Татьяна Леванова - Первая миссия
— С чего это она так любезна? — удивился Никита. Ему никто не ответил.
Вошел магистр, как всегда, в лоскутном одеянии, усталый и чем-то недовольный.
— Яна, домашнее задание мне на стол, с докладом выступишь в другой раз. Сегодня тема урока — утерянные пророчества. Поговорим об Освободителе.
Среди учеников раздались смешки и неприятное хмыканье.
— Что он делает, — прошептал Илья, — это же запретная тема…
— Итак, кто скажет, в каком году появилось первое пророчество, касаемое роли сквозьпроходящих в нашем мире?
Маша не слушала и не записывала ответы учеников. История пророчеств, история возникновения школ и Академии Сквозного пути — все это ее мало волновало. Яна и подруги отвечали на вопросы наравне с другими, не пытаясь поймать учителя на слове. Но и не они сейчас ее заботили.
«Они думают, что я Освободитель и должна сделать что-то выдающееся. Никита и хранители стихий считают, что я должна свергнуть Мудреного. А Мудреный, наверное, ждет еще чего-то. Кто бы лучше объяснил, что означает это слово — „освободитель“? Кого и от чего я должна освободить? Или вообще речь не обо мне? Тогда о ком?»
— Теперь коротенько перескажите легенду об Освободителе. Илья?
Снова несколько учеников прыснули. Маша не могла понять, что они увидели здесь смешного. Илья встал и с каменным выражением лица отчеканил:
— В пророчестве с фермы Малиновые Зори сказано, что придет смутное время, когда Жребий Власти будет потерян и на троне окажется недостойный владыка. Тот, кто трудится, возненавидит труд. Тому, кто богат, не помогут деньги, а тот, кто беден, не обретет их. Старинные традиции будут попраны, легенды перевраны, низкое станет священным, а священное гонимым и презираемым. Явится юный странник, дитя правды, служитель законов. Будет гоним и презираем, незаметен и неподкупен, он найдет Жребий Власти и вернет в мир правду, освободит узников, и народы назовут его Освободителем.
— Очень хорошо. Итак, главные приметы освободителя — юный странник, гоним и презираем, незаметен и неподкупен. Дитя правды и служитель законов. Пророчество сделано сто лет назад, и все сто лет мы ждем Освободителя.
— И что, все сто лет вам плохо живется? — недоверчиво спросила Маша и осеклась, увидев, как на нее все уставились.
— Что ты хочешь этим сказать? — устало спросил ее магистр.
— Откуда вы знаете, что Освободитель явится именно в наше время? — спросила Маша и ойкнула. Илья наступил ей на ногу.
— Госпожа Некрасова, будьте внимательны. Я не сказал, что Освободитель явится именно в наше время, — проговорил Александр, не поднимая глаз.
— По-моему, уважаемая госпожа Некрасова имеет другие сведения, — медоточиво пропела Яна, и троица издевательски захихикала.
— Да ну? — раздался незнакомый мужской голос. И на плечо Маши опустилась тяжелая рука. Маша замерла. — Не стоит так волноваться, деточки. Магистр уже десять лет носится с идеей об Освободителе. Мудреному это известно, но он сквозь пальцы смотрит на маленькие слабости хороших преподавателей.
Маша осмелилась поднять голову и посмотреть на говорившего. Это был человек в синем плаще сквозняка — это благодаря ему он пробрался в башню незамеченным — и с шапкой в виде головы какаду.
«Я пропала», — с ужасом подумала Маша.
— Какое право вы имеете врываться на мой урок? — Магистр не смотрел в сторону вошедшего, он стоял, опустив глаза в пол, говорил, не повышая голоса, но выглядел при этом очень рассерженным.
— Господин Мудреный хочет лично познакомиться со странником из другого мира. Очередным претендентом на роль Освободителя, с которым нянчится господин Нескучный.
— Очередным претендентом? — не удержалась Маша.
— У магистра каждый год новый претендент. В прошлом году им был некий Илья Улетевший, но господин Нескучный быстро разочаровался в нем ввиду его скромных успехов в учебе, — любезно пояснил стражник думаков. Маша посмотрела на Илью. Тот не поднимал глаз. Но, по крайней мере, теперь было понятно, почему рассмеялись ученики, когда господин Нескучный попросил Илью пересказать легенду об Освободителе. — Я приношу извинения за прерванный урок, но мне крайне необходимо отвести эту барышню на аудиенцию к самому Мудреному. Надеюсь, вы понимаете, какая вам оказана честь? — обратился стражник к Маше.
Взгляд Маши метался по аудитории. Яна с подругами откровенно наслаждалась ситуацией, магистр не поднимал глаз и как будто немного сгорбился, некоторые ученики тоже сидели, уткнувшись взглядом в парты, в том числе и Илья с Никитой.
«Я совсем одна, никто мне не поможет», — в панике подумала Маша. Еще раз взглянула на усмехающуюся Брунию и подумала, что, по крайней мере, та не получит того удовольствия, на какое надеется.
— Почту за честь, — ослепительно улыбнулась Маша и вывернулась из-под руки стражника. — Всю жизнь мечтала побывать на аудиенции у правителя! А он живет во дворце? Неужели я увижу настоящий дворец?
Словно вне себя от восторга, Маша повисла на руке у стражника, глядя на него восхищенными глазами.
— Она и вправду дурочка, — презрительно пробормотала Яна, скрывая свое разочарование.
Но Маше было все равно. Она висела на руке у оторопевшего стражника и думала: «Сквозняк я или не сквозняк? Выкручусь!»
— Вы не имеете права забирать учеников во время занятия! — попытался остановить их Александр, промакивая вспотевший лоб синим — синим? — платком.
— Продолжайте работать, — проронил стражник, уводя Машу. За дверью их ждали еще пятеро стражников…
Глава 21
Бабушкин заговор
Машу очень пугала мысль, что ее сейчас поведут по улице под конвоем. Поэтому она повисла на руке у стражника и болтала без умолку, подражая пятилетней соседской девочке Лизе. Так как все уже знали, что она тот самый таинственный сквозняк, Маша без устали восхищалась всем подряд — золотыми крышами, розовыми стенами, яркими нарядами, шапками стражников… И через несколько минут уже знала, как их всех зовут, сколько у каждого детишек и какие аттракционы они больше всего любят. Стражники расслабились и уже с улыбкой разговаривали с маленькой болтушкой. Маша подумывала, не воспользоваться ли ей подсказкой магистра — синим платком. Закрыть им лицо, пока стражники хохочут над очередным ее дурацким восторженным высказыванием типа: а вам не жалко было птичек, что у вас на голове, и почему у них перья только на затылке, а глаза из пуговиц? Но ей вдруг стало жалко в общем-то симпатичных людей, у которых у каждого дома были семья и дети. Все они, как кузнец, вдруг поняла Маша, как папа Никиты, который кует тюремные решетки, лишь бы не забрали его семью. Конечно, Маша на его месте встала бы в позу — вы меня не заставите, это дело принципа. Но Машина семья была отсюда за миллион световых лет, им ничто не угрожало…
Если Академия походила на огромный гриб-дерево с маленькими грибочками-веточками, то Дворец Правителя был похож на пенек, заросший разноцветными опятами, каждый с тоненькими веточками-грибами. Маша с удивлением обнаружила, что Дворец далеко не так красив и ухожен, как Академия. У большинства башен крыша или вовсе отсутствовала, или была разрушена, стены местами обвалились, в общем, Дворец оказался трухлявым пеньком, поросшим старыми, гнилыми, изъеденными червями грибами.
— Вы уверены, что заходить туда безопасно? Я имею в виду, что ничего не обвалится вместе с нами? — неосторожно поинтересовалась Маша, забыв о своей роли пятилетней Лизы. Один из стражников фыркнул, но капитан в синем плаще — Маша узнала, что его зовут Граб Грабовский, и он в детстве тоже был сквозняком — сердито посмотрел на него и деловито объяснил Маше:
— Мы ведь сюда каждый день на работу ходим.
— Я вам сочувствую, — пробурчала Маша.
Площадь перед Дворцом, хоть и сохранила фрагменты мозаики, так же была разбита, и уже стало невозможно определить, что первоначально изображал рисунок. По площади слонялась стража думаков. Словно в каком-то танце они бездумно бродили по площади друг за другом. Возможно, так они несли караул, но чувствовалось, что им до смерти все надоело. Они волочили ноги, пинали мусор, задирали друг друга и редких в этом районе прохожих. Капитан Грабовский, сурово сдвинув брови, прошел мимо «караула», те вяло отдали честь, но отряд, который вел Машу, не обратил на них никакого внимания. Они подошли к тяжелой, окованной железом двери, точь-в-точь такой же, что вела в Академию.
— Куда? — сонно спросил часовой, закованный в латы, как господин Железный.
— Сквозняк Маша Некрасова на аудиенцию к Мудреному, — отчеканил капитан.
— Ага, ее только не хватало. Проходи. — Часовой поудобнее оперся на алебарду, провожая Машу равнодушными глазами.
Маша на секунду остановилась перед открытой дверью. Вся напускная веселость слетела в один миг. Ей казалось, что как только она войдет, двери захлопнутся за ней навсегда. Что там придумал Мудреный? Арест, пытки, может, казнь? Слезы подступили к глазам, но в этот момент Маша вспомнила один заговор, которому научила ее бабушка. Когда впервые в третьем классе Маша пошла на экзамен, ей было очень страшно. От волнения она даже не смогла проглотить утром бутерброд. Тогда бабушка сказала ей на ушко так, чтобы не слышала мама, которая не одобряла ничего потустороннего, будь то заговоры или фильмы про вампиров: «Ничего не бойся, как в школу войдешь, пройди через три двери и над каждым порогом скажи: „Истина в том, что сила моя за этим порогом“.» Маша так и сделала. Над каждым порогом — в холл, в рекреацию, в класс — она произнесла заговор. Это придало ей уверенности. А когда страх испарился, оказалось очень легко вспомнить то, чему ее учили весь год.
