Александр Бачило - Пленники черного метеорита
Чья-то голова просунулась в дверь, но Боб так рявкнул, что голова, испуганно ойкнув, исчезла.
– Совсем распустились, – пробормотал Боб. – Моду взяли – врываться без стука. И эта тоже хороша…
Боб хмыкнул, представив, как разъяренная Марина сворачивает громиле Силуяну ногой челюсть. Молодец девчонка! Знай наших!
– Да ведь она же прибегала ко мне за помощью! – понял он. – Не к кому-то – ко мне. А ей мешок на голову…
И еще он понял, что все это время, до предела забитое делами, сделками, куплей и продажей, договорами и контрактами, ему страшно не хватало ребят. Не как помощников – какие из них помощники! – не как слуг, а… Да просто не хватало! Оказывается, он просто по ним соскучился, хотя и никогда не был с ними особенно дружен там, в том далеком мире, где школа и нагоняи за невыученные уроки, где дом… Просто соскучился по активистке и зануде Зойке, по суперменистому Арвиду, по красавице и воображале Марине, по Ростику…
И вот теперь они нуждаются в его, Боба, помощи.
Он представил себе Ростика один на один с камнегрызом, и ему стало тошно. Не оттого тошно, что Ростик в его воображении выглядел, как всегда, растерянным, каким-то еще до начала драки пришибленным, а оттого…
Да черт его знает, отчего. От всего сразу. И главным образом – от себя самого почему-то.
Докатился!
«Чертов Ростик! – без злобы, а даже с каким-то восхищением подумал Боб. – Придумал же как назваться: сэр Ростислав! Рыцарь сопливый. Сейчас, небось, со страху помирает… Что же делать-то с ним? Ведь ясное дело – драться ему нельзя, погибнет, пропадет ни за грош».
Опустив голову, засунув руки глубоко в карманы шикарного халата, Борька мерил и мерил шагами комнату.
А с другой стороны – он-то, Борька, при чем? Ну, купил у Тимура этого камнегрыза, ну и что? Кто же из деловых от такой покупки отказался бы? Не будь он Маэстро, попроворней других, вмиг бы нашелся на камнегрыза покупатель. Тот же и Мафусаил…
Так за что же выставлять его, Маэстро, злодеем?! Ну, устроил он этот бой с камнегрызом, кто ж знал, что драться с этим чудовищем придется самому безобидному и тщедушному из Борькиных знакомых-однокашников – Ростику?.. Так получилось…
Что же, выходит, доторговался Маэстро, докатился Борька-Боб?..
– О Марине они больше ничего не скажут, – проговорил Ростислав, выключая телевизор и с тоской оглядывая камеру. Если бы не забранное решеткой окошко под потолком и не запертая на замок массивная дверь, эту комнату можно было бы назвать комфортабельной. «Чтобы приговоренные к смерти не скучали», – с идиотской гордостью говорил комендант тюрьмы перед тем, как запереть за ними дверь. Здесь было все, даже телевизор, но от этого почему-то не становилось легче.
– Эх, мне бы сейчас мой Серебрилл, – вздохнул Ростислав.
– Вот видите, – подал голос Ланселот. – Я оказался прав. Вы едва не обнажили его, заступаясь за этого Леопольда, что и принесло нам несчастье – его украли. У этого меча своенравный характер!
– Я вот все думаю, – сказал Ростислав. – Зачем она поехала к Маэстро? Судя по всему, это довольно грязный тип, не лучше того же Леопольда…
– Если рассуждать логически, – ответил Ланселот, – вывод напрашивается сам собой. Маэстро и есть устроитель поединка. Марина узнала об этом и пытается заставить его изменить свои планы. Какое благородное сердце!
– Да какой смысл разговаривать с этими монстрами? Легче с камнегрызом договориться! Вот если бы этот Маэстро мне в руки попался…
В коридоре вдруг послышались шаги, дверь, лязгнув замком, отворилась, и в комнату вошел человек.
– Меншиков! – прошептал Ростислав, разглядывая вошедшего, – Борька! – крикнул он, бросаясь ему навстречу. – Нашелся! Но постой-ка, тебя – что, тоже посадили?
Боб криво усмехнулся:
– Нет, не посадили. Я же не такой лопух, как… В общем, ладно. Так уж и быть, проваливайте.
– Куда? – не понял Ростислав.
– Да на все четыре стороны!
– А камнегрыз? – тревожно спросил Ланселот.
– Камнегрыза не будет. Бой отменяется. Вы свободны, черт с вами. Я вас отпускаю.
– Ну и ну! – протянул Ростислав, внимательно оглядывая Борьку. – Это за что ж тебе такая власть?
– За то, что не задаю дурацких вопросов! – раздраженно ответил Боб. – Ну, чего вы расселись? Быстро идем! Да не трепите языками, имейте в виду: я сказал коменданту, что отвезу вас на поединок.
– И он тебе поверил? А говорил, что за нами приедут люди Маэстро…
– Приедут! – заорал Боб, теряя терпение. – Конечно, приедут, пока ты стоишь, как истукан!
Ростислав оглянулся на рыцаря. Тот неопределенно пожал плечами.
– Ну, что же вы? – торопил Борька, открывая дверь. – Скорее!
– Все-таки я никак не могу понять, – задумчиво произнес Ростислав. – Почему комендант тебе поверил?
– Да вот он у меня где, твой комендант! – Борька выставил кулак. – Все они у меня здесь, и на всех на них мне плевать, потому что Маэстро – это я!
Он гордо выпрямился и бросил на Ростислава и Ланселота взгляд, полный торжества, потому что знал, какое впечатление производит это имя на любого человека в Деловом Центре.
– Ах, вон что! – Ростислав остановился, едва сделав первый шаг к двери и медленно опустился на стул. – Так это, значит, ты нам устроил камнегрыза? Ну спасибо.
– Да ведь я же объяснил тебе! – воскликнул Борька. – Не будет никакого камнегрыза! Выметайтесь, вам говорят!
Ростислав в ответ окинул его с ног до головы скучным взглядом.
– К сожалению, это невозможно, – сказал он. – Марина объявила, что мы бросили вызов. Придется драться, иначе меня назовут трусом.
– Меня тоже, – добавил Ланселот. «Ай да Ростик! – изумленно подумал Боб. – Ну прямо не узнать!»
– Вот что, ребята, – сказал он, – времени у нас мало. Если вы моментально отсюда не испаритесь, вам-таки придется встретиться со зверем, а уж ему-то ваши рыцарские заскоки до лампочки!
– Полегче, молодой человек, – сказал Ланселот, поднимаясь со своего места. – Раскаяние, приведшее вас сюда, похвально, хотя ему, пожалуй, не хватает глубины. Однако, сколь бы ни было глубоко раскаяние, оно не дает вам права оскорблять рыцаря! Помните, что после камнегрыза может наступить ваша очередь!
Борька хлопнул себя по колену.
– Ой, ну я не могу! Напугал! Да пойми ты, папаша: после камнегрыза вам одна дорога – в крематорий! Он же тебя вместе с твоими латами в лист раскатает! Ты-то! – Боб снова повернулся к Ростиславу. – Ты-то хоть понимаешь, куда лезешь?
Ростислав помолчал. Все он прекрасно понимал, и нисколько, честно говоря, не хотелось ему драться со зверем, никому ничего дурного не сделавшим, не видел он никакой чести в том, чтобы потешать, играя со смертью, бездушную толпу дураков. Знал он и то, что вряд ли сумеет оказать серьезное сопротивление камнегрызу, не имея в руках Серебрилл, и уж, конечно, нисколько не сомневался, что возможность спастись, предлагаемая Борькой, была самой последней. И все же он должен был отказаться.
– Что ж ты молчишь-то, ненормальный?! – все больше волновался Боб. – Неужели ты серьезно решил зарезать камнегрыза кинжалом? Опомнись, дурак, это ведь смерть!
– Не важно, – перебил его Ростислав. – Не тебе об этом судить. Можешь спать спокойно, ты сделал все, что мог. Но я никуда не пойду – мне не нужна свобода из твоих рук. Уходи!
– Вон ты как заговорил! – в бешенстве прорычал Борька. – От Маэстро тебе помощи не надо, ты ей брезгуешь? Отлично! Марина в гвардейском участке сидит – на это тебе тоже наплевать. Превосходно! Желаешь непременно совершить подвиг? Полный кайф! Посмотрим только, что ты запоешь в ущелье, когда будешь улепетывать от камнегрыза!
Он повернулся и вышел из камеры, оглушительно громыхнув тяжелой дверью. В этот момент Борька по-настоящему ненавидел Ростислава. Ему казалось, что тот отнимает у него что-то очень важное, долгими трудами добытое, и ничего с этим не поделать.
– Шизофреник! – ругался Боб, быстро шагая гулкими тюремными коридорами. – Феодал недобитый! Я же еще ему и виноват! Не так, видите ли, из тюрьмы освобождаю. Покрутись-ка там, в ущелье, герой! Что же делать-то теперь, а?
Борька вдруг остановился, сам удивившись своей последней мысли. Так вот что отнял у него Ростик! Душевный покой. Раз приняв решение выручить его из беды, Борька не мог уже отделаться от этой мысли. Он ругал его, на чем свет стоит, сулил ему всяческие беды, между тем мозг его лихорадочно работал в поисках пути к спасению.
Покинув здание тюрьмы, Боб сел в свой огромный автомобиль с зеркальными стеклами и приказал шоферу, услужливо придерживающему дверы
– К Тимуру!
На дне Ущелья Грез царили кромешная тьма и мертвая тишина. Казалось, в этих местах человек никогда не бывал и солнце не заглядывало сюда миллионы лет. Трудно было поверить, что каких-нибудь два часа спустя ущелье осветят сотни прожекторов и тысячи зрителей займут свои места на отвесных утесах, оборудованных трибунами.
