное…
Подъехал к огню Филипп, разбил молчание:
— Юрик, ты как свой лук растягиваешь? У меня мускулов не меньше, а я больше чем наполовину не смог…
— Кто тебе разрешил! — вскинулась Лис.
— Я же вхолостую!
— Здесь не в мускулах дело, — улыбнулся Филиппу Юр-Танка. — Я потом покажу.
— Ладно… А давай меняться! Ты мне лук, а я тебе шарик стеклянный. В нем что хочешь, то и увидишь. Волшебная такая штука.
— У меня уже есть такой. Радомир подарил в прошлый раз.
— У-у. Ну, давай на что-нибудь другое.
— Давай на петуха, — очень серьезно предложил Юр-Танка.
— Ну… придумал тоже, — расстроился Филипп. Ребята запересмеивались.
— Я пошутил, — сказал Юр-Танка. — Оружие можно только на оружие менять. Такой закон…
— Не хочешь — не надо… А можно я тогда выстрелю? Один разок. Как получится. А?
— Выстрели. Только не в нашу сторону и тупой стрелой.
— С такой пробочкой на конце, я знаю.
— Все ты знаешь, — опять улыбнулся Юр-Танка.
Все смотрели, как Филипп отъехал и пустил стрелу. Потер отбитое тетивой предплечье, толкнул пятками лошадь, поехал за стрелой. Скоро вернулся.
— Улетела куда-то. Темно уже, не видать.
— Ужасно бестолковый, — вздохнула Лис. — Верно, Юрик?
— Нет, Филипп хороший, — тихо возразил Юр-Танка. — Вот если бы у меня был такой брат…
Все снова примолкли. А Филипп сказал с седла:
— Я тебе шарик не за лук отдам, а за так. Он тебе все равно пригодится, когда ты Ежикин потеряешь.
— Спасибо… Брось сюда плащ, Филипп. Мы расстелем, лучше будет сидеть.
2
Пока шли разговоры, Витька то и дело поглядывал на Цезаря: совсем ли пришел он в себя? Какой-то уж очень молчаливый стал. Но нет, кажется, все в порядке. Высушил у огня и натянул комбинезон. Сходил к сухостою за сучьями, подбросил в костер. Присел рядом с Витькой. Вдруг спросил:
— Как ты думаешь, уланы специально следили за нами?
— Что? — Витька не понял сразу. Уланы, Реттерберг — все это было так далеко сейчас. — Нет, не думаю… Скорее просто патруль. Они между собой грызутся, вот и рыскают везде…
— Может быть, — неуверенно вздохнул Цезарь. — Но зачем же мы тогда бежали?
— Тот, которого ты помнишь по спецшколе… Он же узнал тебя. Мало ли что…
