Пол Стюарт - Джо Варвар и Чвокая Шмарь
— Нет, это целиком моя вина! — возразил другой. — Я совсем под ноги не смотрел.
Повсюду вокруг них по земле рассыпались карандаши, какие-то палочки, веточки и игральные карты. Рогатый Барон нагнулся и поднял с земли карандаш.
— Что это? — спросил он.
— Карандаш, господин мой, — сказал гоблин.
— Сам вижу! — рявкнул Рогатый Барон. — А вот что карандаш здесь делает? И откуда здесь все эти предметы?
— Наша повариха придумала! — гордо сообщил первый гоблин.
— Она мечом нарезает хлеб, а линейкой намазывает масло! — пропищал второй гоблин.
— А карандаши — чтобы размешивать сахар в чае, — сказал первый.
Рогатый Барон устало опустился на землю и застонал.
Бенсон подал ему раздвоенный сучок и гордо заметил:
— А вот мое собственное изобретение!
Но Рогатого Барона «изобретение» не особенно впечатлило.
— Что это за рогулька? — спросил он.
— Не просто рогулька, а приспособление для колки сахара! — с достоинством пояснил Бенсон. — Сахарные щипчики — это вчерашний день, история. А с помощью столь простого приспособления для колки сахара можно…
Рогатый Барон согнулся пополам и зажал уши руками.
— Это же настоящая катастрофа! — взвыл он. — Кошмар! Ингрид просто с ума сойдет от злости! Да она со мной отныне и разговаривать не пожелает! — Он задумчиво сдвинул брови. — С другой стороны, как говорится, у каждой черной тучи есть серебряная подкладка.
Заметив у своих ног игральную карту, барон поднял ее. Бенсон и двое других гоблинов смотрели, как он задумчиво вертит ее в руках. Потом барон тяжко вздохнул и спросил:
— А это для чего теперь следует использовать?
— Это же игральная карта, господин мой, — сказал первый гоблин.
— Ее используют… — начал было второй гоблин и запнулся. — Используют… — Вдруг лицо его прояснилось: — Ее используют для игры в карты, господин мой!
Рогатый Барон побагровел; казалось, он вот-вот взорвется. Бенсон втянул голову в плечи и пояснил:
— Мы несли карты вон в тот зеленый шатер. — И он указал на округлую зеленую палатку между помостом и будкой с надписью «Проверь, насколько ты силен!». — Там я организовал различные развлечения для наших юных гостей. Например: «Пришпиль к стене хвостик розового смердуна», «Поймай взрывчатую газовую лягушку», «Музыкальные черви», «Путешествие сквозь торт».
— Да, да, — прервал его барон. — Ясно. А теперь я должен пойти и все рассказать Ингрид, Хотя вряд ли она будет в восторге. Ох, как же она разозлится!.. Охо-хо!.. Ну довольно же наконец! — рассердился он, когда очередной гоблин чуть не сбил его с ног. — Слепые здесь все, что ли?
— О, прошу прощения, от всей души прошу прощения, господин мой! — прошелестел тихий, глуховатый голос, и Рогатый Барон увидел перед собой довольно высокого сутулого гоблина, укутанного в плащ с капюшоном. — Я смотрел себе под ноги… Осторожнее с этой палкой, господин мой, ты можешь выколоть кому-нибудь глаз… — Голос незнакомца стал едва слышен. Он переложил тяжелый сверток из одной руки в другую и спросил: — Куда это отнести?
— Что?.. — изумленно пролепетал Рогатый Барон.
— Вот это, — пояснил незнакомец, протягивая ему сверток, в котором оказались всякие складные шесты, крюки и рулоны лиловой и яркой розовой парусины.
— Что это? — в отчаянии спросил барон. — Может быть, набор кухонной утвари? Или ножи с вилками? Хорошо бы!
— Ах, как мило ты шутишь, господин мой, — донесся из-под капюшона тихий голос незнакомца. — К сожалению, это всего лишь прелестный Павильон Розовых Лепестков.
— Ну, разумеется, — пробормотал Рогатый Барон. — Как глупо с моей стороны даже предполагать что-то другое! Мне нужны щипцы для сахара, не говоря уж о ножах, вилках и ложках, а ты предлагаешь мне какой-то дурацкий Павильон Розовых Лепестков.
— Именно так, сэр, — подтвердил голос из-под капюшона. — Ни одна вечеринка в саду не обходится без такого павильона. Поверьте мне. Баронесса будет просто очарована.
— Очень на это надеюсь! — сказал Рогатый Барон. — А пока положи свой сверток вон в тот свободный угол.
— УОЛТЕР!
Услышав собственное имя, Рогатый Барон побелел как мел и осторожно поднял глаза на окна спальни баронессы.
— Иду-иду, моя голубка! — откликнулся он. — Мне тут принесли кое-что, и эта вещь очень тебя обрадует! — И он с хрустом сжал в руке раздвоенный сучок, предложенный ему Бенсоном.
— Хорошо бы! — донесся сверху грудной голос Ингрид, исполненный затаенной угрозы, — Помнишь, что произошло в последний раз, когда ты не сумел как следует меня обрадовать?
Рогатый Барон осторожно коснулся своих ушей и поморщился, явно вспоминая нечто весьма неприятное.
— Как я могу забыть такое? — прошептал он. — Никогда в жизни!
У Моста Троллей стояла полная тишь; в воздухе отчетливо пованивало. Любовь троллей к турнепсу имела весьма неприятный побочный эффект, который сказывался в основном, когда они спали. Время от времени из той или иной спальни доносился такой грохот, точно роняли медный таз.
Пернатые мыши, устроившиеся на ночлег поблизости от жилых помещений, обнаружили вскоре, что у них слезятся глаза от наплывавшей из окон вони. А когда поднялся легкий ветерок, какой-то несчастный древесный кролик, нечаянно вдохнув полной грудью, потерял сознание и грохнулся на землю с весьма, надо сказать, большой высоты.
Посреди, кучи мусора и хлама, нахохлившись на своем трехногом табурете, уперев локти в колени и уронив голову на руки, дремал главный хранитель ворот, тролль весьма плотного телосложения, с клочковатыми патлами, торчавшими из-под съехавшего набок шлема, и выступающими вперед огромными зубами. Он — как и все население Моста Троллей — готов был проспать все на свете. На коленях у него лежал сильно обкусанный здоровенный турнепс. Время от времени тролль громко всхрапывал. В животе у него постоянно бурчало и булькало, и штаны раздувались от выпускаемых с громким шипением кишечных газов.
А в заднем кармане его грязнущих мешковатых штанов все время что-то шевелилось и явно пыталось выбраться наружу.
Тролль даже на некоторое время перестал сопеть и, сунув руку в задний карман, почесал себе зад. После чего возня в его заднем кармане стала особенно яростной, и уже через мгновение оттуда высунулось нечто блестящее. Это была верхняя часть серебряной чайной ложки.
Тролль опять громко пукнул и с шипением выпустил газы — случайно пролетавшая мимо пернатая мышь тут же свалилась на землю замертво.
Ложечка хихикнула, извернулась и с негромким звоном выпала из кармана на землю.
Легонько вздохнув, она поднялась, постояла и снова вздохнула. Раннее солнце играло на ее полированной поверхности, едва просачиваясь сквозь груды отвратительного мусора. Придя в себя, ложечка решительно двинулась прочь — мимо проржавевшей и протекающей лейки, мимо расколотой тарелки, мимо кучки гаек и болтов — прямо на широкую покрытую пылью дорогу.
Что-то властно звало ее вперед. И она не в силах была противиться этому зову.
1
Джо Джефферсон крепко спал, когда его разбудил какой-то громкий треск. Он перевернулся на спину, но глаз не открыл, хоть и прислушался очень внимательно.
А прислушаться стоило: самые различные звуки доносились до него — тиканье часов, стук тарелок, чье-то монотонное пение…
Сердце Джо бешено забилось. Неужели это тикают часы в его собственной спальне? И мама готовит завтрак, как всегда мурлыча себе под нос? Или это папа напевает, принимая душ?
Может быть, все-таки осмелиться и открыть глаза?
Джо медленно-медленно приоткрыл левый глаз. В комнате было темно, ничего толком не разобрать. Ну что ж, тем лучше. Значит, он снова проснулся у себя в спальне после самого странного в своей жизни сна…
Он резко раскрыл глаза.
Нет, это был не сон! И спал он в гамаке на борту плавучего дома Рэндальфа, стоявшего на якоре посреди Зачарованного Озера. На стуле рядом лежали жалкие останки его «доспехов» — смятая крышка от бака, трезубец для жарки хлеба над огнем, плащ из мешковины с опушкой из потрепанного искусственного меха…
— Черт бы все это побрал! — выругался в полный голос Джо. И тут же сел. Сна как не бывало. — Значит, я все еще в Чвокой Шмари!
— С добрым утром! — пропела Вероника насмешливо.
Джо повернулся к ней. Вероника сидела в изножии его веревочного гамака, и перья у нее были мокрые и растрепанные.
— Мне… так грустно! — пробормотал Джо. — Я подумал, что все это мне приснилось… Я так надеялся!.. — Его глаза заволоклись слезами.
— Сны! — понимающе кивнула Вероника. — Мне, например, тоже часто снится уютная маленькая клетка. Ничего сверхъестественного. Маленькое зеркальце, немного птичьего корма и еще, может быть, маленький колокольчик, чтобы позвонить, если я заскучаю. Однако приходится мириться и с этим плавучим домом, и с этим «волшебником», извините за выражение! 'Гоже мне, Рэндальф Мудрый! Рэндальф Вредный — нот самое подходящее для него имя! И кстати, неужели маленькое зеркальце — такая уж невыполнимая пр< >сьба?
