Сергей Трищенко - Открыватели
– Положи в вещмешок! – приказал он. И повернулся к старшине: – Камень предъявишь офицеру! И передашь ему мои соображения. Сдаётся мне, что шпион по этому камушку может получить сведения о новом оружии…
– Это как же? – выпучил глаза старшина.
Начальник полигона подумал немного и добавил:
– А вот так! Убивать командира он бы не стал: сам не сумел бы уйти после убийства: кругом солдаты. А вот получить информацию о дальности стрельбы и поражающей способности нашей техники, прикинув по весу камня – смог бы. Увести! Всех троих!
И указал на Пантелеймона, Серёжку и Лессчика.
– Они недаром держатся вместе, – добавил он.
Ребят привели в расположение части. Здесь старшина повторил свои подозрения в шпионаже и добавил умозаключение начальника полигона. К его чести надо сказать, что запомнил он все слова буквально.
– Так. Шпионы, значит, – офицер почесал подбородок. – С одной стороны, это хорошо: за поимку шпионов можно получить награду. С другой – лишнее беспокойство: зачем нам шпионы?
Он наклонился к Лессчику:
– Признавайся: ты шпион?
– Нет, я – Лессчик! – замотал тот головой.
– Впрочем, этот, похоже, наш парнишка, – задумчиво произнёс офицер. – Только его купили. Или запугали. Или охмурили… то есть одурачили. Что, впрочем, одно и то же.
И повернулся к Пантелеймону и Серёжке:
– Я изучил вашу одежду. Ту, в которой вас привезли сюда. У нас таких штанов нет. И рубашек нет. Признавайтесь: вы алказийские шпионы?
– Нет! – замотал головой Серёжка. – Мы не знаем, кто такие алказийцы, и вообще где находится Алказия!
– Ага! А про саму Алказию, значит, слышали?
– Нет. Откуда? Мы вообще мало чего знаем об этом мире…
Самое главное, что Серёжка говорил абсолютно искренне.
Но офицер не поверил.
– Так, – скучающе произнёс он и побарабанил пальцами по рукоятке сабли. – Сейчас мы устроим небольшое испытание. Плавать умеешь? – снова наклонился он к Серёжке.
– Нет, – честно признался тот. – Не научился ещё.
– И не научишься… – пробормотал офицер. – Если не сознаешься. А ты?
Вопрос был обращён к Лессчику.
– Нет, – помотал тот головой. – У нас речки нет, у нас горы…
– Очень хорошо! А ты? – офицер повернулся к Пантелеймону.
– Умею, – кивнул тот головой.
– Хм… – офицер нахмурился. Но затем его лицо вновь посветлело. – Ты говоришь, он камень рассматривал?
– Так точно? – старшина вытянулся во фрунт.
– Где камушек-то?
– В его вещмешке… вот он… – старшина с готовностью подал камень, сорвав вещмешок с Пантелеймона.
– Верните ему вещмешок! – распорядился офицер. – С камнем. И ведите всех на полосу препятствий!
Полоса препятствий представляла собой отдалённое подобие полигона, с теми же завалами, заборами, полуразрушенными стенами. С единственным отличием: между двумя кучами бурелома был устроен довольно широкий и глубокий бассейн. А точнее – котлован, заполненный водой.
– Бросьте их в воду! – распорядился офицер. – Если захотят жить, то всё расскажут о своей шпионской деятельности.
– А если не расскажут? – осторожно уточнил старшина.
– Значит, утонут, – пожал плечами офицер. – Такие шпионы нам не нужны. И такие солдаты – тоже.
Ребят столкнули в воду. Но если вещмешки Лессчика и Серёжки были почти пусты – там лежала всего-навсего смена одежды, – и, пока не намокли, могли какое-то время поддерживать хозяев на плаву, то мешок Пантелеймона оттягивал тяжёлый камень. И сразу потянул на дно.
Пантелеймон предполагал это, и успел набрать воздуха в лёгкие. А затем – нырнуть, обгоняя камень. Но со стороны выглядело так, будто он утонул.
Солдаты разочарованно взвыли: если барахтанье Лессчика и Серёжки можно долго комментировать, спорить и держать пари, кто дольше продержится на плаву, то утонувший шпион лишал их удовольствия хоть как-то развлечься.
Пантелеймон хотел, извернувшись, сбросить вещмешок в воде, чтобы тот не утащил его на самую глубину. Но неожиданно ударился пятками о землю: здесь оказалось относительно неглубоко, всего метра полтора. Поэтому снимал он мешок, стоя на дне.
Но, избавившись от тяжести и всплыв на поверхность, Пантелеймон увидел испуганно барахтающихся Лессчика и Серёжку, и понял, что долго они не продержатся. А также понял, как именно следует поступить…
Он снова набрал полные лёгкие воздуха и нырнул.
Солдаты, радостно взревевшие, когда Пантелеймон всплыл, недоумённо примолкли, когда он снова ушёл под воду.
А Пантелеймон, нащупав под водой мешок, развязал завязки, и, определив на ощупь края трещины, и не думая о возможных последствиях, раздвинул створки прохода…
После чего постарался подальше оттолкнуть камень от себя и снова всплыть на поверхность.
Солдаты встретили его появление новым обрадованным рёвом.
А Пантелеймон продолжал невозмутимо плавать, приветствуя собравшихся на берегу взмахами руки, и лишь с опаской поглядывал на судорожно бьющих руками Серёжку и Лессчика, чтобы успеть прийти к ним на помощь, когда они окончательно выдохнутся.
Впрочем, Серёжка уже немного освоился в воде – он ведь пытался учиться плаванию и раньше, но у него до сих пор ничего не получалось – и даже начал немного выгребать к берегу. И если бы не тянущая вниз намокшая одежда, то, несомненно, научился бы плавать. Даже в столь неподходящих обстоятельствах.
Вскоре он уже стоял по пояс в воде, почти добравшись до берега, и боялся выйти лишь потому, что на него нацелились острые копья стоящих вдоль берега солдат.
Лессчику приходилось немного хуже, но он также барахтался на поверхности, поддерживаемый полупустым вещмешком.
А раскрытый проход в камне продолжал работать: уровень воды в котловане заметно понижался.
Подбадривающие возгласы солдат сменились на недоумевающие.
Вот и Лессчик перестал барахтаться, и твёрдо встал на ноги.
Ещё несколько минут – и дно котлована полностью обнажилось. Остались лишь небольшие лужицы да озерки жидкой грязи, из которой торчали самые различные предметы, когда-либо ушедшие под воду. А те, что не торчали, валялись на дне осушенного котлована.
По рядам солдат пронёсся гул удивления. А затем послышались радостные крики и весёлые подначки:
– Смотри, Палуш, вон твой арбалет, что ты утопил позавчера!
– А вон твоя пика, Матул! Как ты на неё тогда не напоролся?
– Глядите, да тут оружия на целый арсенал!
Солдаты веселились так, будто сами осушили котлован. А что им? Удивление от того, что вода ушла, они один раз проявили. А теперь ситуация поменялась. И можно удивляться чему-то другому – скажем, найденному оружию.
Офицер живо прекратил бесконтрольные выкрики. Он приказал организовать очистку дна с целью сбора утерянного оружия и возврата в место дислокации части. А также выделил особую команду для вылавливания шпионов из грязи и конвоирования в специальное помещение с надёжными стенами и крепкими решётками. Он понял, что на этот раз ему попались не вполне обычные шпионы. И уж наверняка один из них – владеющий Силой. А с Силой следовало обращаться осторожнее.
Удрать ребята не могли. Вернее, могли, но лишь в двух случаях: первый – если бы у них действительно имелась Сила, и они умели с ней обращаться. А второй – если бы поглотивший воду камень был побольше размерами, и через проход удалось пролезть хотя бы ползком. Но в этом случае Пантелеймон не смог бы его поднять.
Сейчас и Серёжка и Пантелеймон согласились бы даже на уход в пустыню. И не только в пустыню, а куда угодно, лишь бы убежать от несправедливого обвинения в шпионаже и от неведомых последствий этого.
Но пришлось выбираться на берег – бредя по колено в грязи, прямо на нацеленные в грудь острые пики. Ощущения были не из приятных. А впереди предстояло ещё более неприятное и неизвестное.
Проходя мимо раскрытого камня, Пантелеймон, словно случайно, запнулся и упал на колени в грязь. Солдаты заржали. Но Пантелеймон хотел лишь одного: закрыть проход. Чтобы никто не заинтересовался таинственным камнем. Но, закрывая, ненароком взглянул в приоткрытое отверстие.
Между жёлтыми песчаными барханами зеленел небольшой оазис…
«Пустыня только называется пустыней, – вспомнил Пантелеймон слова отца. – Под песком прячутся семена и корни растений. Им не хватает лишь небольшого количества воды, чтобы выбраться на поверхность и распуститься. Но такое бывает лишь ранней весной. Тогда пустыня расцветает…»
Пантелеймон предоставил растениям возможность ещё раз пережить весну: дал им воду.
– Вот как! – опасливо произнёс офицер, сторонясь вытаскиваемых на берег ребятишек. – Силой, значит, обладаете? Обыскать их! Обмундирование отдельно, их – отдельно!
С мальчиков сорвали всю одежду и перещупали каждый сантиметр кожи – помня о том, как сбежал мальчишка из фуры.
Но ничего не обнаружили. Ну, то, что ни у Пантелеймона, ни у Лессчика ничего не нашли – в этом нет ничего удивительного: у них ничего и не имелось. Самое странное, что у Серёжки не оказалось в карманах ни Воздушного, ни Водного, ни Земляного существ.
