Кеннет Андерсен - Амулет Судьбы
Он сделал несколько шагов навстречу, тени, скрывавшие его черты, отступили, открывая широко улыбающееся лицо.
Во время их последней встречи в облике Дьявола все еще читались признаки отравления, которое чуть не стоило ему жизни. Сейчас от них не осталось и следа. Чернильно-черные глаза светились с такой силой, что Филиппу с трудом удавалось в них смотреть. Они были как два черных солнца. Некогда бледная морщинистая кожа стала гладкой и блестящей, как змеиная шкура. Зачесанные назад волосы открывали изящную дугу вновь отросших рогов, которые, впрочем, были несколько короче, чем в воспоминаниях Филиппа.
— Спасибо, — поблагодарил Филипп, пожимая протянутую руку Люцифера.
— Как всегда, не боишься пожать руку Дьяволу, — улыбнулся Люцифер. — Это приятно. Но так легко ты не отделаешься. Иди сюда, мой мальчик. — Сатана притянул к себе Филиппа и заключил его в свои крепкие объятья.
— Протяни Черту мизинец… — усмехнулся Филипп.
— Он всю руку отхватит, — ответил Люцифер, отпустив его.
Он посмотрел на Филиппа, удивленно приподняв бровь.
— А протяни ему руку…
— Он возьмет душу твою. Глава третья «Устной сделки с дьяволом». Я еще не все забыл.
— Вижу, и это тешит мою стариковскую душу, — заметил Люцифер, изучая две большие шишки на лбу у Филиппа. Потом он пристально посмотрел Филиппу в глаза и сделался серьезным. — Как поживаешь, Филипп? Мортимер хорошо о вас заботился?
Филипп, потупившись, кивнул.
— Замечательно.
Люцифер заворчал, как будто прекрасно знал, что ответ Филиппа был не совсем честным:
— Ты выглядишь усталым. Как будто не высыпаешься по ночам.
Филипп смущенно пожал плечами и тихо произнес:
— Там было очень холодно.
— Как и сам Мортимер — он очень холоден, — сказал Дьявол, немного погодя. Указательным пальцем он приподнял лицо Филиппа. Дьявол широко улыбнулся, так что можно было разглядеть все его белоснежные зубы. — Теперь ты снова в тепле. Тебе постелили в старой комнате. Ее не трогали с тех пор, как ты нас покинул. Я ведь не оставлял надежды, что зло в тебе расцветет с такой силой, что в один прекрасный день, когда твой земной путь завершится… Однако, черт побери, ты снова здесь до срока! Кто бы мог подумать?
Какое-то время Люцифер молча разглядывал Филиппа и вдруг вспомнил, что он пришел не один.
— Ох, извини меня, Сатина. Разумеется, для тебя тоже готова постель в комнате Филиппа. Я сожалею, мне вовсе не хотелось показаться невежливым… О, нет! Все, хватит! Прекрати это немедленно! — Люцифер прервал свою речь и несколько раз стукнул себя кулаком по лбу. Потом укоризненно покачал головой, кивая на Филиппа:
— Это твоя вина. Я начисто забыл, как ты на нас влияешь. Не успел войти в дверь, а я уже распинаюсь в извинениях, как какой-то паршивый ангел. И не смей сейчас говорить мне, что сожалеешь об этом! — рявкнул Дьявол, когда Филипп открыл рот, чтобы сказать, что ему очень жаль.
Сияя от радости, Филипп повернулся к Сатине:
— Ты ведь, правда, хочешь остаться? Тогда нам не грозит… не грозит…
— Мой отец? — спросила она с ухмылкой на лице. — Хочу. Только сначала нужно отпроситься у родителей.
— Что я снова наблюдаю? Плохое влияние, — грустно вздохнул Люцифер. — Если хочешь остаться, Сатина, так оставайся! Твоим родителям обязательно сообщат, если без этого не обойтись.
— Ну, тогда, спасибо. То есть я хотела сказать просто «да».
— Великолепно, великолепно, теперь все устроено. Друзья, могу я угостить вас бокалом чего-нибудь этакого? Ужин подадут еще нескоро, и у нас как раз будет время, чтобы выпить. Равина изменила обычное меню, как только узнала, что ты здесь. Ей не терпится с тобой увидеться.
Люцифер подошел к книжным полкам, заставленным библиями, и вытащил толстенный том. Книга была в кожаном переплете с позолоченным корешком.
— Мое любимое произведение, — улыбаясь, сказал Люцифер и открыл книгу. Внутри она оказалась пустой. В страницах были вырезаны два прямоугольника. В одном лежали рюмки, а в другом — заполненный наполовину графин. — Не желаете портвейна?
Друзья вежливо отказались, и Люцфер принялся перечислять другие напитки. Коньяк? Ром? Кровавое пиво?
Кончиком хвоста он указывал на многочисленные издания, в каждом из которых, судя по всему, вместо страниц Священного писания хранилось спиртное. Филипп и Сатина мотали головой, пока, наконец, радостно щелкнув пальцами, Люцифер не предложил им яблочный сок.
Соком они угостились бы с удовольствием, поэтому, налив себе рюмочку портвейна, Люцифер вернул далеко не священное писание на полку и несколько раз хлопнул в ладоши.
Вскоре отворилась дверь, и в зал вошел дьявол с сальными волосами и печально обвисшими рогами. Филипп тут же узнал его. Это был слуга Грумске, он часто приносил ужин ему в комнату.
Филипп и раньше недолюбливал Грумске, и было совершенно очевидно, что неприязнь эта взаимна. При виде Филиппа желтые глаза Грумске сощурились, хвост взмыл вверх, как готовая к атаке кобра. Не без удовольствия Филипп заметил, что хвост дьявола не выпрямлялся до конца. С тех пор как Филипп переломал его, на нем осталось два изгиба.
— Господин звал меня? — обратился к Люциферу Грумске, искоса поглядывая на Филиппа, который отвечал ему таким же недобрым взглядом.
— Да, Грумске. Принеси-ка нам два бокала яблочного сока. Самого лучшего.
— Самого лучшего? — слуга удивленно вытаращил глаза. — Господин хочет сказать: сока из того самого ящика, который…
— Совершенно верно, — сказал Люцифер. — Наши гости достойны самого лучшего. Поторапливайся.
Грумске поклонился и, пятясь задом, покинул зал, закрыв за собой дверь.
На мгновение все стихло, кроме музыки, струившейся из невидимых динамиков, и вкрадчивого мужского голоса, напевавшего такие слова: «Ты переодетый Дьявол, да, это так».
— Эта песня, — удивленно заметил Филипп, — я знаю ее. Мама ставит ее иногда.
— Чудесная песня, — согласился Дьявол. — И так подходит к нашему случаю, если уж на то пошло. Кстати говоря, певец несколько лет после своей смерти провел у нас. Его самым страшным грехом было расточительство. Но я был вынужден отправить его куда подальше. Совсем далеко, надеюсь, вы меня понимаете. — Люцифер поднял вверх указательный палец. — Его ангельское пение плохо сказывалось на остальных грешниках. Они переставали кричать и начинали подпевать. Настоящий кошмар!
Через пару минут Грумске вернулся с небольшим подносом, на котором стояли два бокала с янтарным напитком.
Принимая от слуги бокал с соком, Филипп заглянул ему в глаза и заметил в них… что-то странное. Непонятно как, но внезапно к нему пришла уверенность в том, что Грумске — один из зачинщиков надругательств над его памятником. Это открытие вовсе не показалось ему неожиданным.
Грумске тотчас опустил глаза в пол, как будто боялся выдать себя. Бесшумно как змея он выскользнул из зала.
Филипп слегка пригубил напиток, опасаясь, что Грумске мог подсыпать в него яд. Но сок имел восхитительный вкус, и Филипп сделал второй глоток. Нет, не просто восхитительный. Напиток был… Он был… божественным! Да, вот подходящее слово — божественный!
В детстве Филипп часто спрашивал маму, какой вкус у радуги. И тогда мама хохотала в ответ: откуда ей было знать? Но сейчас Филипп не сомневался, что если бы у радуги был вкус, это был бы вкус этого яблочного сока, таявшего на губах потоком мечтаний, отчего тело и душа обращались в трепет, и хотелось пить его снова и снова, до последней капли.
— Вот и я все время твержу это, — рассмеялся дьявол, когда Филипп разочарованно уставился в пустой бокал. — Ничто не может сравниться с запретным плодом!
— Запретный плод? — повторил Филипп, переглянувшись с Сатиной, бокал которой также был пуст.
— Сок выжат из яблок Древа познания. Мне удалось утащить ящичек, когда был там в прошлый раз. Теперь вы лучше понимаете, как трудно было Адаму и Еве справиться с соблазном.
— Вы были на Небесах? — Филипп провел пальцем по ободку бокала и облизал его. — Что вы там делали?
— Мы собрались в Эдеме на совет. Яхве, Мортимер и ваш покорный слуга. Обсуждали исчезновение амулета и несчастья, которые оно повлекло.
— И что вы решили?
— Это ты должен мне сказать, Филипп.
— О чем?
Дьявол указал на него рукой, которой держал рюмку с портвейном.
— Я говорю о том, что нашим решением был ты, Филипп. Мы пришли к согласию о том, что нужно задействовать тебя.
От слов Люцифера Филипп почувствовал легкое головокружение. Представить только, что Бог, Смерть и Дьявол собрались вместе, чтобы поговорить о нем, Филиппе Ангеле! И что эти трое сошлись на том, что именно он сможет помочь им.
