Виталий Мелентьев - Голубые люди розовой земли
Все было правильно, и расплата казалась неотвратимой.
Глава семнадцатая. Что такое «надо»
И именно потому, что все было правильно и расплата надвигалась действительно неотвратимо, Юрий задумался не столько о себе, сколько о своих новых товарищах. Ему было искренне жаль вначале их, а потом уж себя: ему ведь тоже хотелось как следует попутешествовать в космосе. А если вернут их, то вернется и он.
И тут он со всей ясностью понял, что если вернутся они, то он вернется совсем не туда, куда собирался, – не на свою милую Голубую землю, а на неизвестную, но, по-видимому, очень интересную Розовую землю.
Вначале Бойцов растерялся, потом немного испугался, а затем решил: «Куда бы я ни попал, что бы я ни увидел и ни узнал – все равно, когда я вернусь на свою Землю, я принесу пользу всем людям, потому что я привезу с собой самое главное, что есть на свете, – новые знания. Такие, каких у нас еще никто не имеет. Значит, дело не во мне. Значит, дело не в том, куда лететь; мне, может быть, даже лучше, если я полечу на Розовую землю. Дело в товарищах».
Да, он всегда был настоящим товарищем и прежде всего думал о товарищах. Наверное, именно это заставило Юрку относиться к создавшемуся положению особенно серьезно.
Прежде всего он, конечно, прикинул, как бы поступил на их месте настоящий мужчина.
Поскольку самым настоящим мужчиной, несмотря на всяческие оговорки, Юрка считал отца, интересно было знать, что сказал бы отец.
Но что могло быть известно настоящему мужчине? Что голубые люди виноваты?
Ладно… Каждый человек время от времени бывает в чем-то виноват. Но иногда он совершает проступок умышленно, а иногда случайно. В этом все и дело… Ошибиться может каждый. И если за каждую ошибку наказывать, так, пожалуй, и наказаний не хватит.
«Человек, который понимает и исправляет ошибки, заслуживает прощения, – говорил отец, когда Юрка, получив двойку, исправлял ее на четверку. – Такой человек, даже ошибаясь, достоин уважения. А вот если он врет, пытается выкрутиться, списать свои ошибки на других – на товарищей, на учительницу, на погоду, – такому человеку грош цена».
Значит, нужно исправить ошибки. Но сколько и какие сделаны ошибки, Юрий не знал. Не знали, видимо, и голубые космонавты. А это нужно знать. Обязательно. Потому что иначе не исправишь ошибки. Без этого же не могло быть и речи о продолжении путешествия.
Юрка так и сказал своим товарищам. Они согласились не сразу. Посовещались, повздыхали, и, наконец, Квач кисло ответил:
– Ошибку мы исправляем. Мы и раньше думали, как ее исправить… Да вот…
– Не хнычь! – впервые очень строго сказал Зет. – Нам действительно нужно подумать, какие ошибки мы совершили и как их исправить. Первая – это приземление. Мы исправляем ее тем, что увеличиваем скорости разгона. Значит, время, которое мы потратили на торможение и прогулки по Голубой земле, будет возмещено. Ошибка вторая. Взяли пассажиров…
Все при этих словах покосились на Зета с хитрым интересом: как он выкрутится?
А Юрий посмотрел обиженно и даже несколько тревожно.
«Незачем было приглашать, если знаешь, что делаешь ошибку, – это раз. А два… Что ж, два… Не высадят же они меня посредине космоса?»
Наверное, Зет угадал мысли Юрия, потому что он еле заметно улыбнулся и продолжал:
– Исправить эту ошибку невозможно – назад не вернешься, из корабля наших гостей не выбросишь. И потом, золотое правило нашей Земли – гостеприимство.
– Здесь – больше, – вмешался Миро. – Здесь передача знаний. А это прямо записано в кодексе космонавта…
– Что это за кодекс? – перебил Юрий.
– Правила поведения космонавтов. И в этом кодексе записано: «Всемерно способствовать передаче знаний местным жителям, при условии, если они не пойдут им во вред. Получать знания от местных жителей – вторая обязанность космонавта».
– Ну вот, – вмешался Зет, – если подумать как следует, то окажется, что второй ошибки, в сущности, нет. Ведь мы не только взяли с собой товарища, чтобы передать ему наши знания, но и в какой-то степени спасали его от неприятностей…
– Ну, это как сказать, – усмехнулся Квач.
– Ладно… Я согласен. Но все равно особой ошибки в этом я не вижу. Юрий сам решил лететь с нами. Мы его не заставляли и не принуждали. Верно?
– Факт…
– Значит, вторая наша ошибка не очень и ошибка. Если бы не белки. Вернее, не исчезающие запасы питания…
– Я не вижу связи между гостями и питанием, – задиристо сказал Квач.
– А я вижу… к сожалению, – ответил Зет. – Стоит только посмотреть на Шарика, и каждый поймет, куда ушли продукты.
Зет взглянул на товарищей. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто он жалеет продукты. Но факт оставался фактом, и он говорил о нем.
– Впрочем, мы так и не знаем истинного положения с продуктами, – поправился он. – Контролирующие роботы не доложили о результатах проверки. Миро, попробуй заняться.
И пока Миро, кряхтя от напряжения, щелкал тумблерами, Тэн задумчиво спросил:
– Скажи, Юра, у вас на Земле бывали такие случаи?
– Какие?
– Ну вот когда… живое существо вдруг ни с того ни с сего начинало невероятно расти?
Юра задумался и решительно ответил:
– Я такого не видел. И не читал. Я тоже не могу понять, что произошло с Шариком. Может, космические облучения? Или какая-нибудь особая космическая болезнь?
– Нет. Облучений нам бояться нечего – защита надежная. Болезней таких тоже нет. Тут что-то другое.
Все опять помолчали, и Зет задумчиво произнес:
– Ведь Шарик, кажется, понимает наш язык?
– Похоже. Но ведь он не может говорить. Для разговора у него не приспособлен язык.
– Послушайте! – обрадованно воскликнул Зет. – Послушайте!…
Но ему не удалось окончить: металлический голос робота ворвался в помещение. Он звучал ровно, размеренно и оттого не очень приятно:
«Повторная проверка продовольствия показывает, что запас молекул животных белков, жиров и частично углеводов доведен до критического. И тем не менее их расходование продолжается. Хотя запасы витаминов, растительных белков и гормонов несколько выше, но даже введение в действие химических синтезаторов не обеспечивает выполнение расчетной программы».
Космонавты тревожно переглянулись.
«Таким образом, – продолжал робот, – общий анализ запасов показывает, что команде, необходимо как можно скорее принять меры для их пополнения, так как соотношения компонентов не позволяют продолжать полет».
– Вот это да!… – вздохнул Миро. – Такого, кажется, еще не бывало ни в одном полете.
– Влипли! – коротко отметил Квач.
«Однако следует принять во внимание, – робот сделал паузу, – что в результате работы анализаторов установлено, что тот продукт, который был предложен для анализа и размножения, исследован. Выявлены его высокие питательные качества. Группа анализирующих и запоминающих машин отмечает, что рецепта такого продукта питания не отмечалось ни в одном из космических путешествий, и, следовательно, посадка на Голубой планете для приобретения этого рецепта вполне оправданна. Анализаторы приступают к размножению дрожжевых грибков, способствующих созданию этого продукта из растительных белков. Возможно, команда сможет пользоваться этим продуктом, и тогда общее печальное положение с продуктами питания облегчится, хотя и не снимет опасности».
Раздался легкий щелчок, и роботы выключились. Космонавты переглядывались и не совсем понимали, что же это за продукт открыли анализаторы. И поскольку все новое с неизвестной планеты могло прийти либо с Шариком, либо с Юрием, все смотрели на Юрия. Он тоже думал, потом все вспомнил и завопил:
– Хлеб! Анализаторы изучили хлеб! Мы можем изготавливать в космосе хлеб.
– Какой хлеб? – недоуменно спросил Тэн. – При чем здесь хлеб?
– Ты помнишь, когда мы создавали землянику? – все еще кричал Юрий.
– Ну… помню.
– А помнишь, как мы передали на анализ… ну… то самое… что осталось у меня в кармане? А потом еще роботы сообщили, что анализ сложен и затруднителен?
– Да, но при чем здесь хлеб? Ведь речь идет о продукте питания… Там даже грибки какие-то… Дрожжевые.
– Так это ж хлеб! Понимаешь – хлеб! А грибки… – не совсем уверенно уточнил Юрий, – грибки – это в дрожжах.
Эту неуверенность уловил Квач. Он насмешливо спросил:
– При чем здесь грибки? Ведь речь идет о хлебе?
– Давайте уточним, – поморщился Тэн, – что такое хлеб.
– Но ты же видел, – почему-то взмолился Юрий.
– Я видел у тебя на руке какую-то размазню, которую ты выудил из кармана. Мне такой хлеб как продукт питания не нравится.
– Но ведь это же не хлеб, Тэн. Это только его остатки. А хлеб… Хлеб – это…
Юрий запнулся. Вся радость, гордость и очень многие иные хорошие чувства, что владели им после объявления роботов, стали меркнуть и отступать.
