Александр Охотин - Вовка – брат волшебника
— Смотри, Коша, малчышка.
— Ага, вижу, — прохрипел в ответ Тощий.
— Вы кто такие? — удивился Вовка.
— А ты чаво, — проскрипела старуха, — двоячнык, аль сказык ня читывал?
— Что это, не двоечник я, и сказки читал, только вас-то на самом деле нет.
— Это меня-то нет?! — завопил Тощий. — Самого царя Кощея нет?! — Казалось, что он вот-вот лопнет, точнее не лопнет, а рассыплется от злости.
— Коша, Коша, успокойся, ты жа апасля инсульту, тобе жа нельзя нервначить, — заскрипела старуха.
— Что ты меня моим инсультом все время попрекаешь?! У самой хвороб не счесть, а туда же! — продолжал возмущаться Кощей.
— Ну, чаво ты, Коша, прядумал? Каке таке хваробы? Падумашь, кастяной хандроз, и всяво-та.
— Ага, а про склероз забыла?
— Какой яще склярос? Я про няво ня помню — склярос у мяне.
— А язва желудка?
— А язва-та от чаво? От таво, шты мясу давно не едывала.
— Ну так сейчас и поедим.
— Ты чаво, ты чаво?! Да мне ентого малчышки адной ня хватить, а яще и с табой дялиться.
— Чего со мной делиться-то? Много я съем с моим гастритом?
— Вы, что ли, меня съесть собираетесь?! — испугался Вовка, а старуха ответила:
— А ты чаво падумал?! Съядим! На чаво ты яще сгадиться магешь?
— Ага, одного уже попробовали съесть, — хихикнула русалка. — Забыли, что из этого получилось?
— Это, ты про того кучерявого, что из Болдина? — прохрипел Кощей.
— Сам ты, неуч, из Болдина, — со смехом ответила Русалка. — Это он потом в Болдино съехал, когда ему уж за тридцать годков было, а тогда, когда вы его съесть хотели, ему всего-то двенадцать исполнилось. Он, тогда, как раз в Царскосельский Лицей поступил. Вот оттуда он к вам, злодеям, и попал ненароком.
— Ах, ты, ах, ты, грамотна кака стала, — проскрипела Яга.
— Грамотная, нет ли, а съесть-то вы его тогда не смогли. Думаете, теперь по-другому будет?
— Ну дык тоды «усатый» помяшал. А щас он где? Нету яво тута, усатова — проскрипела Яга.
— Ты уве-е-ерена, что меняу не-е-ету? — Из-за дуба высунулась довольно крупная, даже огромная, кошачья морда, расплывшаяся в хищной злорадной улыбке. — Кого-о-о это вы тут, мяу, съе-е-есть собираетесь? — Кот говорил с характерным кошачьим акцентом.
Следом за мордой показался и весь котище: спина черная, брюхо белое, морда черная с белым — типичный кот Васька, только непривычно крупный для кошачьей породы. Он стоял на задних лапах, а передними держал гусли. Ростом котяра был почти с Вовку. Вид у кота был, пожалуй, еще более злодейский, чем у Кощея с Ягой. Кот уселся на цепь, положив гусли рядом. Передними лапами он несколько раз провел по усищам, приглаживая их, а потом снова спросил:
— Ну-у-у! Мяу! И кого-о-о же это вы съесть собирались?
— Наверно, меня, — сказал Вовка.
— Погоди-и-и, маольчик, не мяуша-а-ай мне с этими злоде-е-еями беседовать. Пусть они са-а-ами ответят. Ну-у-у, так что ска-а-ажете, злодеи?
— Да мы просто так, мы пошутили, — подхалимисто прохрипел Кощей. — Что уж, и пошутить нельзя?
— Знаем мы ваши шутки, — сказала сверху русалка, затыкая рот Гоблину очередным фруктом.
— Знаем, зна-а-аем, мяу! А меняу, значит, уса-а-атым обозвали. Напра-а-асно, напра-а-асно.
— Это мы по-дружески, по-дружески, — прохрипел Кощей.
— Мы ужо Вас так уважам, так уважам, Котофей Иваныч, — добавила Яга.
Кощей стал потихоньку пятиться назад. Ступа, в которой сидела Яга, тоже медленно, еле заметно, двинулся вслед за Кощеем. Вовка с удивлением понял, что Яга с Кощеем кота, мягко говоря, побаиваются. Вид у них был очень испуганный. А кот сразу заметил движение. Он вскочил на четыре лапы, выгнул спину, приготовившись к прыжку, шерсть у него встала дыбом, хвост распушился, и он прошипел:
— Шшш!!! Стоя-а-ать! Порву-у-у! Шшш! Ма-а-о!!!
— А если… если… не… не по… не побежим? — дрожащим голосом спросил Кощей.
— Ну-у-у, если не побежи-и-ите, тогда друго-о-ое дело, — кот расплылся в злодейской улыбке до ушей, — тогда то-о-очно порву. Мя-а-ау!
И тут Вовка услышал насмешливый голос брата:
— Погоди их рвать, усатый, — сказал Кирилл. Вовка обернулся и увидел его.
— Киррю-у-уша! — обрадовался кот. — Наконе-е-ец-то! Я уж думал, забы-ы-ыл ты друга!
— Ну что ты, усатый, как я могу тебя забыть? Ведь мы же с тобой друзья. Нас ведь столько всего связывает хорошего… ну, правда и плохого тоже, но это так, пустяки.
— Да-а-а, хоро-о-ошего-то, мяу, бо-о-ольше было. Поду-у-умаешь, тот смяу… ха-ха-ха-ха-Мяу! Смяушной слу-у-учай. Жа-а-аль, конечно, картину…
— Не бери в голову, усатый, я ту картину поправил: приклеил сзади кусок холста, загрунтовал и на том месте снова мышку нарисовал.
— Ну-у-у, тогда, можно счита-а-ать, мяу, что только хоро-о-ошее было… ты вискас принес?
— Принес, принес, конечно, вот он, — Кирилл высыпал из появившегося откуда-то мешка целую кучу баночек с кошачьим кормом.
В кошачьих глазах вспыхнули хищные искорки, кот распушил хвост и, тряся усами, заорал:
— Дрру-у-уг! Я так и зна-а-ал! Мя-а-ау! Что ты настоя-а-ащий друг! — и жадно набросился на еду. Он запихивал в пасть не раскупоренные банки с кормом и жевал их, а то, что оставалось от банки, выплевывал в виде искромсанного смятого металла.
— Ну, все, Вова, — сказал Кирилл, — пора возвращаться. Усатому, к сожалению, не до нас. Пока все не сожрет, с ним не поговоришь, а сожрет — спать завалится.
— А как же мы? — прохрипел Кощей. — Нам что теперь делать?
— Да пошли вы к лешему, — ответил ему Кирилл.
— Нет, нет, тока ня к Лешаму! — завопила Яга. — Я яму картычнай долг ня отдала, лучша к Горынычу!
— Да хоть к самой гиппотрахандрилле.
— Не-е-ет! Тока ня к не-е-ей! Не к хандри-и-иле! Лучша к Ле-е-ешаму!
— Давай, Вован, полезай первым, — сказал Кирилл, не обращая больше внимания на Ягу и Кощея.
— Куда лезть-то, — не понял Вовка.
— Куда, куда. Наверх, куда же еще? Назад-то оглянись.
Вовка оглянулся и увидел знакомую веревочную лестницу, спускающуюся из ниоткуда.
— А как же Блинов? — спросил он.
— Он нашел свое счастье, — усмехнулся Кирилл, — вон посмотри.
Гоблин сидел в ветвях дуба и пытался прожевать очередной запихнутый ему в рот фрукт. Он больше не пытался вырываться — понял, что не получится.
— Счастливой семейной жизни, Гоблин! — сквозь смех крикнул ему Кирилл, поднимаясь следом за Вовкой.
— Приятного аппетита, Гоблин! — злорадно добавил Вовка, увидев, как русалка запихивает Блинову в рот очередную порцию. — Я ведь тебя предупреждал, Гоблин!
— Не сомневайтесь! — крикнула в ответ русалка. — Я из этого изверга человека сделаю, мне это не в первый раз! Уж на что Леший злодей был, так и его перевоспитала!..
* * *Было далеко за полдень, когда Вовка с братом выбрались на знакомый берег в парке «Швейцария». Все здесь было привычным: над рекой по-прежнему стоял туман; все так же шумели листвой деревья; так же, как всегда, несла свои воды Ока, по которой плыл самый обычный теплоход.
— Ну и денек, — сказал Кирилл. — Вот уж не думал, что такое будет. Я хотел со Змеевым завтра поговорить. Ну, с тем милиционером. И к усатому завтра собирался. Жаль, с усатым сегодня поговорить не удалось — обожрался уже наверно и баюшки завалился. А ты следующий раз применяй, чему я тебя научил.
— Слушай, а что это было с милиционером? — спросил Вовка, — Что ты с ним сделал?
— Да ничего я с ним не делал. Просто заставил его вспомнить детство, родителей, о чем он мечтал. Если человек будет это помнить, то никогда не совершит ничего дурного.
— Что ли, он теперь не будет помогать Луганскому?
— Увидим, но, скорее всего, не будет.
— А Луганский?
— А что Луганский?
— Ну, это… его нельзя так же перевоспитать?
— Я пробовал как-то — бесполезно. Понимаешь, некоторые люди становятся плохими чуть ли не с младенчества. У таких людей нет светлой мечты, нет цели в жизни. У таких людей нет вообще ничего, кроме хватательного рефлекса. Первое слово, которые они произносят, это слово «дай», а не «мама». Не знаю, наверное, не все так безнадежно, но у меня ничего не вышло. Может быть, тюрьма его исправит… хотя, что толку… Сидеть-то ему там придется до конца жизни за все, что он натворил.
— Жаль. Слушай, а что это за зверь такой — грибохандрила, ну которого Яга так испугалась?
— А я знаю? Просто сказал, что на ум пришло. Только я сказал не грибохандрила, а гиппотрахандрилла — нет такого зверя, на самом деле.
— А чего же Яга так испугалась, если его нет?
— Так она же не знает, что его нет. Представила себе что-нибудь ужасное — гиперпегона, например. Вот и испугалась.
— А это что еще за зверь?!
— Потом расскажу.
— Слушай, а кот правда твой друг?
— Котофей Иваныч? Конечно друг, еще какой!
