Астрид Линдгрен - Линдгрен А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Суперсыщик Калле Блумквист [ Суперсыщик Калле Блумквист; Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью; Калле Блумквист и Расмус; Расмус, Понтус и Глупыш]
И они встретились. Согласно мирному договору, предводитель Белой Розы должен был три раза поклониться Алым и произнести:
— Знаю, что нога моя недостойна ступать по той же самой земле, по которой ступаешь ты, о господин!
И предводитель Алых уже крайне требовательным взглядом взирал на предводителя Белой Розы.
Тогда Андерс, открыв рот, сказал:
— Сопливый мальчишка!
Предводитель Алых, похоже, остался доволен. Но, сделав шаг назад, сказал:
— Это означает войну!
— Да, — согласился предводитель Белой Розы и, драматическим жестом ударив себя в грудь, сказал: — Теперь снова начнется война Алой и Белой Розы, и тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи!..
Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью
1
— Ты не в своем уме, — сказал Андерс. — Ты абсолютно не в своем уме! Опять размечтался? Валяешься тут!..
Тот, кто был абсолютно не в своем уме, быстро вскочил с зеленой лужайки и оскорбленно уставился на парочку у забора. Светлая как лен челка свисала ему на лоб.
— Миленький, добренький, славный Калле, — сказала Ева Лотта. — У тебя будут пролежни, если ты не прекратишь изо дня в день валяться под грушей и глазеть в газеты, вытаращив глаза. Лето ведь длинное-предлинное!
— Я вовсе не валяюсь тут изо дня в день, да и не глазею, — сердито возразил Калле.
— Да, Ева Лотта, не преувеличивай, пожалуйста! — сказал Андерс. — Разве ты не помнишь воскресенье в начале июня? В тот день Калле ни разу не прилег под грушей и ни разу за весь день не был сыщиком! Воры и убийцы могли тогда бесчинствовать вовсю!
— Да, вспомнила, — подыграла ему Ева Лотта. — У воров и убийц в начале июня и в самом деле было счастливое воскресенье, настоящий праздничный день!
— Убирайтесь к дьяволу! — послал их Калле.
— Да, как раз туда мы и собирались, — сознался Андерс. — Но мы хотели и тебя взять с собой. Если только воры и убийцы смогут хоть часок, или около того, обойтись без твоего присмотра.
— Ой, что ты! Они никак не смогут! — радостно и бессердечно дразнила приятеля Ева Лотта. — Их надо пасти, как маленьких детей.
Калле вздохнул. Безнадежно, абсолютно безнадежно. Суперсыщик Блумквист! Вот он кто! И он требует уважения к своей профессии! Но где оно — это уважение? Ни от Андерса, ни от Евы Лотты он его не видит. А ведь прошлым летом он, абсолютно один, что легко доказать, выследил трех похитителей драгоценностей! Да, конечно, Андерс и Ева Лотта помогли ему, но все-таки это он, Калле, благодаря своей проницательности и умению наблюдать напал на след мошенников.
В тот раз Андерс и Ева Лотта поняли, что он в самом деле сыщик, знающий свое дело. А теперь дразнят его так, словно этого никогда и не было. Словно вообще на свете нет никаких преступников, за которыми нужен глаз да глаз. Словно Калле какой-то болван-мечтатель, голова которого набита глупыми бреднями.
— Прошлым летом вы не очень-то важничали и задирались, — сказал он, возмущенно сплюнув на лужайку. — Когда мы захватили воров, никто не жаловался на суперсыщика Блумквиста!
— Да и сейчас никто на тебя не жалуется, — возразил Андерс. — Но неужели ты не понимаешь, что такое случается раз в жизни! Этот город тихо стоит тут с четырнадцатого века, и до сих пор, насколько мне известно, здесь не нашлось ни одного преступника, кроме все тех же похитителей драгоценностей. С тех пор прошел год, а ты по-прежнему валяешься под грушей и решаешь разные криминальные загадки. Калле, миленький, прекрати это! Поверь мне: куча мошенников не может появиться так сразу.
— И всему есть свое время, ты это знаешь, — добавила Ева Лотта. — Когда-то надо охотиться на мошенников, а когда-то и делать отбивные из Алых.
— Отбивные из Алых — вот это да! — воскликнул с энтузиазмом Андерс. — Алые Розы снова объявили нам войну. Час тому назад явился Бенка и принес грамоту, в которой нам объявляют войну. Читай сам!
Вытащив из кармана большой плакат, он протянул его Калле. И Калле прочитал:
«ВОЙНА! ВОЙНА!
Спятившему предводителю преступного клана, именующего себя Белой Розой.
Тем самым ставится в известность, что во всем государстве Швеции не найдется ни одного крестьянина, у которого был бы поросенок хотя бы приблизительно такой же глупый, как предводитель Белой Розы. Свидетельством этого является следующее: встретив вчера высочайшего из Алых и всеми почитаемого их предводителя посреди большой площади, вышеуказанный подонок не соблаговолил уступить ему дорогу, а в своей неизмеримой дурости позволил себе толкнуть нашего благороднейшего и высокочтимого предводителя и разразиться мерзкими оскорблениями в его адрес. Этот позор может быть смыт только кровью.
Теперь снова начинается война между Алой и Белой Розами. И тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи.
Сикстен, дворянин и предводитель Алой Розы».
— А теперь дадим им по кумполу! — сказал Андерс. — Идешь с нами?
Калле усмехнулся, он был доволен. От войны с Алыми, которая с недолгими промежутками бушевала уже много лет, добровольно не отказываются. Она вносила напряженный интерес и увлекательность в их летние каникулы, которые иначе могли бы показаться чуть однообразными. Кататься на велосипеде и плавать, поливать клубнику, исполнять разные поручения в отцовской бакалейной лавке, сидеть на берегу реки и удить рыбу, торчать в саду у Евы Лотты и гонять мяч — этим время не заполнишь! Ведь летние каникулы такие длинные!
Да, летние каникулы, к счастью, были длинными. И, по мнению Калле, это было самое лучшее изобретение на свете. Правда, невозможно даже представить, чтобы такое Придумали взрослые! Фактически они позволяли тебе два с половиной месяца болтаться на солнышке, ничуть не беспокоясь ни о Тридцатилетней войне, ни о чем-либо другом в этом же роде. Ну просто нисколечки! Вместо зубрежки можно было посвятить себя войне Роз, что куда приятней!
— Еще бы не пойти! — ответил Калле. — Спрашиваешь!
Учитывая, что с преступниками в последнее время было туговато, великий сыщик Блумквист был даже рад ненадолго освободиться и посвятить себя более благородной войне, которую снова развязали Алые. Интересно поглядеть, какую кашу заварили они на этот раз.
— Отправлюсь-ка я в небольшую разведку, — сказал Андерс.
— Давай! — согласилась Ева Лотта. — Стартуем через полчаса. А я пока что наточу кинжалы.
В словах ее им послышалась внушительность и угроза. Андерс и Калле одобрительно кивнули. Ева Лотта — настоящая воительница, на которую можно положиться!
Кинжалы, которые предстояло наточить, были всего-навсего ножами для хлеба пекаря Лисандера, но все-таки! Ева Лотта обещала папе, прежде чем уйти, повертеть для него точильный камень. Стоять на жгучем июльском солнцепеке и вертеть тяжелый точильный камень — дело трудное. Но если представить себе, что ты делаешь эту адскую работу потому, что точишь необходимое оружие против Алых, то становится гораздо легче.
— Тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи, — бормотала про себя Ева Лотта, стоя у точильного камня; она так усердно вертела ого, что пот выступил у нее на лбу, а светлые волосы завились колечками у висков.
— Что ты сказала? — спросил пекарь Лисандер, поднимая глаза от ножей.
— Ничего.
— Но ведь я что-то такое слышал, — произнес пекарь, пробуя пальцем острие ножа. — Ну ладно, тогда беги!
И Ева Лотта помчалась. Она быстро пролезла в дырку забора, отделявшего ее сад от сада Калле. Там в одном месте не хватало доски. Никто и вспомнить не мог, когда она была, и, несомненно, ее не будет до тех пор, пока Ева Лотта и Калле этого не захотят. Им очень нужен был этот обходной путь.
Случалось так, что бакалейщик Блумквист, человек аккуратный, время от времени говорил пекарю Лисандеру, когда они вместе сиживали в беседке пекаря по вечерам:
— Послушай-ка, братец, может, заделаем этот забор? По-моему, дыра эта придает забору какой-то неряшливый вид…
И всякий раз пекарь отвечал:
— О, подождем, пожалуй, пока ребята вырастут так, что застрянут в этой дыре.
Несмотря на то что Ева Лотта усердно поглощала булочки, она по-прежнему оставалась худой как щепка, и для нее не составляло ни малейшего труда пролезать через узкую дыру в заборе…
С дороги послышался свист: Андерс, предводитель Белой Розы, вернулся из разведки.
— Они сидят в своей штаб-квартире, — крикнул он. — Вперед! На битву! К победе!!!
Когда Ева Лотта убежала вертеть точильный камень, а Андерс ушел в разведку, Калле снова занял свое прежнее место под грушей. Прежде чем разразится война Роз, он решил использовать короткую передышку перед битвой для важной беседы.
