П. Баккаларио - Кольцо Огня
— Который час?
— Раннее утро. Как ты себя чувствуешь?
Шенг почувствовал пульсирующую боль в правой руке.
— У меня немного болит рука, — сказал он, — но… ничего особенного. Вы мне снились. Там были джунгли, покрывавшие город.
Электра подала ему знак молчать:
— Расскажешь потом, если хочешь. У нас мало времени.
— Для чего?
— Мы должны уйти до семи.
— Куда?
— Мы пойдем спасать Мистраль.
— Но куда?
— Ты идешь с нами или нет? — спросила Электра.
Линда Мелодия открыла глаза ровно в семь. Она с некоторым сожалением выскользнула из простыней и нащупала кончиками пальцев свои неизменные шлепанцы из тирольской шерсти.
— Который час? — спросила Ирэн, видя, как сестра выходит из ванной.
Линда что-то пробурчала, надевая футболку, цветной свитер и штаны из белого хлопка.
Голова Ирэн утопала в подушке.
— Все нормально?
Ее сестра встала перед окном, чтобы сделать пару дыхательных упражнений.
— Я бы не сказала. Из-за этой истории с ребятами я практически не сомкнула глаз. Если бы ты только видела, какими они вернулись…
Ирэн остановила ее:
— Ты, как всегда, преувеличиваешь. Они просто немного испачкались…
— Поверь мне. В какой-то момент я подумала, что Электра… Ладно, не будем об этом.
— Они просто дети, Линда, — спокойно произнесла Ирэн.
— Я тоже была ребенком! Но мне ни разу не приходило в голову полезть в доки и рисковать жизнью, чтобы увидеть подъемный кран! Или я ошибаюсь? А ты что делала в их возрасте?
Ирэн сверкнула глазами:
— Я? Пыталась спасти мир.
Линда подняла глаза к небу:
— Ах, конечно! Как я могла забыть? — Она поцеловала сестру в лоб и сказала: — Если тебе ничего не нужно, я пойду приготовлю столы для завтрака.
— Подай телефон, пожалуйста.
— Кому ты собралась звонить в семь утра?
Линда с улыбкой вышла из комнаты. Она спустилась еще по тихой лестнице «Домус Квинтилиа» и зашла в столовую, где поставила в духовку десяток рожков с кремом и торт с орехами и шоколадом.
Тем временем она думала о себе и своей сестре в молодости. Ей вспомнились почти исчезнувшие картинки из прошлой жизни: как она бегала по берегу моря в резиновых шлепанцах, с цветными лентами в волосах… Как плавала на лодке… И того мальчика, который нырял за раковинами, бросая на нее страстные взгляды.
«Вот ведь, — подумала Линда, складывая в духовку пару бисквитов с инжиром, — я уже не помню его имени».
И Ирэн она помнила прекрасно. Она была такой же, как сейчас. Правда, она ходила на двух ногах, и на ее лице было меньше морщин, ну и глаза ярче блестели… Но и тогда она любила читать. Старалась проводить все свое время над книгами.
Над кофемашиной вился пар от горячего молока, взбитого для капучино. Линда нарисовала на нем сердечко из шоколада, наслаждаясь своим одиноким завтраком, пока все спали. Фернандо все еще храпел на диване… перед включенным телевизором.
Линда вышла из столовой с пятнышком от молока на кончике носа. Она прошла по коридору, ведущему в комнату Электры.
Остановилась послушать.
Там тишина.
«Хорошо, — подумала она, стирая пятнышко с носа, — они спят. Лучше их не будить».
ВЕСТНИК
— Иду! Иду! — пробурчал Гермес де Панфилис, шлепая к входной двери своего магазина в Тестаччо.
Пройдя мимо, он бросил взгляд на будильник. Еще не было восьми.
Кто может быть в такую рань?
«Кто бы это ни был, я сам в этом виноват», — думал он, пересекая гостиную.
Мама повторяла ему тысячу раз, что нельзя жить и работать в одном и том же месте.
Звонок продребезжал в тысячный раз, и эта капля переполнила чашу терпения.
— Да что же это такое! — воскликнул он, проходя мимо гаража, где стоял мотоцикл с коляской.
И остановился.
«Где дверь?» — подумал он.
Казалось, что кто-то перенес вход в его дом. И это типичное отвратительное ощущение раннего утра. Он ненавидел все, что происходило: горячий кофе, свежие утренние газеты, грузовики-молоковозы и детей, идущих в школу Все это составляло часть мира, который Гермес хотел бы стереть навсегда: мира «до одиннадцати часов».
Тот мир, который обожала его мать, особенно когда звонила ему по воскресеньям в семь тридцать утра.
«Может быть, это она за дверью? Конечно, если дверь вообще есть… — думал он. — Вполне естественно будет сейчас увидеть ее, отлично одетую и накрашенную, бодрую и готовую разозлить его». А вот и дверь.
Прежде чем открыть, Гермес де Панфилис долго чесал себе спину.
Может, не стоит открывать?
В глазок ничего не видно. А может, он и не смотрел в него?
Со вздохом он вытащил ключи и попытался пригладить оставшиеся редкие волосы, которые торчали в разные стороны.
— Да вот я… — сказал он, со вздохом распахивая дверь.
За дверью никого не было.
Гермес стал инженером-электриком по желанию своей мамы. Она всегда хотела гордиться им. Его диплом был нужен ей, чтобы гордиться сыном. Сам он был радиолюбителем, специалистом по старым мотоциклам, археологом, обожающим тайны, коллекционером статуэток свиней, страстным читателем комиксов и, естественно, лучшим в мире экспертом по настольным играм всех времен и народов.
— Что за шутки? — воскликнул инженер-радиолюбитель Гермес де Панфилис, стоя на пороге дома. — Кто это был?
Улица была пуста. Садик перед домом тоже. И лишь вывеска на его доме — «Королевство Кубиков» — едва колыхалась на ветру.
— Это вы владелец? — спросил его кто-то.
Гермес опустил глаза. У него заскрипела шея.
И только тогда он заметил трех подростков: девчонку с растрепанными волосами, долговязого паренька и китайца с перевязанной рукой.
— А вы кто?
— Мы хотели бы войти, если не возражаете.
— Зачем?
— Мы пришли за картой, — поясняла девочка.
— Карта? Какая карта? — переспросил Гермес де Панфилис.
Гермес попытался быстро припомнить события последних дней.
— Карта профессора Ван дер Бергера.
Сердце мужчины подпрыгнуло.
— А вы при чем тут, как вы связаны с профессором Ван дер Бергером?
— Он дал нам карту и попросил сохранить ее, пока не вернется, чтобы забрать, — объяснил мальчик с перевязанной рукой, приподнимая грязный светлый рюкзак.
— А почему он не вернется забрать ее? — спросил Гермес.
— Он умер, — пояснила девочка с черными волосами. — Его убили два дня назад на берегу Тибра.
— А вчера вечером нас тоже пытались убить, — добавил долговязый. — Мы были в доме, который обрушился. Об этом был сюжет в новостях.
— И думаем, что нашу подругу Мистраль похитили, — добавил Шенг.
— А теперь нам можно войти?
Гермес прислонился к двери, оглушенный этим потоком информации.
— Дайте мне разобраться… — с трудом произнес он, приглашая их внутрь «Королевства Кубиков». — Вчера, по телефону…
— Это был я, — объяснил Шенг.
— Но… зачем? — Мужчина почесал затылок. А затем подтянул на талии пояс от халата. — Я хочу сказать… — На его лице застыло вопросительное выражение.
— Прежде чем прийти сюда, мы посоветовались, — перебила его девочка. — И решили рассказать тебе все. Но предупреждаем: это займет некоторое время.
Живот Гермеса издал громкое урчание.
— Давайте посидим на кухне? — предложил он. — У меня должно остаться полкоробки кукурузных хлопьев.
Кухня была вся заставлена стопками пластиковых тарелок. Гигантский постер «Кинг-Конг» нависал над раковиной, а на столе вместо скатерти стояли четыре черных головы лорда Фенера из «Звездных войн».
Ребята ели хлопья и, перебивая друг друга, рассказали все, что случилось.
Тем временем Шенг разложил на столе содержимое рюкзака: деревянную карту, зуб, волчки, листы, найденные в библиотеке, тетрадь профессора и альбом Мистраль, греческую книгу Коре Козму и книгу Сенеки о кометах.
— Они пришли, как только мы нашли эту книгу, — пояснил Харви. — Их было двое. Один низенький и толстый. Другой был высоким, с седыми волосами, со скрипкой.
Гермес захлопал глазами:
— В каком смысле со скрипкой?
— По всей видимости, он использует ее для гипноза, — объяснила Электра. — Когда она звучит, практически невозможно бодрствовать.
Мужчина задумчиво почесал бороду:
— Замечательно…
— Тот толстяк умер, — сказал Шенг.
— Да, и вы его убили, с помощью, не знаю… трубы, которая испускает огонь? — пошутил Гермес.
— Он умер, когда обрушился дом профессора.
— В каком смысле обрушился?
— Мы думаем, что так было задумано. Профессор точно подсчитал свой вес и вес книжек, которые он собрал в доме, и разложил их таким образом, чтобы, если войдет кто-то слишком тяжелый, все обрушилось.
