Эрин Хантер - Затмение
— Я пойду с тобой! — бросилась вперед Остролапка.
— Не нужно, я сам справлюсь!
Остролапка недобро прищурилась, но Львинолап не собирался обращать внимание на ее взгляды.
— Я вас догоню еще до того, как вы доберетесь до лагеря!
— Иди, — решил Уголек. — Но если вдруг заметишь что-либо подозрительное, немедленно вернись и доложи мне. Нам не нужно глупого геройства, понял? Дело серьезное.
— Конечно! — беспечно пообещал Львинолап и, развернувшись, помчался к зарослям ежевики.
* * *Остролапка заметно расширила лаз, так что он без труда протиснулся внутрь, хотя колючие листья по-прежнему больно цеплялись за его длинную шерсть. Очутившись внутри куста, Львинолап двинулся по извилистому следу, проложенному сестрой. От колючек не было никакого спасения, но, по крайней мере, тут было сухо!
Внезапно ему в нос ударил сильный запах, заставив остановиться. «Лиса!» Неужели Остролапка так разволновалась из-за этого? Но почему она ничего не сказала Угольку? Львинолап осторожно двинулся вперед, невольно вспомнив свою первую вылазку в компании Остролапки и Воробушка. Они были тогда несмышлеными котятами и тайком сбежали из детской, чтобы поймать лису. В лесу они напали на след, вышли к лисьей норе и тут…
При этом воспоминании Львинолап зябко поежился. Ну и глупые же они были! Считали, что могут выгнать лису из норы и прогнать со своей территории… Разумеется, в норе на них напали голодные лисята, и бедные охотники едва не стали добычей!
Внезапно ежевика поредела, расступилась, и Львинолап очутился перед круглым отверстием с гладкими краями. Судя по застарелому запаху, нора была давно заброшена. Львинолап подошел ближе и заглянул в темноту. Свежий запах Остролапки смешивался со старым лисьим духом. С бьющимся сердцем Львинолап вполз внутрь. Сразу от входа начинался узкий холодный туннель, круто спускавшийся вниз. Здесь было так тесно, что плечистый оруженосец боками упирался в стены. Сырая земля неприятно чавкала под лапами.
«Может быть, я напрасно теряю время?» — подумал Львинолап. Но что-то ведь напугало Остролапку, значит, нужно выяснить, что это было. Львинолап заставил себя не поддаваться страху и двинулся вперед. Да кто тут может жить, так глубоко под землей?
Внезапно его нос защекотал легкий ветерок. Впереди был выход! Львинолап ускорил шаг, повернул — и едва не поскользнулся на гладком камне. Свежий холодный воздух ударил ему в лоб, растрепал усы. Туннель привел в широкую пещеру, и Львинолап с изумлением понял, что никакая это не нора. В слабом свете он разглядел гладкие каменные стены и зазубренный свод, вздымавшийся высоко-высоко над его головой. Здесь пахло водой и камнем, и этот запах всколыхнул в душе Львинолапа целую бурю.
«Этот туннель ведет к подземной реке!» — догадался он. Воспоминания о Вересколапке и потопе нахлынули на Львинолапа. Шерсть у него встала дыбом, лапы задрожали. Остролапка нашла новый вход в подземные туннели!
Но почему она решила скрыть это от него?
Львинолап в бешенстве царапнул когтями по гладкому камню. Ответ был ясен, как прозрачные глаза Ледышки!
«Она боится, что я снова начну встречаться с Вересколапкой! — подумал Львинолап, и в глазах у него помутнело от бешенства. — Я преданный Грозовой кот! Как она смеет не доверять мне?»
Глава VIII
— Котятки мои! Что же с вами будет, бедные мои!
Воробушек раздраженно стиснул зубы. Ромашку не интересовало ничего, кроме ее котят! Пусть хоть все Грозовое племя умрет с голоду, она даже усами не поведет! Ну конечно, что с нее взять, она ведь не чистокровная воительница… Зато на остальное племя рассказ Огнезвезда о вероломстве воинов Ветра произвел самое сильное впечатление. Весь лагерь пришел в движение, отовсюду слышалось гневное и взволнованное мяуканье. Останки несчастного дрозда лежали посреди поляны, куда их бросил Бурый.
Ромашка обвила хвостом Шиповничек и Попрыгушу и судорожно прижала их к себе.
— Детки мои! Котятки мои!
— Пусти меня! — завопил Попрыгуша, бешено молотя по земле серыми лапками.
«Ты молодец, малыш!» — одобрительно подумал Воробушек, проходя мимо по дороге из детской.
— Нужно преподать им хороший урок, — прошипел Терновник.
Дым в бешенстве мел хвостом землю.
— Надеюсь, мне повезет встретить Однозвезда в бою! — прошипел он. — До каких пор он будет воровать нашу дичь? Вероломный вор с коварным сердцем лисы!
Даже старая Кисточка возбужденно расхаживала взад-вперед перед палаткой старейшин.
— Племя Ветра совсем переменилось с тех пор, как умер Звездный Луч, — печально вздыхала она. — Воины Ветра забыли честь и совесть! Их теперь и не узнать.
Огнезвезд стоял на Каменном карнизе рядом с Бурым, который все еще тяжело дышал после пробежки по лесу.
— Мы выставим дополнительные патрули, — заверил свое племя предводитель. — Отныне у нас будет еще одно, предрассветное, патрулирование границы. Мы сможем защитить свою дичь.
Голос его звучал уверенно, но Воробушек ясно слышал, как волны тревоги разлетаются от шерсти Огнезвезда и бьются от стены оврага, заставляя их содрогаться, словно в преддверии скорой грозы.
«Мерзкое племя Ветра! — скривился Воробушек. Возможно, они голодают и пытаются накормить свое племя, но воровство — худший способ спасти положение. Однозвезд возглавляет воителей, а не трусов! Как он смеет превращать свое племя в сборище воров?»
* * *Он вернулся в пещеру и с облегчением понял, что Листвичка ушла. Должно быть, отправилась собирать травы. Воробушек нисколько не удивился тому, что целительница не позвала его с собой. После недавней ссоры из-за Пепелинки они почти не разговаривали друг с другом, лишь обменивались несколькими словами по делу.
На этот раз Воробушек не собирался уступать. Листвичка поступила глупо и безответственно, а теперь упрямится и не хочет этого признавать. Вбила себе в голову, что Пепелинка непременно должна стать воительницей, отмахнулась от опасности, отказалась подождать и перенести испытание! И вот теперь несчастная Пепелинка лежит у них в пещере, как постоянное напоминание об их ссоре.
Не успел он войти в пещеру, как слабый голос окликнул его из темноты:
— Ты не мог бы дать мне немножко воды?
С тех пор, как Пепелинку принесли из леса, она ни разу не попыталась встать с подстилки. Даже когда Огнезвезд созвал племя, чтобы рассказать о вероломстве воинов Ветра, Пепелинка осталась лежать на месте.
— Ты можешь встать сама и напиться из лужи, — резко сказал Воробушек.
Повисло тяжелое молчание, а потом тот же голосок умоляюще попросил:
— Пожалуйста!
Как она может так унижаться? Она же почти воительница! Воробушек подошел к Пепелинке и нагнулся над ней, почти коснувшись усами ее усов.
— Твоя лапа заживает на глазах, — сердито прошипел он. — Она совсем заживет, если ты будешь ею пользоваться! Ты же сама превращаешь себя в калеку!
— А если не заживет? — жалобно пролепетала Пепелинка.
* * *Воробушек вдруг пошатнулся, подхваченный бешеным вихрем образов и звуков. Сердце его оборвалось и провалилось куда-то вниз, словно лист, подхваченный водоворотом. Он стоял на узкой полоске травы, а перед ним, словно озеро, расстилалась огромная Гремящая Тропа. Чудовищный рев ударил в уши. В следующий миг он рухнул на землю, опрокинутый тугой волной горячего воздуха, а огромное серебристое чудовище промчалось мимо, опалив его шерсть смрадным дыханием. В тот же миг с другой стороны послышался новый рев. Глаза Воробушка наполнились слезами, отвратительный смрад оцарапал ему глотку, и он судорожно закашлялся.
Внезапно одно из чудовищ съехало с тропы и помчалось прямо на него. Воробушек попытался убежать, но поскользнулся. Потом весь мир вокруг вдруг взорвался, острая боль пронзила его лапу, и больше он ничего не видел.
Воробушек открыл глаза и тут же зажмурился от резкого света. Папоротники склонились над его головой, а от мягкой земли пахло травой. Он лежал на какой-то лужайке, и над ним было ясное голубое небо. Он прищурил глаза и узнал Синюю Звезду и Щербатую, сидевших у входа в узкий лаз. Кошки о чем-то шептались, время от времени бросая на него встревоженные взгляды. Тупая боль пульсировала в лапе. Он попробовал пошевелиться, но лапа словно омертвела и больше ему не повиновалась.
— Ты обязательно поправишься, — услышал он над собой голос Огнезвезда. Воробушек поднял глаза и увидел рыжую морду совсем молодого кота с печальными зелеными глазами. — Но никогда уже не станешь воительницей. Мне так жаль!
«Да это же воспоминания Пепелицы! — догадался Воробушек, стараясь заглушить боль, разрывавшую ему сердце. Отчаяние и ужас охватили его, он задыхался от слез. — Я потерял все! Все!»
