Хроники Перепутья - Аве Алиса

Платон приплясывал возле него. Маша шагнула к малышу, но Егор остановил её. Платон махал шариком, который невероятным образом уцелел, когда сияние стёрло цирк. Хранитель погладил малыша по голове, и Платон успокоился, застыл и смотрел уже не на друзей, а будто бы внутрь себя. Он явно что-то видел, и от этого его лицо озарилось радостью.

– Его надо отвести обратно, – вымолвила Маша. Она хотела обнять Платона и не отпускать, но понимала, что ему надо идти с Хранителем. Для Платона Маша была лишь временной защитой в мире Перепутья, сейчас он перешёл под защиту того, кто проведёт его дальше, – его папа ждёт, его нельзя отправлять по реке.

– Я сделаю, как ты хочешь, – заверил Хранитель. – Сегодня выбор за тобой. Запомни, пока ты на Перепутье, для тебя всё время – сегодня. И выбор за тобой. Выбирай сердцем, Маша, и не прогадаешь.

– Но что же делать нам? – Хранитель засиял ярче, принимая Платона в свой свет, и Маша заторопилась задать волнующий её вопрос: – Как нам одолеть ведьму и спасти Костика?

– Идите Тропой забытых до Истока. Там вы отдадите то, что захотите вернуть. Помните и то, что ничьё место не может быть пустым. Перепутье неизменно.

Хранитель устремился в небо. Фонарики душ взлетели следом, на миг замерли звёздами и погасли. На потемневшем поле светилась тропка. Хранитель оставил детям указатель.

Глава двенадцатая. Тропой забытых

Перепутье неслось под ногами. Подсвеченная тропа вела Машу и Егора вдаль, оставляя за ними золотую пшеницу. Освобождение мальчика-клоуна исцеляло колосья от болезни, стебли и зёрна наливались жизнью. Маша и Егор шли близко друг к другу. Без Платона они ощущали пустоту. Маша держала камень, он придавал сил.

– Голова кружится, – Маша не жаловалась, сказала, как было. Никогда ещё она не передвигалась так быстро, хотя они даже не бежали, шли и шли. Бежало поле и время. Хмурое небо темнело, возвращались сумерки, густые, тёмно-фиолетовые вдалеке и жёлто-коричневые, впитывающие свет тропы по мере того, как приближались к ребятам.

– У меня тоже, – так же спокойно ответил Егор.

– Как думаешь, он отведёт Платона к папе?

– Конечно, он ведь обещал тебе.

– Ты ему не верил.

– Я не знал, что он Хранитель.

– Мы же встретимся с Платоном? – Маша не отрывала взгляда от сочных колосьев. – И с тобой? Когда я выберусь обратно вместе с Костей.

Она всхлипнула. Егор чуть не остановился. Вопрос Маши застал врасплох, тропинка подтолкнула его, напомнив о скорости.

– Я не знаю, – честно признался он.

Тропинка перестала светиться. Правая нога, шагнув вперёд, удлинилась, не найдя опоры, Маша рухнула в раскрывшуюся пропасть.

– Маша! – Егор удержал её за руку и не дал упасть.

– Мамочка, – пискнула Маша.

Егор втащил её обратно. Они повалились на землю. Поле обрывалось бездной.

– Спрячь меня, – заныл камень.

– Я чуть тебя не выронила. – Маша поцеловала каменного друга и спрятала в карман. – Прости.

– А я чуть не выронил тебя, – просипел Егор.

– Точно. – Маша не могла отдышаться. Но тут она открыла рот и хлопнула себя по лбу. – Вот блин!

– Что? – испугался Егор. – Что-то сломала?

Маша потёрла глаза и расхохоталась. Перевернулась на живот, подползла к краю пропасти, одной рукой цепляясь за Егора. Егор пополз за ней.

– Что случилось? – спросил он.

– Я рюкзак в цирке оставила! – Маша глядела в бездну и смеялась. – И думала, почему так идти легко. Все учебники. Я домашку не сделаю. По русскому пословицы задали написать! И телефон в рюкзаке!

Егор таращился на неё, как на сумасшедшую.

– Ну тебя, ты не понимаешь! – от его растерянного выражения лица Маша захохотала ещё сильнее.

Эхо вторило Маше, унося смех в пропасть. Перепутье не изменяло себе, пропасть явно была бездонной, сумерки заполняли её почти доверху, струйками изливаясь в небо. Одна струйка прикоснулась к Машиной щеке. От влажного прикосновения Маша перестала смеяться. «Точно бездонная, и наверняка внизу сидит очередная Матерь Ночи или другая жуть, похожая на неё», – Маша свесила голову ниже, убедиться в догадке. Сумерки перемешивались и переливались, что-то пульсировало в их густоте.

– Там кто-то есть! – ахнула Маша.

Исполинская тень выросла из колышущегося полумрака. Маша вскрикнула и отпустила Егора.

– Что это? – побледнел он сильнее обычного.

– Ты прежде здесь такого не видел?

– Я мало что видел. – Егор часто заморгал, словно не мог поверить в растущую над ними тень, которая по мере увеличения обзавелась рогами.

Дети перешёптывались, почти не размыкая губ, чтобы тень не услышала. Но ту не занимало копошение на поле, она расхаживала по бездне.

– Человек-олень, – задержал дыхание Егор, – у него рога!

– Великан-олень, – поправила его Маша.

Существо в пропасти походило и на человека, и на оленя. Гигантскую, вытянутую, но вполне человеческую голову украшала корона из листьев. Маша насчитала двенадцать ветвистых наростов – с рогов свисали гирлянды то ли из лиан, то ли из слоёв паутины. Глаза оленя походили на две полные луны. Руки висели вдоль могучего тела, украшенного узором из завитушек и переплетений, ноги были оленьи.

– У него точно есть копыта. Это хозяин лесов, – предположила Маша, – я про такого мультфильм смотрела. Что он тут делает?

Егор сильнее сжал её ладонь.

– Ты туда посмотри! – он указывал в другую сторону.

За великаном протянулся мост. Он держался над пропастью без опор, без канатов и других креплений. Пятиугольные плиты зависли прямо в воздухе, серые сверху, чёрные снизу. Тусклый свет, исходящий от лун великана, освещал плиты. Мост пролегал через бездну к противоположному краю, в ущелье, образованное двумя горами.

– Куда же он идёт? – недоумевала Маша, наблюдая, как великан-олень вышагивает возле моста. – Хотя такой гигант может горы перешагнуть.

Великан на плиты не вступал. Не стремился он и к горам. Достигнув края, повернул обратно, побрёл вдоль моста и растворился в сумерках.

– Исток там, я уверен. – Егор боролся с желанием повернуть назад. Он вспомнил логово желтоглазых и ощутил тоску по лесу и тишине, которую они предлагали. «Они найдут место и для Маши. Будем жить в пещере, беседовать на разные темы и изредка выбираться в лес. В укрытии безопасно… туда не явится ведьма, не потребует отдать Машу. Потому что желтоглазые ведьме ни к чему. Почему вместо этого надо искать Исток? И идти по страшному мосту? Почему надо сражаться с ведьмой?» Он засомневался ещё на поле, когда клоун откинул полог и спросил: «Стоит ли мучиться? Подчиниться не легче?» Клоун стал Хранителем, и к Егору вернулась храбрость, но хватило её ненадолго. Маша чуть не упала в пропасть, и Егор опять испугался. «Я не хочу её потерять, – осознал он. – Я останусь один».

– Значит, это и есть Тропа забытых. – Маша встала, отряхнулась. – Пойдём, Егор, нам на мост.

В её голове крутились другие мысли. «Я прошла холмы, лес, поле. Если мне надо преодолеть обрыв и горы, чтобы найти Костю, я преодолею. И потом никакая ведьма меня не остановит!»

– Пойдём, Егор, – повторила она.

Наверное, когда Маша дала Егору имя, она обрела над ним власть. Егор отогнал желтоглазых, пробирающихся в него вместе с сомнениями, и пошёл за Машей к мосту. Из пропасти выплыл новый исполин. Женщина с тремя лицами. Лицо, обращённое к ребятам, хранило печать давней грусти, веки опускались и поднимались, полные губы что-то произносили. Второе лицо кривилось гримасой злобы и ненависти, рот тоже открывался, Егор не мог разобрать слов, но понимал, что лицо кричало, высокий лоб перерезала гневная вена. Третье лицо, в профиль, хмурилось, как хмурится человек, который никак не может припомнить что-то важное. Женщина тоже добралась до края пропасти, повернула назад и скрылась во мгле.