Питер Леранжис - 39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора
– Чем они тут все занимаются? – с ужасом спросила Эми.
– По крайней мере, не бальными танцами, – ответила Нелли.
Как только эскалатор довез их до нижнего этажа, к ним навстречу вышел суховатый седой мужчина.
– Холт? – быстро произнес он. – Соединенные Штаты?
– Да, – ответил Дэн.
– Мистер Малузи, – представился человек. – Следуйте за мной.
– Вот так! Все! – кто-то прорычал из камеры, на которой было написано: «Вольная борьба».
– В моем кабинете будет тише, – сказал им мистер Малузи.
Он привел их в свой кабинет. Там было просторно и прохладно от работающего кондиционера. Он вежливо показал им в сторону кожаных кресел и сам сел за массивный деревянный стол.
– Холт… Холт… – повторил он, стуча по клавишам своего телефона. – Не густо. О! О боже! Ха! Эйзенхауэр…
Услышав эти слова, Дэн почувствовал за себя невольную обиду.
– Наша семья в течение нескольких поколений предана…
– Да, да… грехи отцов и все такое, – мистер Малузи махнул рукой, словно отгоняя от себя плохие мысли. – Нет, нет, все-таки это для вас большой плюс, что вы добровольно решили принять участие в практике.
– Практике? – переспросила Нелли.
– Но вы же все видели своими глазами, – нетерпеливо объяснял мистер Малузи. – Практика боевых искусств зулу, адаптированных к условиям двадцать первого века. Это тренировки и еще раз тренировки – на ловкость, на тактику ведения борьбы, на силу удара, на выносливость. Разумеется, зулусские воины были несравненными воинами. Под предводительством своего вождя, самого выдающегося вождя в мире. Вы попали в школу лидерства, уважаемые господа, – веско сказал он и резко встал со стула. – Теперь к делу. Даю вам два часа на то, чтобы освоиться, ознакомиться с окружающей обстановкой и обустроиться в общежитии. После этого вы должны сами выбрать для себя вид борьбы.
– Я… я… я не знаю… – дрожащим голосом сказала Эми.
Но мистер Малузи уже выходил за дверь.
Они встали и быстро пошли за ним мимо боксерского ринга, где были установлены три тренировочные стенки, по которым с космической скоростью дубасили два боксера, упражняясь в быстроте удара и фронтальной атаке. Они тренировались в легких боксерских перчатках, без шлемов, высоко подпрыгивали, взбегали на стену, отталкивались от нее ногами, делали в воздухе немыслимые сальто, словно тренируясь в борьбе с земным притяжением, и, совершая какие-то умопомрачительные молниеносные прыжки, крутили во все стороны руками и ногами.
– Офигенно… – позавидовал Дэн.
– Это самхетсин, вид борьбы, изобретенный кланом Томаса, – объявил мистер Малузи.
За рингом располагалась другая камера. Весь ее пол был залит жидкой грязью. В ней тренировался мужчина с голым торсом. Он был один на один с диким зверем со страшно выгнутым хребтом, на котором дыбом топорщилась шерсть.
– Это гиена? – с дрожью в голосе спросил Дэн.
– Да, – на ходу ответил мистер Малузи. – Мы их выбрали специально из-за крепких челюстей и мертвой хватки. Своими зубами это животное способно измельчать кости в порошок.
Гиена одним прыжком набросилась на человека. Он стиснул челюсти. Застонал. Отпрыгнул в сторону и избежал смертельного броска. Отпрыгивая, он протянул руку и схватил животное за горло. Гиена безвольно повисла у него в руке и, не успев издать ни звука, замертво рухнула в грязь.
– Отличная работа, мистер Яман! – похвалил его мистер Малузи.
– Не переживай, – продолжал он, обращаясь к Эми и увидев ужас в ее глазах. – Мистер Яман знает свое дело – он воздействует только на нервные окончания, и животное отключается лишь на время. Позже зверь будет выпущен на свободу.
– А что, если он промахнется? – спросила она.
– Но это исключено, – пожал плечами мистер Малузи.
Он прошел вперед, а Эми потянула Дэна за край рубашки.
– Д-дэн, мы не должны этого делать, ты понимаешь?
– Я знаю, – прошептал он. – Не мешай. Я уже думаю.
– Наш клан, в отличие от некоторых, прекрасно понимает, что все мы находимся в состоянии войны, – инструктировал их мистер Малузи. – Чтобы стать обладателями ключей, необходимо быть во всеоружии и быть в любую минуту готовым к обороне, доведя это искусство до сверхсовершенства, став лучшими и великолепнейшими в этом мире воинами. Возможно, у других кланов есть высочайшие достижения в науке, технике, искусстве и так далее, но найти и, главное, сохранить тайну тридцати девяти ключей способны только мы, Томасы!
«Ну, а что потом? Что будет дальше, когда вы найдете ключи и станете властелинами мира?» – подумал Дэн.
Он тревожно посмотрел на Эми. Поймав ее взгляд, он готов был поклясться, что она думала о том же.
– А как вы… то есть мы… поделим их? – спросил он.
Мистер Малузи остановился и испытующе посмотрел на Дэна.
– Что? Поделим? Что за странный вопрос. Как страна делит свой ядерный потенциал? Как успешный предприниматель делит свой товар? Томасы не терпят хаоса и беспорядка, юный Гамильтон. Томасы овладевают и не отпускают. Никогда. Во благо нашей великой семьи.
Он привел их в отдельно стоящий блок величиной в несколько стеклянных камер.
– Это наш театр. Вы явились как раз вовремя. Спектакль про Чаку Зулу начнется ровно через пять минут.
– Можно мне в туалет? – спросил Дэн.
– Три минуты, – ответил мистер Малузи, глядя на часы. – Четвертая кабина слева.
* * *
У Эми забегали мурашки по спине еще до того, как начался спектакль.
Центр подготовки Томасов оказался сродни внеземным цивилизациям и пределом человеческого воображения о конце света вместе взятым. Это что – семейная традиция, идеология клана, их философский принцип? Превращать человека в отбойный молоток? Если это все делается только ради власти и удержания ее, то зачем такая власть? Зачем тогда искать эти тридцать девять ключей?
«Ага, потому что такова была воля Грейс. Она так хотела, – думала Эми. – У нее был план. И она не Томас».
Или Томас? И тут она отчетливо осознала, что она ничего не знает ни о себе, ни о Дэне, ни тем более о Грейс. Из какого они клана?
Свет стал медленно гаснуть. Дэн тихонько вошел в зал и занял место рядом с Эми. Спектакль начался. Заметив Дэна, мистер Малузи демонстративно посмотрел на часы и недовольно покачал головой.
Пьеса была посвящена Чаке. В течение всего представления она сопровождалась мерными звуками барабанов и национальной музыкой, исполняемой музыкантами в зулусских национальных костюмах. Пьеса была поставлена в жанре грубого реализма. В центре истории был рассказ о противоборстве между племенами ндвандвэ и зулу и об эпохальном сражении между ними. Она была чересчур реалистично представлена с помощью нескольких сотен персонажей, выбивающих друг у друга щиты и посылающих друг в друга копья, которые вонзались им прямо в грудь. Эми прикрыла глаза.
– Э-э-эй… – застонала Нелли.
– Это не по правде, – прошептал Дэн. – Я думаю.
Когда Эми открыла глаза, битва была закончена, и Чака грубо заталкивал внутрь хижины неистово орущую старуху. Ее лицо было замазано сине-коричневой краской, а глаза были похожи на два сваренных вкрутую белка. Старуха посылала проклятия небесам, и за это над ней разразился гром и гневно заполыхала молния. И с трех сторон на нее стали надвигаться разъяренные шакалы.
– Чака великий вождь, но очень жестокий, – с энтузиазмом прокомментировал мистер Малузи, повернувшись к Эми с Дэном. – Он был уверен, что мать его злейшего врага – царя Звиде, который возглавлял племя ндвандве, – была на самом деле злым духом сангома, который вторгся в Зулусское царство и злодейски истребил его народ. И потому, захватив ее в плен, он казнил ее, отдав на съедение…
– А-а-а-а-а!!! – вырвался из хижины леденящий душу вопль.
Это было выше ее сил. Эми сорвалась с места и бросилась бежать.
– Безобразие, – сказал мистер Малузи. – Какое может быть расстройство желудка у Томаса? Но ничего. На это у нас тоже есть свои средства. Мы как-нибудь поможем ей с этим. В том числе.
– Я пойду с ней поговорю, – сказал Дэн.
Эми ходила взад-вперед перед входом в театр.
– Пойдем, – сказала она, когда он вышел к ней. – Я хочу уйти отсюда. Дэн, я не могу здесь больше оставаться.
– Ты великолепна. Я сижу и думаю, как нам оттуда выбраться, а ты все решила за меня. Молодчина, Эми. Классно сработано, – сказал он, беря ее за руку. – Нам надо торопиться.
– Куда ты меня ведешь?
– Я ведь был не в туалете, – хитро улыбнулся он. – Понимаешь, когда мы еще только ехали на эскалаторе, я заметил одну камеру, которая показалась мне чем-то подозрительной. Она была не такая, как все. Я бегал ее смотреть…
Он привел Эми в центр улья. Там, посередине необозримого зала, занятого со всех сторон прозрачными сотами, было что-то наподобие застекленного зимнего сада, окруженного вьющимися по стенам лианами. Сад был залит ярким солнечным светом, который спускался в подземелье откуда-то с головокружительной высоты. Потолка в этом прозрачном пространстве, казалось, не было вообще. Внутри сада виднелся изумрудный газон с причудливыми тропинками. Удивительные экзотические кактусы, украшенные яркими цветками, окружали какую-то каменную фигуру.
